Они стучат дважды

Глава 19. Если я пойду и долиною жизни

Падать с высоты полутора метров было больно.

Еще больнее было падать на кряхтящего под тобой Феликса, которому «по статусу» не полагалось вести себя, как рафинированному и разбалованному короткой жизнью человеку.

Однако стоило сказать «спасибо» Феликсу в принципе за то, что он подвернулся в качестве матраца при падении. Иначе Александра Звягинцева отделалась бы не лёгким испугом и парой ушибов, а сломанными конечностями и сотрясением мозга. И это в лучшем случае.

Разумеется, их появление не осталось незамеченным. Только идиот не услышал бы громкую ругань Феликса и возбуждённые перешёптывания близнецов Громовых. Только Антон и Александра оставались сдержанно молчаливыми, тайно лелея надежду, что им удастся напасть врасплох. По крайней мере именно так думала Александра, пока сильные руки мужчин в темных балахонах тащили ее на божий свет.

— Не думал, что вы вообще придёте. — Стас встретил их театральными хлопками и разве что не раскланялся. — По моим подсчётам, это… должно было произойти еще минут пятнадцать назад.

— Задержались, — едко выплюнула Александра, пытаясь сбросить с себя хватку подопечных Стаса. — Пробки.

Кажется, единственным, кого пока не обнаружили, оказался Дима — он шёл немного позади них и наверняка заметил, как остальных схватили, стоило только спрыгнуть вниз с лестницы. Александра не слышала, чтобы он спустился с неё, а потому надеялась, что младшему Вознесенскому хватит хоть немного ума, чтобы не вылезать раньше времени прямо в лапы собственного «брата».

Антон и его команда даже не успели ничего понять, когда их скрутили. Подручные Стаса вели их уверенно, выстроив около стены, противоположной той, что Александре показывал Джеймс. К слову, Звягинцева была несколько удивлена, заметив своего теперь уже старого знакомого неподалёку: он сидел на небольшой горке из кирпичей, рядом с ним валялась пластиковая тарелка, и сам Джеймс наблюдал за всем со скучающим взглядом. Он даже приветливо помахал Александре, когда заметил на себе ее тяжёлый взгляд. Нет, он определенно издевался — по коже Звягинцевой пробежали мурашки от воспоминаний об их небольшом путешествии обратно по коридору, а щеки тут же загорели болезненным румянцем.

На этот раз голосов не было. В подвале было все так же прохладно, как осенью, но Александра не слышала никого, кроме присутствующих. Она не ощущала давления, которое оказывала на неё эта стена в прошлый раз, не слышала странного шёпота, который умолял и приказывал дотронуться до этой проклятой стены. Только тишина в голове и бьющиеся о череп мысли.

Взгляд зацепился за копну малиновых волос. Марьяна сидела в центре подвала с… Глаза Александры округлились не то от оцепенения, не то от ужасающего до костей трепета. Андрей был «распят» на полу, прямо под вытянутыми руками Марьяны, сжимавшими кинжал. Его лезвие едва выглядывало из груди Морозова. Тонкие струйки крови стекали по бокам стажёра, опадали на землю, собирались в крупные ручейки и бежали по спиралеобразному узору на полу. Казалось, кинжал высасывает из Андрея кровь. Иногда Марьяна поворачивала лезвие в груди парня, и потом багровой жидкости вырывался наружу с новой силой. Узорчатый рисунок наполнялся кровью Морозова и слабо светился зеленоватым светом.

Во рту у Александры пересохло — на месте Андрея могла и практически оказалась она.

— Марьян, что…

— Выясните отношения потом, ладно? — Вознесенский появился перед Александрой, схватил двумя пальцами за подбородок и приподнял лицо. — Мы ведь не хотим лишних слез. Да и твоя… подруга слишком занята в данный момент.

Звягинцева упрямо дёрнула головой, но Стас лишь сильнее сжал ее челюсть. Кожа его перчаток холодила, но Александра чувствовала как под ней пылают кончики его пальцев. Стас рассматривал ее, вертел голову из стороны в сторону, словно она была товаром на рабовладельческим рынке, и хищно улыбался. Оторвать от него взгляд было практически невозможно, и все же Александра дёрнула еще раз плечами, в слабой попытке высвободиться.

