Темный. Плохой. Дикий

— Я вижу тебя. Не твое прошлое, не твои проблемы, не твой долбаный кредитный статус. Только тебя.

— Почему ты так чертовски мила? — Я смягчился, опустив подбородок ей на макушку и вдыхая ее сладкий аромат.

— Наверное, родилась идеальной. — Я видел, что она улыбается, чувствовал ее губы на своей груди. — Пойдем в постель.

— Я же сказал, что не могу уснуть.

— А кто говорит о сне? ***

На этот раз она была главной. В ней было что-то отчаянное, первобытное. Она толкнула мою голову на подушки, оседлала меня, как лошадь на родео, стянула с себя атласную сорочку и потерлась о мою промежность, словно сучка в течку. Я стиснул зубы, член чертовски жаждал ее. Она обхватила мои руки и прижала их за моей головой, удерживая своим весом, когда наклонилась, чтобы поцеловать меня.

Она нашла меня ожидающим. Я засунул свой язык ей в рот, утверждая, что она моя.

Я старался не думать о мужчинах, которые уже побывали у нее дома. Богатые мужчины, умные мужчины, мужчины с перспективами. Более того, я старался не думать о мужчинах, которые будут здесь после меня. О мужчине, который сделает ее своей. По-настоящему.

Сегодня, по крайней мере, Софи Хардинг была, блядь, моей.

— Трахни меня, — прошипела она. — Возьми меня. Сделай мне больно. Используй меня.

— Нет, — прорычал я. — Ты трахни меня.

Она потерлась своими идеальными маленькими сиськами о мое лицо, и я так сильно всосал их, ласкал ее соски, что она застонала. Я мог чувствовать ее возбуждение, ее липкое сладкое влагалище у моего члена. Я дернулся под ней, не желая ничего больше, чем погрузиться в ее сочную пизду.

— Блядь, — прохрипела она. — Это так приятно.

Она отпустила мои руки и наклонилась к ящику прикроватной тумбочки. И снова мое чертово сердце упало. Запас резинок, приготовленный для того, кто делит с ней постель. Сегодня это был я. Может быть, завтра это будет уже не так.

Она разорвала пакет и раскатала его по мне, изящные пальцы были так чертовски хороши. Затем она оседлала меня, застонав, словно шлюха. Откинулась назад, опустив руки мне на колени и вращая бедрами, круг за кругом, круг за кругом. Ее сиськи подпрыгивали до потолка, изящный изгиб талии был таким манящим.

Я схватил ее, крепко сжимая и заставляя двигаться по более широкому радиусу. Она застонала, когда я поощрял ее усилия на моем члене.

Она ощущалась так прекрасно, напрягаясь во всех нужных местах. Я сосредоточился, закрыв глаза, пытаясь оттянуть неизбежное, но она ощущалась слишком чертовски хорошо, чтобы долго сопротивляться.

— Больше… — прошипела она. — Пожалуйста…

Меня не нужно было просить дважды. Я толкался в нее, вонзаясь членом до упора, а она дергалась и тряслась, и стонала мое имя, лаская свою маленькую киску, пока я сминал руками ее сиськи.

— Трахни меня, Кал. Трахни меня!

Я толкался, словно поршень, и она закатила глаза.

— Я кончаю, — выдохнула она. — Боже, Каллум, я, блядь, кончаю…

Я не отставал от нее, кряхтя и постанывая, кончая в нее, пока она вздрагивала. Мое сердце колотилось, дыхание было неровным, а грудь покрыта потом, когда она рухнула на меня. Я пригладил ее волосы, осыпая ее лицо поцелуями, когда мой член выскользнул из ее мокрой пизды.

— Это было так хорошо, — прошептала она. — Действительно чертовски хорошо.

— Но я не сделал тебе больно, думал, тебе нужно это.

Она скользнула в сторону, опустив голову мне на грудь и прижавшись ближе.

— Как и я, — сказала она. — Думаю, сегодня мы оба узнали кое-что новое.

На этот раз сон нашел меня быстро, и это было так чертовски сладко. ***

Софи

Я привыкла просыпаться от будильника, а не мокрого носа. И уж точно не от мокрого носа у моего лица в воскресенье утром. Я открыла глаза и посмотрела прямо в темно-карие глаза Кейси. Она одобрительно заскулила и лизнула меня в лицо, прежде чем я успела ее остановить. Я хихикнула, пытаясь вырваться из-под своего пушистого противника.

