Огненная буря

Я тихонько хихикнула от абсурдности ситуации. Учитывая окружение, в котором я жила последний год или около того, я считала, что если меня кто и похитит, то это будет некто в жилете и джинсах, а не в костюме за десять тысяч долларов.

— Что-то смешное, мисс Абрамс? — спросил Джордж, его глаза стали более настороженными.

Я махнула рукой.

— Не смешное. На самом деле, абсолютно не смешное. Просто ирония судьбы. Из всех сценариев своего похищения, которые я могла себе вообразить, этот — наименее вероятный.

Я окончательно протрезвела при воспоминании о том, как моя лучшая подруга чуть не погибла после похищения, а девять месяцев назад ее избили, когда это случилось снова. Нам чертовски не везло, раз дело приняло такой дерьмовый оборот.

Джордж прищурился.

— Понятно, полагаю, в компании, с которой вы водились, вы столкнулись с еще более сомнительной преступной деятельностью. Пока вы ведете себя хорошо и ваш отец любезен с нами, никаких причин для нецивилизованных действий не предвидится, — сказал он с видом превосходства.

Я втянула в себя воздух.

— Вы серьезно? Человек, который только что меня похитил, выносит суждение о «компании, с которой я водилась»? Вы, должно быть, издеваетесь. Слушайте сюда, подражатель Сопрано, вот, что я вам скажу: любой из тех мужчин стоит сотни таких, как вы, и могу вас уверить, эти безвкусные часы просто кричат: «нувориш», — прошипела я, на мгновение забыв о балансе сил в этом разговоре.

Глаза Джорджа слегка вспыхнули, но на лице не отразилось никаких эмоций.

— Полагаю, это были тревожные несколько часов для вас, мисс Абрамс, так что я спущу вам эту маленькую вспышку. — Он слегка наклонился вперед. — Но если вы впредь еще раз так со мной разговорите, очень и очень пожалеете.

Он говорил спокойно, и я вздрогнула от обещания, скрытого за его тоном.

— А теперь, — продолжил он, — пожалуйста, съешьте что-нибудь. Мне бы не хотелось, чтобы моя гостья голодала. — Он переключил внимание на свою тарелку, снова открывая газету. Очевидно, меня больше не удостоят внимания.

Решив, что мое похмелье в сочетании с серьезным дефицитом кофеина сделало меня слегка безумной, я демонстративно отодвинула тарелку. Я боролась с собой, так как от вида божественной выпечки у меня текли слюнки, но я удержалась. Чашка кофе была совсем другой историей, мне на самом деле пришлось сжать руки на коленях в кулаки, чтобы не потянуться за ней. Но я была полна решимости.

Я не собиралась мириться с ситуацией и завтракать (хоть и восхитительной) булочкой и пить (необходимый с медицинской точки зрения) кофе с моим похитителем, словно мы проводим выходные вместе. Ради такого я могла бы пропустить пару приемов пищи и отказаться от кофе. Боже, я устраивала себе и не такую чистку организма. Однако, отодвигая тарелку, я опустила нож для масла себе на колени. Я была не слишком уверена, что намерена с ним делать, он не сможет эффективно отразить пули, но с чего-то нужно было начать.

— Не голодны? — спросил он, не отрывая взгляда от газеты.

— Боюсь, плен портит мне аппетит, — сладко ответила я.

Последовала долгая пауза, пока он не заговорил снова.

— Что ж, могу только надеяться, что ваш аппетит вернется скорее раньше, чем позже. Мне бы не хотелось видеть, как вы умираете с голоду. — Его тонко завуалированная угроза возымела действие, и он продолжил: — Если не хотите есть, тогда я разрешаю вам выйти из-за стола.

— Как любезно с вашей стороны, — саркастически пробормотала я.

Он проигнорировал это.

— Рейф покажет вам ваше крыло. В отеле есть библиотека, телевизионный зал и домашний тренажерный зал. У вас есть свобода передвигаться там, как вам заблагорассудится.

Я сдержала фырканье. Если бы им вздумалось пытать меня, могли бы просто заставить заниматься в домашнем тренажерном зале. Я стала бы гораздо более сговорчивой под угрозой неизбежных упражнений.

— Скажу сразу, что все выходы заперты, и я уверен, вы видели моих сотрудников. — Он указал на улицу. — На всякий случай, если у вас возникнут какие-нибудь идеи насчет того, чтобы уйти.

Я прижала руку к груди в притворном шоке.

— У меня? Никогда! Почему я должна хотеть покинуть такую красивую клетку? — Я даже не подумала о своем саркастическом замечании, оно просто вырвалось.

Джордж снова проигнорировал меня, будто трудного подростка.