Вознесенский отпустил ее подбородок, глядя на Звягинцеву с наклонённой головой. Где-то сбоку предупреждающе зашипел Феликс: один из людей в балахонах — Александра почувствовала, как кровь отлила от ее лица: именно их она видела на кладбище, — запихнул в рот вампиру горсть свежей мяты. Феликс зашёлся кашлем. Из его рта потекла пенящаяся кровавая пена, и он попытался сплюнуть на землю, но рука стоящего сзади «конвоира» зажала ему рот. Звягинцева отвернула, не в силах смотреть на страдания кузена, и подавила слабый рвущийся наружу всхлип.

— Да бросьте. Привели подмогу? — Стас иронично фыркнул, посмотрев на притихшую команду Антона. — Серьёзно? Ритуал уже начат — если прервать его сейчас, мы все окажемся в огромной опасности.

— Почему? — собственный голос казался Александре незнакомым: тихий, хриплый и далёкий, он звучал едва различимо в творившейся вокруг вакханалии.

— Стена нестабильна, — Стас пожал плечами, словно это было очевидной вещью. — В данный момент она подпитывается кровью твоего стажёра, но через несколько минут он умрёт. Последствия этого будут… катастрофическими. Для вас разумеется. Если, конечно, я не исправлю ситуацию. Так что в ваших интересах не мешаться.

Вознесенский улыбнулся и положил ладонь на грудь Александры. Пальцы несильно надавили на кожу сквозь ткань, словно он пытался пробраться внутрь, прямо к ее сердцу. С каждой секундой дышать становилось больнее. Серые глаза Стаса смотрели на Александру, пока его губы замерли в нескольких миллиметрах от неё, а рука давила на грудную клетку. Слабая боль разливалась по телу, когда облачённые в кожу пальцы Стаса до крови вонзились ногтями в кожу Звягинцевой. Он продолжал смотреть на неё, перебегая взглядом с глаз на губы, и наклонился ближе, обдав своим горячим дыханием…

…а затем резко зашипел, одёрнув руку. Выстрел оглушил Александру. Она слепо заозиралась пытаясь найти источник звука, которым оказался Дима.

Он медленно вышел из-за покосившейся деревянной балки, еще несколько раз выстрелив в «брата». Стас только вздрогнул и сделал несколько шагов назад. Было трудно считать выражение его лица — спокойное и умиротворённое, оно ничем не выдавало ярости, пылающей внутри Вознесенского. Только его зрачки то и дело меняли свою окраску с зелёного на бордовый и фиолетовый, а затем выцветали, пульсируя.

— Вы снова за старое? — сквозь сжатые зубы низким голосом процедил он. — Мне казалось, мы…

Раздался еще один выстрел — но на этот раз пуля не достигла своей цели.

— Марьяна, что!..

Вытянув руку, Марьяна словно удерживала пулю потоками воздуха, а затем, сжав пальцы, сдавила кусочек метала и небольшой шарик. Когда же она ослабила руку — то, что некогда было пулей опало на пол с глухим ударом.

— Какого?..

Александра вздрогнула, услышав знакомый голос Ростислава. Он стоял в дверях, нахмурившись и глядя исподлобья на вытянутую руку Марьяны.

— Ты должен был прийти раньше! — прохрипела Александра.

— Я пришёл, как смог. — Ростислав хмыкнул и, дёрнув форменную жилетку за края, обвёл взглядом всех присутствующих. — Что у вас тут вообще проис… — он подавился воздухом под сдавленный крик Леры. Вознесенский появился перед ним неожиданно, вспыхнув ярким травянистым пламенем, — …ходит. Какого хрена?..

Ростислав медленно опустил голову, глядя на пробитую рукой Стаса грудь. Уверенное жёсткое движение, и рука Вознесенского вырвала сердце Дементьева. Ростислав еще несколько секунд непонимающим взглядом смотрел на пульсирующий кровавый комок в ладони Стаса, а затем его глаза закатились и он бесформенным мешком картошки повалился на землю.