Каллум резко выпрямился, испуганно озираясь, пока приспосабливался к окружающей обстановке. Ему потребовалось мгновение, чтобы сориентироваться, но как только он это сделал, то схватил Кейси и отшвырнул ее на пол.

— Господи, Соф, прости. Не знаю, как она сюда попала.

Я указала на открытую дверь спальни.

— Думаю, она научилась обращаться с ручкой.

— Слишком умна для своего же чертового блага, — сказал он ей, взъерошив шерсть на ее шее.

Он выскользнул из постели, потратив всего секунду на то, чтобы натянуть джинсы. Я восхищалась его кожей и упругостью его задницы в утреннем свете — приглушенное солнце через окна бросало на него красивый свет.

— Пока не надо вставать, — сказала я. — Сегодня воскресенье.

— Нужно проверить Кейс, посмотреть, чем она занималась.

Я последовала за ним, натянув на себя только атласную комбинацию, пока прокладывала пусть в гостиную.

Каллум застыл в коридоре, прижав от унижения руки к вискам. Все было вверх дном. На кофейном столике валялась разодранная в клочья подушка с дивана, на комоде у входной двери — несколько разорванных писем. Хуже всего было на кухне. Мусорное ведро упало, крышка была снята, а содержимое разбросано по полу. Она так же побывала и в буфете, судя по разорванным коробкам с отрубями и кукурузными хлопьями.

— Думаю, на завтрак у нас будут тосты, — улыбнулась я.

— Она разнесла дверь, — сказал Каллум. Выражение его лица было тяжелым, действительно полное ужаса. Я проследила за его взглядом, и действительно, дверь в гостиную была разодрана, полоски краски отсутствовали на деревянной обшивке, дверь в спальню выглядела не намного лучше. — Должно быть, заперлась и запаниковала.

— Ну что ж, теперь, когда она научилась открывать дверь, не думаю, что будет еще много царапин.

— Твой стакан всегда наполовину полон?

— Только утром, если прошлой ночью я хорошенько потрахалась.

Он улыбнулся.

— Я запомню.

— Надеюсь.

Я перешагнула через кухонное побоище, включив чайник для утреннего кофе. Каллум начал разбирать гостиную, и я не могла удержаться от смеха, когда Кейси прыгнула в игру, пытаясь вырвать у него набивку из подушки. Сначала он рассердился, прогнал ее, но она упорно продолжала лежать на полу, виляя хвостом и не сводя с него больших карих глаз.

Я видела, как смягчилось выражение его лица, глаза наполнились любовью к его пушистой спутнице.

Он опустился на четвереньки, атакуя ее, и они вместе боролись, катаясь в собачьем блаженстве, пока играли. Кейси вырвалась и побежала по комнате, промчавшись мимо него, за пределами досягаемости, когда он бросился за ней, круг за кругом в сумасшедшем ритме. Это была настоящая игра.

— Она так сильно тебя любит, — сказала я. — Действительно любит.

— И я тоже ее люблю, — ответил он. — Она чертовски потрясающая.

Я согласилась с ним, несмотря на беспорядок. Собака действительно была особенной.

— Черная шерсть не очень подходит к твоему дивану, — заметил он. — Есть пылесос или что-то такое?

— Я разберусь позже. Не беспокойся об этом.

Это, казалось, сбило его с толку, и его плечи немного ссутулились.

— Я соберу свои вещи.

— Ты еще даже кофе не выпил.

— Не хочу отнимать у тебя время.

— Ты не отнимаешь. — Я протянула ему кружку, и он заколебался, но только на секунду, прежде чем взять ее.

Я бросила пару бумажных полотенец в лужу, подозрительно похожую на собачью мочу, и поставила мусорное ведро на место. Каллум уставился на все это, взгляд его темных глаз наполнился чем-то тяжелым. Я снова не могла прочитать его, не могла понять, о чем он думает или чего хочет.

— Что теперь? — спросил он. — Хочешь, я помогу тебе прибраться?

Я немного поразмыслила, волнение танцевало у меня по спине.

— Слушай, Каллум Джексон, ты когда-нибудь смотрел всю серию «Чужой» за один раз?

Воскресный ужин с родителями был официально отменен.