На луче света

БЕСЕДА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

— Думаю, я нашла, на чём сконцентрировать внимание в своей книге, — объявила Жизель, когда я выходил из своего кабинета.

— Я направляюсь на встречу. Хочешь прогуляться?

— Конечно, — она засеменила рядом со мной маленькими шажками.

— Не на космических ли путешествиях? НЛО? Зелёные человечки?

— Не совсем. Первая глава будет о вероятности инопланетной жизни. Вторая — пересказ моей статьи о НЛО. А об этом я поговорю в других главах.

— Ты расспрашивала его о НЛО?

— А-ха.

— Ну, что он думает?

— Он говорит: "Их не существует".

— Откуда ему это известно?

— Он говорит, это было бы подобно триллиону прыжков на кузнечике вокруг Земли.

— Так как же он объясняет все те наблюдаемые людьми случаи?

— Принятие желаемого за действительное.

— Хм?

— Он говорит, что хоть кораблей пришельцев и не существует, но есть множество людей, предпочитающих верить в обратное.

К нам присоединился Клаус Виллерс.

— Привет, Клаус. О чём будут другие главы, Жизель?

— Так или иначе, у него есть некоторые особые силы. Если есть у него, возможно, есть и другие.

— Имеешь в виду его умение путешествовать на скорости света? Такого рода вещи?

— Именно. Но есть также и другие вещи.

— Например?

— Ну, мы оба знаем, что он может разговаривать с животными, верно?

— Подожди. Он говорит, что умеет говорить с животными, но мы ведь не знаем точно?

— Он когда-нибудь вам лгал?

— Не в этом дело. Он может верить, что умеет с ними говорить, но это может и не быть правдой. Как и всё остальное, что он говорит, а мы не можем проверить.

— Я ему верю.

— Это твоё право.

— В любом случае, я собираюсь выяснить, что он умеет, а что нет. Если он может, возможно, он говорит правду и обо всём остальном.

— Может быть, а может, и нет. Но как ты предлагаешь это выяснить?

— Я собираюсь попросить его поговорить с некоторыми животными, о которых нам что-нибудь известно, и рассказать мне, что они ему ответят.

— Ну, у нас есть только кошки.

— Начнём с них. Но все они пришли к нам из приюта, и мы мало что о них знаем. И, в любом случае, кошки много не говорят. У меня есть идея получше.

Мы остановились у амфитеатра.

— Мы пришли.

Я думал, что Клаус зайдёт внутрь, но он тоже остановился. Я уставился на часы.

— Так что за идея?

— Я хочу отвести его в зоопарк.

— Жизель! Ты же знаешь, что мы не можем тебе позволить брать прота с собой в зоопарк. Или куда-то ещё.

— Нет, я собираюсь устроить прогулку для всех пациентов первого и второго отделения. Или для кого-то ещё, кто, по-вашему мнению, захочет пойти.

Я услышал, как Виллерс хрюкнул. Был это положительный или отрицательный отклик, я не мог сказать.

— Послушай, мы должны попасть на эту встречу. Дай мне подумать.

— Окей, босс. Но вы знаете, что это хорошая идея.

И она пошла обратно, полушагом-полубегом, по-видимому, искать прота. Виллерс смотрел ей вслед.

Я не обращал особого внимания на заседание исполнительного комитета, который должен был что-то решить с урезанным, в результате правительственных сокращений для медицинских и научных исследований, бюджетом. Я думал о якобы "сверхчеловеческих" возможностях прота. Что он, в действительности, сделал такого удивительного? Правда, он знал много об астрономии, но доктор Флинн и многие другие знали не меньше. Ему каким-то образом удалось утащить у нас из-под носа Бесс пять лет назад. Но это мог быть какой-нибудь гипнотический трюк или просто невнимательность с нашей стороны. Единственным его необъяснимым талантом было умение "видеть" ультрафиолетовый свет, но даже это ещё не было как следует проверено. Любая из этих "сил" могла иметь и земное происхождение. В любом случае, моей главной заботой был Роберт, а не прот.

