Они стучат дважды

Глава 18. Братья Карамазовы

Андрей Морозов сморщил нос и нервно задёргал закрытыми глазами, когда на лицо ему упали жирные капли воды.

Раз.

Два.

Три.

— О, очнулся наконец, Спящий Красавец? Проснись и пой, потому что впереди тебя ждут великие дела.

На этот раз морщиться Андрею пришлось, потому что в лицо ему плеснули добрую горсть ледяной воды. Когда же он с болью разлепил веки, через мутную пелену перед глазами он смог различить только яркое малиновое пятно. Марьяна. Это определённо была она. Андрей моргнул ещё несколько раз: вокруг головы девушки нимбом разливался яркий свет, и приходилось жмуриться, чтобы что-то рассмотреть. Малиновая туча ещё несколько секунд помаячила перед Андреем, а затем двинулась в сторону. Яркая лампочка обожгла глаза, и Морозов зажмурился, отвернув голову к плечу.

Даже сквозь закрытые веки Андрей видел оранжевые круги. Они неспешно плыли, сливались друг с другом, переходили в красные и жёлтые, а затем лопались воздушными шариками нервов, разносясь болью по всему черепу. Голова трещала, кости словно шевелились, а вибрация от чужих голосов только усиливала ощущения. Андрей дышал медленно, пытаясь успокоить боль, но становилось только хуже.

Наконец, все смолкло. Андрей слышал только своё размеренное дыхание. Голоса заглушились, доносясь словно издалека, а мысли растворились молочным туманом. Он не слышал ничего. Даже собственного внутреннего голоса. Удивительно…

— Так и будешь стоять там или наконец подойдёшь? — Голос Стаса тупой пилой разорвал секундную тишину. — Раздражает.

Несколько секунд невыносимым ожиданием растянулись, пока Андрей смог услышать голос незваного — для Стаса — гостя. Холод пробежался по коже, и Морозов не был уверен от чего: от сырости помещения, где они были, или от знакомых насмешливых ноток в тоне вмешавшегося человека.

— Да я просто ждал, когда ты сам предложишь.

Едкость, с которой выплюнули слова, повисла толстым слоем на лице Андрея. Связанные за спиной руки сводило. Морозов попытался медленно открыть глаза, но свет от лампы снова обжёг раздражённую слизистую. Лёгкие горели, и каждый вдох только с новой силой распалял их.

— Зачем пришёл? — Стас шаркнул ногой, и его тёмная фигура, просвечивающая сквозь пелену на приоткрывшихся глазах Андрея, распрямилась, замаячивши прямо перед ним. — Испортить мне весь настроение? Тебя Хайдри послала? Тогда можешь передать, что я не вернусь по первому ее зову.

Невысокая фигура выплыла из тени на другом конце подвала — Андрей наконец смог проморгаться и рассмотреть немного помещение, в котором он оказался. Это было то самое место, откуда Стас его умыкнул из-под носа Александры и ее «друзей». А мужчина в тени был тем самым Джеймсом, который обещался им помочь. Андрей был в этом уверен — сложно с кем-то спутать этот насмешливо-снисходительный тон, которым одарил гость Стаса в следующую секунду:

— Нет. Мне просто интересно, что ты здесь делаешь. — Он остановился рядом с Вознесенским, запрокинул голову и, запустив пальцы в волосы, зачесал вьющиеся пряди назад. — Я не могу навестить любимого брата? И да, — Джеймс посмотрел на Стаса снизу вверх, — я все ещё обижен. Если что, я всегда смогу отвесить тебе парочку оплеух за то, что ты сделал на кухне. Это было больно, знаешь ли. Я восстанавливался три дня.

— Прости. У меня не было выбора, — Стас развёл руками, словно извинялся и, отойдя немного в сторону, жестом подозвал к себе кого-то, — в мои планы не входила компания назойливых родственников. А потом они ещё и тебя притащили. Хочешь сделать все идеально — сделай все сам? — он усмехнулся и, повернувшись к подошедшему, достаточно громко пробормотал ему приказ.