— Я также ожидаю, что вы будете присоединяться ко мне за завтраком каждое утро и за ужином каждый вечер. Будете ли вы есть, зависит от вас, но я должен настаивать на вашем присутствии, а также на том, чтобы вы носили одежду, которую я вам предоставляю. — Его глаза скользнули по моему платью, в его взгляде читался очевидный интерес. У меня же было такое чувство, будто по мне ползают пауки.

Без сомнений, Джордж был хитрым седым лисом, но также и безумным психопатом, который может попытаться меня убить, а может и нет. В последнее время мой выбор мужчин приводил к дерьмовым ситуациям, но я не была сумасшедшей.

Я решила не обращать на него внимания, вставая, чтобы избавиться от его присутствия и спланировать побег, используя только нож для масла. Я повернулась, чтобы уйти.

— О, мисс Абрамс? И я был бы признателен, если бы вы оставили нож здесь. Мне бы не хотелось, чтобы столовое серебро моей матушки потерялось, — небрежно заметил он.

Бл*ть.

Медленно повернувшись, я спокойно положила нож на стол. Я развернулась, чтобы выйти из комнаты и спланировать побег без ножа для масла. Живот скручивало узлами от того, насколько опасным было мое положение. Когда угрюмый Рейф, прихрамывая, подошел ко мне, мое настроение несколько поднялось. Если я смогла навредить головорезу профессионального преступника одним лишь Лубутеном, я должна была верить в себя.

***

В сотый раз я мерила шагами длинное помещение библиотеки «моего крыла». С короткой встречи за завтраком с Джорджем прошло уже несколько часов, и я сходила с ума. А еще злилась. Гнев был гораздо лучшим механизмом преодоления, чем страх. Страх — не продуктивен. Если бы я поддалась свернувшемуся в животе страху, то сейчас сидела бы на полу, раскачиваясь взад-вперед. Ходить взад-вперед целых два часа, возможно, не лучше, но плюсом можно считать истоптанный дорогой персидский ковер. В отчаянии я плюхнулась в кожаное кресло.

Утром я исследовала комнаты своей тюрьмы в поисках возможностей для побега и любого потенциального оружия. По обоим пунктам у меня был голяк. Даже если бы я нашла способ выскользнуть на неохраняемую территорию, мне предстоял бы долгий путь по безжалостной пустыне. И не стоит забывать, что Рейф следовал за мной весь день, его голубые глаза прожигали меня гневом и больным желанием.

Комнаты, которые я могла свободно осмотреть, были изысканно меблированы и безупречно чисты. У этого человека хороший декоратор. Учитывая мое происхождение, я знала, как определить серьезное богатство. К примеру, я видела разницу между дешевым искусственным ковром или ковром, стоящим больше, чем первоначальный взнос за дом. Этот человек был чудовищно богат. Что заставило меня задуматься, чем, черт возьми, он занимался, чтобы скопить такое богатство и прибегнуть к необходимости в круглосуточной охране, которая соперничала с президентской. Все мои догадки выглядели не очень хорошо.

О чем, мать его, думал отец, связываясь с этим парнем? Интересно, что сейчас делает папочка. Сотрудничал с похитителем? Или обратился в полицию? Я сомневалась, что мамуля захотела бы «скандала» с похищением дочери. Представляю, чем сейчас она больше всего озабочена: насколько неудачным будет освещение на полицейской пресс-конференции.

Я не могла себе представить, чтобы отец пришел в ярость или сошел с ума от беспокойства за меня. Он никогда по-настоящему не выражал особых эмоций по отношению ко мне. Мы хорошо ладили, даже провели несколько приятных бесед. У отца был острый ум, и я наслаждалась его обществом, что случалось не часто. Он никогда не был ласков со мной, но без колебаний давал все, что я хотела, и бросал все, чтобы помочь мне, когда я в этом нуждалась. Он любил меня по-своему — отстраненно. Я надеялась, что он сделает все возможное, чтобы вернуть меня домой.

Мысли переместились к человеку, который отреагировал бы совершенно по-другому на новость о моем похищении. Или нет. Может, произойди такое раньше. Возможно, полгода назад, до того, как я вернулась домой и отказалась с ним разговаривать. Избегала его любой ценой. И когда ему, наконец, надоели мои увертки и молчание, мне пришлось солгать ему.

Никогда не забуду выражение его глаз после того, как я произнесла слова, которые мне самой разбили сердце. Так что, скорее всего, после такого он отреагировал бы не так, как я рассчитывала. Возможно, у него вообще не было бы никакой реакции. И в этом только моя вина. Я саботировала любое будущее, которое у меня могло быть с ним. В любом случае, с тенью мертвеца между нами, это было бы хреновое будущее. Нет, мы были бы обречены. Я оказала услугу нам обоим.

Но теперь, заключенная в тюрьму, столкнувшись с мрачной реальностью собственной смертности, я не могла не вспомнить, когда впервые увидела его.

Брока.