Когда бюджетное заседание завершилось, Клаус остановил меня в холле.

— Ми должны полючить долю с её книжки, — прошептал он.

Я решил пообедать во втором отделении, поддавшись, пожалуй, влиянию прота. Бетти и ещё парочка медсестёр присоединились к нам.

Все ждали пока я сяду. Прот занял своё место в конце стола, и все взгляды устремились к нему, когда тот впился в свои овощи. Он, разумеется, отказался есть хот-доги, так же, как и некоторые из ближайших его последователей. Он также отказался от лаймового желатина, сказав, что он смог учуять в нём "запах плоти". Фрэнки, уже имевшая значительные проблемы с избыточным весом, охотно избавляла их от остатков, жадно уплетая их под аккомпанемент различных звуков своего организма.

Я оглядел всех сидящих за столом, всех этих несчастных душ, некоторые из которых пробыли здесь большую часть своей жизни и попытался представить себе, на что похожи их миры. Рассел, к примеру, хоть и значительно оправился за пять лет от своей Христоподобной мании, но, всё же, так и не мог участвовать в нормальном разговоре, предпочитая вместо этого цитировать бесконечные отрывки из Библии. Я не смог проникнуть в его голову и представить себе жизнь столь ограниченную и безрадостную.

И Берт. Разочарованный всем существованием, вечно обеспокоенный и опечаленный. Какие препятствия не давали его мозгу справиться с его неопределёнными потерями и двигаться дальше? Что бы это ни было, простейшим решением всех его проблем, как и почти для всех остальных, было путешествие на КА-ПЭКС, где подобных трудностей не бывает. Хотя Бетти сказала мне перед обедом, что пациенты не могли знать достаточно о том месте.

— Это похоже на Ленни и кроликов, — сказала она. (Бетти читала все повести Стэйнбека по много раз)[12].

Когда мы закончили есть, Милтон встал и постучал по столу.

— Ходил на днях к врачу, — язвительно заметил он.

Некоторые уже хихикали.

— Сказал ему, что хотел бы кого-то, кто знает, что делает. Он выпятил грудь и сказал: "Я занимаюсь медициной более тридцати лет". А я говорю: "Я вернусь, когда вы поймёте её правильно!"

Все посмотрели на меня, хихикая, ожидая моей реакции. Но что я мог сделать, кроме как тоже посмеяться?

Я всё ещё обдумывал возможные стратегии для того, чтобы заставить Роберта подольше оставаться в сознании, когда прот пришёл на наш девятнадцатый сеанс.

— Почему вы не сказали мне о письмах? — ехидно спросил он, потянувшись за чашкой с фруктами.

— Я собирался, — ответил я. — Как только посчитал бы, что ты готов заняться ими.

— Очень интересно, — ответил он, кусая хурму.

— Что — письма?

Фрукт сморщил его рот.

— Не находите удивительным, что так много существ хотят покинуть эту ПЛАНЕТУ? Это ни о чём вам не говорит?

— Это говорит мне о том, что у нас есть проблемы. Но ведь на Земле шесть миллиардов людей и только несколько тысяч позвонили или написали тебе.

Помню, как чувствовал самодовольство от этого ответа.

— Вполне вероятно, из-за того, что немногие прочли вашу книгу или статью Жизель. Вряд ли кто-то ещё в вашем МИРЕ прочитал их.

Он прикончил хурму и принялся за другую.

— У нас на КА-ПЭКС ничего подобного нет. Вы бы видели, как они выглядят в ультрафиолетовом свете!

Он громко чмокнул губами и задумчиво уставился на плод.

— Ты собираешься ответить им?

— Хурме?

— Нет, чёрт возьми. На письма.

— Я постараюсь. Большинству пошлю соболезнования, конечно. Я могу взять только сотню существ с собой, помните?

— Скольких ты уже собрал?

— Нет, джин, дай вам палец, вы всю руку откусите.

— То есть, ты мне не скажешь. И о том, когда ты нас покидаешь, тоже. Должен признаться, прот, я очень разочарован тем, что ты мне до сих пор не доверяешь.

