Идеальный хаос

Внезапно, мою блузку сдернули с меня. До того, как я смогла сосредоточиться или сказать «что за черт», ее вернули на место.

Проклятье, от него хорошо пахло. В моих фантазиях он тоже это делал, у меня много фантазий о нем. Сначала я боролась с ними, но сейчас я умоляла их преследовать меня ночью. Это единственный способ заполучить его. Любая девчонка романтизирует Дека. Выше шести футов (прим. 183 см), с темными глазами и татуировками на мускулистых руках — твердый и неприкасаемый. На самом деле, надо быть глупцом, чтобы трогать Дека, но я хороша в глупости и часто дразнила его, намеренно прикасаясь к нему.

Сейчас, правда, с ним, смотрящим вниз на меня сощуренными глазами и напряженным, как металлический столб, телом… да, даже я знала, когда необходимо заткнуться. Он перебрасывал меня через плечо и уносил мою задницу из баров бесчисленное множество раз, и каждый раз, когда он делал это, я чувствовала вину, поглощающую всю меня.

— Слушай, мужик, я не знал, что она твоя. Я…

Это привлекло мое внимание.

— Его? Ты думаешь, я принадлежу ему? Как чертов хомяк? Слушай сюда, лакомый кусочек… — потому что он действительно был «лакомый кусочек», мягкий и приятный, без какой-либо твердости. Черт, ему даже не хватало самой лучшей части… хрустящей гранолы… Я направилась к Лайонелу, мои глаза блестели, и мои кулаки были готовы хорошо врезать ему. Меня тошнило от мужчин, которые были жалкими неудачниками. — Я не домашнее животное. У меня есть…

Я взвизгнула, так как почувствовала, что мое тело поднялось в воздух и жестко приземлилось на плечо Дека.

— Прекрати это.

Я так и поступила, потому что у меня перехватило дыхание от удара, и я не могла дышать. Плюс, я почувствовала тошноту, в моем животе плескалось, как я полагаю, пять шотов. Сегодня вечером я немного пьяна, ничего плохого в этом не было.

Твою мать, меня сейчас стошнит, и это будет некрасиво, если я выплюну все на спину Дека. Я закрыла свой рот рукой и несколько раз сглотнула.

— Она моя. Это означает, что если ты коснешься ее снова, то окажешься в мешке для трупов.

Он резко повернулся на пятках, что ничуть не помогло моему беспокойному желудку.

Я поймала глазами взгляд Лайонела, бледного и съежившегося в углу комнаты.

— Тряпка, — выпалила я, захлопнув рот рукой снова, когда Дек вышел из комнаты. Сегодняшняя ночь — полный провал, и я скоро услышу об этом.  *** 

Я проснулась в знакомой обстановке: серые, стерильные стены и холодная, гладкая черная мебель, которая стояла в спальне Дека. Я опустила ноги с кровати и увидела наполовину пустую бутылку воды на тумбочке. Он заставил меня принять две таблетки и запить водой до того, как уложил в постель, затем укрыл одеялом. Когда он думал, что я сильно пьяна, он забирал меня к себе. Так бывает всякий раз, когда он рядом.

Схватив бутылку, я открыла ее со щелчком и бросила крышку на пол, прислонив ко рту, пока пластиковая бутылка не опустела. Неважно, насколько я невосприимчива к алкоголю, я все еще чувствую себя дерьмово по утрам после того, как много выпью.

Я поставила пустую бутылку на тумбочку, и она упала, покатившись по полу.

Небольшой беспорядок пойдет Деку на пользу. Кроме того, он, скорее всего, уехал к этому моменту, я рассчитывала на это… выглянула в окно и увидела солнце, высоко сияющее в небе… полдень. Я просыпалась в кровати Дека — минус Дек, конечно — достаточное количество раз, чтобы знать, что он редко остается по утрам.