К несчастью для Андрея, он не знал этого языка, поэтому не мог даже предположить о чем была речь. Нет, конечно, он услышал слово, похожее на «пельмени», но сомневался, что Вознесенский просил принести ему покушать. И чтобы никто не узнал — сделал это на другом языке.

— И для этого ты решил, что остудить меня — будет замечательной идеей? — едко протянул Джеймс, сделав шаг к Вознесенскому.

Тот помедлил, прежде чем ответить.

— Я не знал, что ты будешь делать. Лучше перестраховаться, знаешь ли.

— Я мог и умереть.

— Мы оба прекрасно знаем, что нет. — Стас шаркнул ногой и отвесил шутовской поклон, несколько раз описав правой рукой в воздухе круги. — Мы не можем. Нет покоя проклятым. В конце концов мы слишком долго живём вместе. Наш мир огромен, но все мы решили столпиться именно на этой планете.

— Напомнить, почему?

— Потому что это был твой курсовой проект, который оказался лучше остальных? — Стас хмыкнул. — Прекрасная причина застрять в этой дыре и не иметь возможности что-то сделать.

— Ты слишком вспыльчив.

— Такова моя природа.

Вознесенский пожал плечами. Андрей не был уверен, действительно ли Стасу был неприятен этот разговор и он пытается отделаться от Джеймса, как от назойливой мухи, стряхивая с себя каждым движением, или же ему просто это кажется. Комната перед глазами Андрея — а точнее подвал — продолжала медленно кружиться, покачиваться и сворачиваться в спираль, как змея, опутывающая своими кольцами.

— Ну, с Андреем вы вроде как уже знакомы, — неожиданно перевёл стрелки на Морозова Стас.

Они одновременно с Джеймсом обернулись и посмотрели на Андрея. Дышать было больно — каждый вдох отзывался в груди резким болезненным подёргиванием. Иногда Андрею начинало казаться, что сейчас он просто задохнётся, но вместо этого из его горла вырывался булькающий хрип, и он сплёвывал на пол пенящуюся кровью слюну. Интересно, сколько ещё он сможет так протянуть?

— А, — губы Андрея растянулись; он почувствовал, как засохшая на них кровь трескается и расползается неровными краями, — мистер свиной хвост. Так и знал, что тебе нельзя доверять!

Ещё более очевидной вещи в мире было трудно представить. Конечно Андрей не знал, что Джеймс предатель. Он даже сейчас не был в этом уверен. И все же слишком хотелось сказать это, вложив весь пафос, на который Андрей способен в голос.

Выражение лица Джеймса было трудно описать. Его удивление смешивалось с растерянностью от наглости Морозова. Он медленно обошёл Стаса, следящего за каждым шагом незваного гостя, и остановился прямо перед Андреем. Он смотрел сверху вниз, слегка наклонив голову набок, недовольно надувал губы, а потом нахмурился. Его глаза полыхнули серым, и Джеймс выплюнул:

— Да что ты вообще знаешь об этом мире, мальчишка?

— Не понял? — рассеянно пробормотал Андрей, ощущая как каждое слово цепляется за его горло крючковатыми когтями.

Взгляд Морозова метнулся за спину Джеймсу и Вознесенскому, где замаячила малиновая голова Марьяны. Но уже в следующее мгновение ему пришлось снова обратить внимание на Джеймса, потому как тот несколько раз щёлкнул пальцами у него перед лицом и достаточно грубо пнул ногой, когда понял, что Андрей не уделяет его персоне достаточно внимания.

— Не понял он. Что ты знаешь об этой вселенной? — Джеймс говорил громко и медленно, размахивал руками и едва ли не прыгал, как будто Андрей был иностранцем, не говорящим на одном с ним языке. — О мире, в котором ты живёшь. Ну, за исключением того, что тебе уже рассказала Александра и ее дружки.

— Ну… вселенная большая.

На секунду все звуки стихли, а взгляды всех присутствующих обратились на него. Кажется, это был неправильный ответ. По крайней мере на Андрея всегда смотрели так, когда он говорил очередную глупость на экзамене. Сейчас же количество неудовлетворенных его ответом преподавателей увеличивалось в геометрической прогрессии: перед глазами все двоилось, и Андрею приходилось часто и с силой моргать, сжимая до боли веки, напрягая мышцы и надеясь, что это поможет. Помогало. Но только на несколько секунд, после которых перед ним снова было три лица Джеймса, а малиновые волосы Марьяны сливались с чёрным пальто Стаса.

