Они стучат дважды

— Погиб поэт! — невольник чести, — нараспев протянул Джеймс. — К счастью, этого поэта молва ещё не успела оклеветать.

— Ты можешь что-нибудь сделать? — осипшим голосом спросила Александра, обернувшись на него снизу вверх.

Джеймс язвительно оскалился.

— Сделать? Ахалай-махалай, например? — слова едкими жирными каплями сорвались с его губ, опав на лицо Александры. — Нет. Для всего в этом мире есть свои законы. Люди рождаются и умирают без нашего вмешательства. Мы лишь следим, чтобы все функционировало, и пресекает нарушения законов. Он умер. Как и твой брат. Чем раньше вы это примите, тем будет лучше. И советую воздержаться от необдуманных поступков. — Он бросил на Диму предупреждающий взгляд. — У меня нет желания заставлять уборщиц соскребать твои жалкие останки со стен этого подвала. Тут и без того… — он осмотрелся и, осуждающе цокнув языком, покачал головой, — грязно.

Джеймс постоял еще немного, затем вздохнул и, обогнув Александру, направился к выходу. Он удалялся достаточно быстро, но недостаточно, чтобы Звягинцева не смогла на затёкших маленькими иголочками ногах подняться и, спотыкаясь, догнать его.

— И все? — она схватила Джеймса за руку, разворачивая к себе и заглядывая в светящиеся золотом глаза. — Все закончится вот так? — она махнула рукой на Андрея.

Джеймс смотрел ей в глаза не моргая. Он даже не сводил с неё взгляда, когда сильные пальцы отцепляли от своего предплечья небольшую женскую ладонь. Губы Александры снова стали солёными, и Джеймс небрежно смахнул влажную дорожку, размазав ее по щеке.

— А какой конец ты ожидала увидеть? Тот, что будет по душе именно тебе? — кажется, он старался не звучать слишком саркастичным, но едкие колючие нотки просачивались сквозь его спокойный тон. — Со свадебным платьем, алтарём и кучей детишек от Вознесенского? Ты знала концовку этой истории. И обманывала себя. Могу обрадовать лишь в одном — это лучшая сейчас для вас концовка. Вы живы. Этот мир не полыхает в огне, а эта чёртова стена, — он тукнул в ряды кирпичей за спиной Звягинцевой, — все ещё стоит, оберегая от…

— От того, что скрывается за ней. — Голос Марьяны раздался из темноты, а вскоре оттуда появилась и сама ведьма, держа в руках поднятую карту «Император». Растрёпанная, она напоминала призрака самой себя, ее малиновые волосы были взлохмачены и слиплись на затылке кривой короной окрасившихся в кровь волос. — От пустоты, что наблюдает за нами. Тьмы, что поглотит наши души. Но это лишь временный пластырь на трещинах мироздания.

— Откуда ты знаешь? — подал голос Антон.

— Карты так сказали, — огрызнулась на него Марьяна, спешно пряча карту в голоду. — А теперь я вас оставлю. Нужно собрать вещи. И… — ее взгляд скользнул по покоившемуся на руках Феликса Андрею, и перешёл на Диму, — мои соболезнования. Стас был хорошим товарищем, — осклабилась ведьма.

Марьяна исчезла во тьме так же неожиданно, как и появилась. Только ее побледневшие неожиданно ставшие серебристыми глаза, казалось, еще долго смотрели на Александру из глубины полумрака коридора. Антон неловко кашлянул и, извинившись, поспешил уйти из подвала. Вслед за ним ушёл и Максим, а Лера, подойдя к Диме, взяла того за руку и потащила за собой к двери. Феликс же все так же держал на руках Андрея. Он казался Александре неожиданно подавленным, словно мог хоть как-то помочь Морозову, но не смог.

Забавно, они были знакомы всего несколько недель, а теперь Звягинцевой казалось, что она знала Андрея с самого сотворения вселенной.

— Оставьте его. — Джеймс осторожно коснулся рукой плеча Александры, возвращая ее в реальность. — Ремонтники заберут тело. И не благодарите за помощь. Я сделал это не ради вас. Мой брат не умер, но может теперь немного подумать о своем поведении.

Он немного помолчал, а затем, помрачнев, добавил:

— Но теперь у нас есть время подумать, что делать дальше.