Шаркая, я прошла в ванную, оперлась ладонями о стойку и посмотрела на себя в зеркало. Макияж размазался, черная подводка в уголках моих глаз расползлась сильнее, чем обычно, светло-голубые и золотые тени на веках поблекли. Несколько блесток от теней для глаз на щеках. Я попыталась провести пальцами через мою копну волос с голубыми прядями, но они застряли в этом беспорядке, и я застонала, поскольку хотела распутать их. Я не узнала того, кто уставился на меня в отражении, и, в действительности, мне плевать. Без каких-либо ожиданий. Это лучший способ жить. Я делаю это так долго, что сейчас это, как вторая натура.

Отвернувшись, я взяла синюю зубную щетку Дека, висевшую в металлическом держателе на стене. Я открыла тюбик, выдавила каплю зубной пасты на кончик щетки и засунула в рот.

Интересно, знал ли он, что я пользуюсь его зубной щеткой каждый раз, когда остаюсь здесь. Ха… Дек знал все. Он мастер по знанию всего, за исключением того, что прямо перед ним — меня. Он не знал меня. Хотя, это не его вина. Я сделала все, что могла, чтобы быть уверенной в его неведении.

Я сплюнула в раковину, затем почистила еще чуть-чуть, пытаясь избавиться от ощущения наждачной бумаги на языке и в горле. Снова сплюнула, подставила рот под текущую воду и прополоскала.

— О чем думала?

Я выплюнула полный рот воды в раковину.

— Боже, Дек. Не пробовал издавать какой-нибудь шум, когда заходишь в комнату?

Я показала его зубную щетку и улыбнулась. Его брови поднялись, но он ничего не сказал. Тогда я положила ее обратно и закрыла кран.

— Я задал тебе вопрос.

Взяв салфетку для лица из металлической корзины на стойке, я сказала:

— Слышала тебя. Просто нет желания отвечать твоей сексуальной заднице прямо сейчас.

Включив воду снова, я намочила салфетку, и, смотря в зеркало, вытерла подтеки под глазами от макияжа.

Я сосредоточила внимание на большом черном пятне от туши под левым глазом, когда должна была обратить внимание на Дека, потому что нужно всегда обращать внимание на Дека. Он быстрый, ловкий, напоминал мне пуму. У него были пронзительные глаза, которые знали, в какую сторону ты собираешься бежать, прежде чем ты сам понял это.

Он оказался позади меня до того, как у меня появился шанс выпрямиться.

— Ты в моем личном пространстве, секси. Не хочешь отойти?

Прежде чем мое тело предаст меня, и я страстно захочу, чтобы он схватил меня и поцеловал, как в одной из моих фантазий.

Дек никогда не целовал меня, и меня бесило, что мое тело реагировало на него таким образом. Он моя смерть, когда это сводится к наличию интимной жизни любого рода, но я не могла справиться с реакцией моего тела на него. Это всегда было так. Любовь невозможно остановить. Мне следовало знать. Я жила с ним в моем сердце с шестнадцати лет. Даже когда моя жизнь превратилась в то, что не было настоящим, мои чувства к Деку никогда не ослабевали.

Он не отошел. Вместо этого жар от его тела проник в меня, я захотела окунуть мою голову в унитаз и нажать на смыв. Но это означает движение, и если я его сделаю, то моя попа будет напротив его члена… нет, он высокий… его член будет напротив моей поясницы. В любом случае, это была не самая лучшая идея.

— То, что ты сделала, было безответственно.

Я вздохнула и бросила салфетку на край раковины.

Безответственно — нет. Глупо, что меня поймал Дек — да.

Пятно от зубной пасты осталось на дне совершенно белой раковины, и сильное желание стереть ее жгло меня, но я не могла. Это не та, кто я есть сейчас.

— Он мог бы тебя изнасиловать.

Едва ли, у меня был с собой нож на случай, если все плохо обернется.

— Ох, да ладно, Дек. Лютер — трус.

— Насильники и убийцы маскируются, когда соблазняют женщин. Они притворяются трусами, потом связывают тебя ровно за пять секунд, и они больше не трусы.