Единственным, что могла сделать сейчас Александра, это продолжать дышать. Звягинцева смотрела то на безжизненное тело своего бывшего координатора, то на торжествующего Стаса. Тихий голос в ее голове упорно твердил, что на месте Ростислава должна была быть она, и это эгоистично успокаивало Звягинцеву. Нельзя было быть столь влюблённой в себя, но ощущение миновавшей ее смерти скинуло с плеч тяжёлую невидимую мантию.

— Если что, это не моё желание, а твоего хахаля. — Вознесенский обернулся на Александру. — Всё-таки что-то в нас есть общее. Впрочем я никогда не ошибаюсь в своих предположениях. И в чем был смысл его знать, Саша? — Стас вальяжной походкой подошёл к Звягинцевой, сжимая в руках сердце Ростислава. — В чем был смысл приводить всех этих людей? Чтобы повеселить меня? Устроить эффектное появление? Или успокоить своё эго? Их приход бессмыслен, и это прекрасно знаешь. Мы могли обойтись тобой, мной и твоим щенком-стажёром. Но ты решила, что этого будет недостаточно. Не могу не похвалить. Мне нравится твоё пренебрежение чужими жизнями. — Его губы растянулись в ухмылке, и он погладил окровавленными костяшками пальцев щеку Александры, оставляя на ней стягивающие кожу следы. — Ещё будут вопросы? Нет? Тогда продолжаем. Держи своё сердце. Оно вроде было нужно для ритуала.

Вознесенский бросил сердце через плечо, даже не глядя куда.

— Да, спасибо, — промямлила Марьяна, неловко поймала из рук Стаса скользкое, еще пульсирующее сердце, едва не выронив его.

— Приступай. Не заставляй меня ждать. — Стас рыкнул и отошёл наконец от Звягинцевой, оставив после себя неприятное липкое ощущение беспомощности.

Марьяна несколько долгих секунд смотрела на сердце в своих руках. Одной рукой она нащупала стоящую в стороне чугунную чашу, пододвинула ее ближе и опустила внутрь сердце. Отерев кровь с ладоней о светлую ткань джинс, она трясущимися руками достала из сумки рядом блокнот, раскрыла его не животе у Андрея и вновь взялась за рукоять кинжала, обхватив ее левой рукой, а правую ладонь положив сверху.

— Да окропится кровью твоей священный алтарь! — Марьяна с силой надавила на верхушку рукояти кинжала; по блестящему металлу побежала тонкая струйка крови, в груди Андрея что-то хрустнуло, и он громко не то крякнул, не то захрипел. — Да восстанут Верховные из небытия! Да будет разрушена эта иллюзия, что зовётся миром! Да опустятся тёмные времена и поглотят отвернувшихся от света! Мы возродимся из тьмы, как Верховные родились из неё. Мы станем светом, что освещает путь во тьме. — Вжимая кинжал в грудь Андрея, Марьяна потянулась, достала из сумки небольшую шкатулку и, открыв ее, достала небольшой бутылёк. — Я взываю к силам природы. К Воде, что даёт нам жизнь. — Пробка вылетела из стеклянной ёмкости, и Марьяна вылила ее содержимое на покоящееся в чугунной чаше сердце. — К Земле, из которой мы рождаемся и в которую уходим. — на этот раз из шкатулки появилась баночка с землёй, которую Марьяна поспешила неуклюже высыпать одной рукой. — К Воздуху, что уносит с собой наши грехи. — Ладонь ведьмы опустилась на сердце, и Александра смогла заметить, как вылетевшие из кончиков пальцев маленькие струи воздуха разогнали с блестящей поверхности сердца густые капли крови. И… — Марьяна осеклась, с силой сглотнула и сжала пальцами рукоять кинжала, роясь другой рукой в коробке, — к Огню, что уничтожает, возрождая из пепла безумия. Я взываю к вам — примите эту жертву, придите и очистите этот мир от скверны! Да будут таковы мои слова.