— Раз уж мы столь честны и прямы, доктор б, вы, может быть, могли бы объяснить мне, почему люди принимают всё так близко к сердцу.

— Вот что я скажу: я отвечу, если ты скажешь мне, как долго ты собираешься оставаться.

— Ни за что. Но не волнуйтесь, я пока никуда не собираюсь. Нужно разобраться с письмами, которые я получил и ещё с несколькими вещами…

Он проглотил последний фрукт и откинулся на спинку кресла, всё ещё причмокивая.

— Готовы, док?

Иногда я ощущал себя пациентом, а прота — доктором.

— Практически. Я бы хотел сначала поговорить с Робертом.

Не говоря ни слова, он закрыл глаза и уронил голову на грудь.

— Роберт?

Нет ответа.

— Роберт, ты слышишь меня?

Если он и слышал, то виду не подавал. Не было нужды тратить больше времени. Очевидно, он всё ещё не был готов сотрудничать, по крайней мере, без гипноза.

— Хорошо, прот, теперь можешь возвращаться.

— Мой язык как вата, — объявил он.

— Это всё хурма. Ладно, думаю, теперь мы готовы.

Он уставился на маленькую белую точку на стене, позади меня.

— Странный фрукт. Один-два-три-четыре…

Я подождал, пока не удостоверюсь, что он в трансе.

— Можешь оставить глаза закрытыми какое-то время, прот.

— Как скажешь, джино.

— Хорошо. Теперь я бы хотел увидеть Роберта. Роб? Ты меня слышишь?

Его голова снова упала.

— Роберт, если ты слышишь, кивни, пожалуйста.

Он еле заметно кивнул.

— Спасибо. Как ты себя чувствуешь?

— Не очень хорошо, — промямлил он.

— Мне жаль. Надеюсь, я могу помочь тебе почувствовать себя лучше. Пожалуйста, послушай меня и поверь. Запомни: это твоё убежище.

Нет ответа.

— Я подумал, сегодня мы можем немного поговорить о твоём детстве. Твоей семье. О том, как ты рос в Монтане. Это будет приемлемо?

Слегка пожал плечами.

— Хорошо. Не мог бы ты открыть глаза? Пожалуйста.

Он заморгал, но моего взгляда избегал.

— Почему бы тебе не рассказать мне что-нибудь о своей матери.

Мягко, но ясно.

— Что вы хотите знать?

— Всё, что захочешь мне рассказать. Она хорошо готовит?

Казалось, он внимательно рассматривал вопрос или, может быть, просто пытался решить, отвечать ли.

— Довольно неплохо, — ответил он.

Я не мог избавиться от ощущения радости от этого просто ответа. Он был безжизненно монотонным, но это уже было огромным достижением, которого, как я боялся, придется добиваться неделями упорных уговоров. Роберт говорил!

Остальная часть беседы протекала весьма сбивчиво, но он стал казаться более непринуждённым, пока мы болтали о некоторых основных моментах его детства: о его сёстрах, друзьях, его ранних школьных годах и любимых занятиях — книгах, головоломках и наблюдении за животными в поле за его домом. Предподростковый период его детства казался совершенно нормальным, не считая только того, что он потерял отца, когда ему было шесть (тогда же прот впервые появился), хотя я не вынес ничего нового из этой беседы. Я просто хотел завоевать доверие Роберта, заставить его почувствовать себя комфортно при разговоре со мной. Настоящая работа начнётся позже.

Беседа окончилась на рассказе Роберта о памятном дне, который он проводил, когда ему было девять, шатаясь по полям с Эпплом — его большим, лохматым псом и я надеялся, что закончив на этой счастливой ноте, я смогу побудить его в следующий раз выйти менее неохотно. Но прежде чем позвать прота, я попробовал кое-что и не был вполне уверен, что это сработает. Я протянул руку, взял крошечный свисток, который я по случаю принёс и громко в него подул.

— Ты это слышишь?