Я выпустила воздух через губы, заставив их вибрировать, и закатила глаза. Я положила ладони на край стойки и взглянула в зеркало. Большая ошибка. Глаза Дека встретились с моими, они были спокойными. Но в глубине их плескался такой жар, что я растворилась в них.

— Лайонел, — сказал он.

— Что?

— Его имя. Лайонел Хэррингтон. Двадцать восемь. Программист. Никогда не был женат и имеет связи с людьми, рядом с которыми ты не захочешь находиться.

Очевидно, Мэтт знал о связях Лайонела, поэтому и позвонил Деку. План сработал бы отлично, если бы «Лавина» не было последним местом, где появился Лайонел.

Руки Дека сделали кое-что, что они никогда не делали прежде. Они опустились на мои бедра, и он выглядел так, как будто собирался трахнуть меня сзади прямо здесь в его ванной.

Я сплю? Должно быть я все еще в отключке, и у меня один из чертовых сексуальных снов.

Дек держал свои эмоции под контролем, и я редко видела что-то, кроме его непоколебимой решимости. Но во вторник он ударил Тайлера и эспрессо-машину в моем кафе.

Зная Дека, я должна была предположить, что он проверит парня. Возможно, он сделал это в самолете по направлению сюда прошлой ночью, после того как Мэтт побежал жаловаться на меня. Последние несколько месяцев его люди следовали за мной по пятам каждую секунду. Притворяться становилось сложнее и сложнее.

— Присмотр за ребенком окончен, Дек. Отлично сработано. Мой брат гордился бы тобой. Время двигаться дальше.

Мне нужно, чтобы он отступил по множеству причин. Одна из которых — скоро годовщина смерти Коннора, и я не могла быть с ним рядом.

— Я должна идти. Райли будет нужна помощь.

Мне нужно подышать и вернуть свое сердце на место, потому что оно выпрыгнуло из груди и свободно танцует что-то зажигательное под моей кожей.

Я толкнула его плечом, но каменная статуя не двинулась. Вместо этого его пальцы сжались на моих бедрах, и электрический ток прошелся по телу.

— Не в этот раз.

— Извини?

Красный сигнал тревоги. Красный сигнал!

Что-то упущено, и это начинает давить на меня. Дек никогда не касался меня, не целовал, не делал ничего сексуального, и внезапно все стало сексуальным.

Но быть с Деком… это будет спасение от разрушения моего мира. А если мой мир разрушится, то и его тоже.

— Ты собираешься поцеловать меня, Дек? Или так и будешь стоять, сделав мои трусики влажными, а потом уйдешь.

Он развернул меня так быстро, что мое бедро ударилось о стойку.

— То, что ты делала, глупо и безрассудно.

— Да, ты говорил это.

— Нет, я сказал безответственно.

Хм, да так и есть.

— Ладно, думаю, ты сказал это прошлой ночью, пока запихивал таблетки в мое горло.

В действительности, я думаю, пока меня рвало — мой выбор, и это не было весело.

Он поднял брови.

— Нет, это было, пока я поддерживал твои волосы, пока тебя рвало в мой унитаз.

Какая чудесная картина, почти разрушает сексуальное напряжение. Ладно, на самом деле, нет.

Я пульсировала сексуальным напряжением, и, реально, ничто не убьет это.

— Ты собиралась трахаться с ним, Джорджи?

И это Дек, прямо и по существу.

— Не твое дело.

— Это всегда мое дело.

Его руки плавно двинулись к моей талии, а затем я почувствовала, как его большие пальцы медленно гладят вперед-назад мои ребра.

Святое дерьмо.

Дек — кто был рядом со мной десять лет, минус два года, когда он вернулся к своей группе — никогда не трогал меня интимно, и сейчас он делает это. Это не было банальной детской искрой, а скопище сигнальных огней.

— Готов попробовать меня?

Это опрометчивое замечание, но я была в ударе, и мне ничего было терять.