— Слыхал? — Джеймс насмешливо оскалился, обернувшись на Вознесенского. — Вселенная большая. — Он хмыкнул, мотнул головой, растрепав кучерявящиеся от влажности волосы и, присев перед Андреем, заглянув тому в глаза. — Вселенная уродлива. А единственное, чего она хочет — увидеть, как вы все умрёте на радость ей. Тогда больше не придётся мучиться и поддерживать вашу жизнь. И будет идеальный порядок.

— Звучит так, словно это не вселенная нас создала.

— Видишь ли, — цокнул Джеймс, — не всегда в итоге любишь то, что создаёшь. И не всегда создаёшь то, что любишь.

Он виновато развёл руками, снова, и распрямился, громко хрустнув спиной.

Только сейчас Андрей заметил тот самый символ, на котором лежала Александра. Его подлатали: в некоторых местах краска была ярче и блестела влажностью. На этот раз из центра, где соединялись три спирали, отходило по три зелёных луча, изламывающихся и соединяющихся в странную фигуру. Морозов несколько раз моргнул, посчитав лучи плодом своего воображения, но они никуда не делись. Разве что теперь он заметил на них странных багровые пятна, вспыхивающие вместе со светом мигающей лампочки прямо по центру подвала.

— А… а что вы собираетесь сделать? — Андрей с подозрением покосился на Стаса.

Вознесенский не смотрел на него. Все внимание «одержимого» было захвачено подлетевшим к нему пареньком, который несколько минут назад получал от него указания. В руках подошедшего была пластиковая тарелка, на которой Андрей сквозь силу смог рассмотреть… жареные пельмени? и пластиковую вилку. Да, это определенно были пельмени — их запах Морозов не перепутал бы ни с чем другим. Андрей негромко кашлянул и уже значительно тише повторил свой вопрос — на этот раз Стас повернулся к нему, замерев с поднесённой к губам закуской.

— Ты меня за идиота держишь? Хочешь, чтобы я как тупой злодей рассказал тебе весь свой план, пока твои друзья будут к нам пробираться? Нет, разумеется, — уголки губ Вознесенского растянулись в ухмылке, и он, не глядя на Андрея, бросил взгляд на Марьяну и Джеймса, — они это уже делают. Но рассказывать тебе я ничего не буду. Лучше покажу.

Глаза замутнились склизкой жирной плёнкой — Андрей несколько раз с силой моргнул, пытаясь согнать ее. И первым, что снова смог отчётливо рассмотреть Морозов — был пережевывающий пельмешек Стас. Смотреть на него слишком долго оказалось больно для глаз — сухость выжгла слизистую, и Андрей только сейчас вспомнил, что все еще был в линзах. Моргать было невыносимо: забившийся между маленькими кружочками полимера и глазом песок царапал, выделявшиеся слезы скатывались в маслянистую субстанцию, и единственным, что Морозов стабильно и хорошо видел, было черное пятно от собственного носа.

Послышались шаги — Стас подошёл к нему, закинув в рот еще один пельмень.

— Видишь его? — Вознесенский указал вилкой на стоящего за спиной подчинённого.

Морозов медленно кивнул. Улыбка Стаса превратилась в оскал, а приветливое выражение лица в звериную морду: вены на его шее вздулись и засветились ядовито-зелёным цветом — Андрей уже видел это в прошлый раз, когда они пытались спасти Александру; забавно, теперь спасать нужно было уже Морозова, — радужка глаз быстро сменяла свой цвет с бледно-серого на травянистый и насыщенно бордовый, так что если долго смотреть в них, можно было словить сильный приход, а кожа побледнела, сравнившись по оттенку со школьным мелом или плесенью на тех дорогих сырах, что его мама любила привозить из Франции. От них еще невыносимо воняло мусоркой. Стас, к счастью, все еще пах чесноком. И каждый вдох отдавался в груди Андрея раскалённой болью, разрывающей побелевшие от напряжения нервы.