Графство Дюбуа

Глава 16

Закрыв замок, Оля прислонилась спиной к двери и на мгновение прикрыла глаза. Сердце от волнения и пережитых эмоций стучало громко-громко. В голове толкалось столько мыслей, что они давили изнутри, пытаясь разорвать мозг.

Постояв немного, девушка тяжело вздохнула, оттолкнулась от двери и, не включая свет в спальне, направилась в ванную, принять прохладный душ и попытаться хоть ненадолго приостановить поток размышлений, которыми очень хотелось с кем-то поделиться.

Но звонить Роме сейчас неправильно: часы показывали четыре утра. Самой Оле не было смысла ложиться, все равно через два с половиной часа сработает будильник на телефоне. Остается только принять душ и выпить кружечку, а лучше две крепкого кофе, чтобы взбодриться. Ведь сегодня ей предстоит еще работать целый день, и нужно быть в форме, а не засыпать на ходу, иначе появится много вопросов.

Стянув пыльный свитер, местами испачканный в паутине, и джинсы с грязными коленками, Оля забралась под душ и включила воду. Поток долгожданных прохладных капель ударил по коже, и девушка вздрогнула, чувствуя, как разбегаются мурашки. Подняла лицо к струям, сильнее зажмуриваясь и наконец-то расслабляясь.

В ванной комнате Оля провела минут сорок. Выходя из душевой, накинула банный махровый халат, а на голову повязала плотное полотенце. Босиком прошлепала в комнату и остановилась у окна. Из темноты спальни улица, освещенная только отраженным от снега лунным светом, просматривалась очень хорошо.

На подъездной дорожке, где всегда стоял пикап Захара, было пусто. А это означало только одно – он снова уехал. Зачем же тогда приезжал? Оставил что-то? Но неужели нельзя подождать до утра и войти в дом через входную дверь? Вопросы пронеслись у Оли в голове настолько быстро, что практически не запомнились.

Обернувшись к кровати, она тяжело вздохнула, подошла к ней, залезла под одеяло, поставила на ноги ноутбук. В уши засунула наушники и, чтобы не уснуть, включила любимый плейлист. Но вскоре, как бы Оля ни старалась держаться, веки начали закрываться. Даже музыка, громкость которой девушка прибавила, пытаясь не заснуть, не приносила должного результата, и ее все-таки сморил сон.

Распахнув глаза, Оля осмотрелась. Она уже была здесь, в комнате со стенами из красного кирпича, в том, первом сне, когда только приехала в особняк семьи Дюбуа. Тогда незнакомец замуровал неизвестную девушку в стене, а теперь замурована сама Оля. Не получалось двигаться, но все прекрасно ощущалось и осознавалось. Ее приковали цепями, и стену заложили только до подбородка, видимо, чтобы могла все увидеть. А посмотреть было на что.

Сейчас все выглядело немного по-другому, чем в первом сне. Запах сырости, плесени и земли говорил о том, что это, скорее всего, подвальное помещение. Окон не имелось, только хлипкая деревянная лестница вела к железной двери.

Посередине круглой комнаты располагался продолговатый металлический стол, какие стоят в лаборатории Захара. Не пустой, на нем лежала женщина. Оля без труда ее узнала: графиня, причем полностью обнаженная. Ее старческая сморщенная кожа свисала, собираясь в складки. Девушка видела графиню голой и раньше, не раз помогала той принимать ванну, и ее кожа действительно была сморщенной. Но в данный момент, казалось, женщина постарела еще на несколько десятков лет.

«Куда старее трехсот-то?» – пронеслось у Оли в голове, но она отбросила эту мысль и продолжила разглядывать Августу.

Некогда идеально белая кожа графини покрылась серо-коричневыми старческими пятнами, которых в реальности не было. Тонкие артритные пальцы рук и ног вывернулись сильнее, длинные седые распущенные волосы спадали прядями со стола, а губы, обычно накрашенные бледно-розовой помадой, высохли и потрескались.

Но больше всего Олю поразили глаза. Открытые. Девушка вспомнила первый раз, когда увидела Августу. В тот момент ее привлекли именно эти ярко-карие глаза, хотя обычно у людей с возрастом цвет глаз становится немного блеклым. Раньше в них плескался свет, но сейчас полностью пропала жизнь. Да и грудь женщины не вздымалась. Стало ясно – старушка мертва.

Металлический стол с лежащей графиней находился в центре нарисованной пентаграммы, по краю которой стояли зажженные свечи. Очень много свечей. Впрочем, не только на пентаграмме, но и по всей комнате. Свечи были единственным источником света.

Громкий скрип открываемой железной двери привлек внимание Оли, и она оторвала взгляд от графини. Ее ниша располагалась так, что прекрасно обозревалось все пространство комнаты, в том числе и лестница. Поэтому девушка отчетливо увидела, как на первую ступень опустился черный кожаный мужской ботинок, потом второй, и незнакомец начал спуск.

Но оказался не один. Люди в темно-красных мантиях и с черными деревянными масками на лицах спускались друг за другом, пока не заняли свои места в нарисованной пентаграмме. Девушка насчитала пятерых, как и лучей звезды. Все они словно не замечали, как она на них тяжело и испуганно смотрит.

Оля же всматривалась в фигуры, с каждой секундой уверяясь, что они ей знакомы. Но не успела поймать за хвост ускользающую мысль, так как ее отвлек мужской голос.

– Начнем. Время.

Заговоривший стоял ближе всех к девушке, и она пока видела только спину. Мужчина вдруг резко обернулся, глядя прямо на Олю. Показалось, что его глаза улыбаются.

В следующую секунду он, словно фокусник, достал кинжал: тонкое лезвие блеснуло в свете горевших свечей. Шагнул вплотную к Оле и одним движением порезал ей щеку. Девушка хотела вскрикнуть от боли, но не смогла. Оставалось только молча терпеть и наблюдать за происходящим.

Мужчина поднес кинжал к носу и вдохнул сладковатый аромат крови, явно ему понравившийся. Затем развернулся, медленно подошел в графине и наклонил лезвие так, чтобы капли Олиной крови упали на сухие губы женщины.

– Кровь последней жертвы! – произнес незнакомец, и четверо его соратников тут же что-то зашептали. Слова походили на латынь, но все же отличались.

Люди шептали и шептали, и их голоса стали протяжнее, превратились практически в песню. От этого шепота у Оли закружилась голова, но она по-прежнему могла только смотреть.

Мужчина в красном балахоне встал сбоку от графини и занес над ней кинжал. Шепот усилился, переходя в громкий звук, а мужчина с силой воткнул кинжал в сердце Августы.

Оля не выдержала и закрыла глаза. Шепот прекратился, но звук потрескивания свечей и запах сырости остался.

Когда девушка собралась с силами и вновь распахнула веки, то резко захотела закричать от страха. Перед ней в нескольких сантиметрах стоял тот самый мужик в маске, и его глаза смеялись.

Внезапно по босым ступням пробежал холодный порыв ветра, и Оля открыла глаза. Села на кровати, тяжело дыша. Ее трясло.

Морозный воздух по-прежнему холодил тело, и девушка наконец-то повернула голову. Окно оказалось открыто нараспашку. Не думая, Оля вскочила с кровати, подбежала и громко его захлопнула. Она уже догадалась, кто открыл створки и кто помог выбраться из этого кошмара.

– Спасибо, – прошептала чуть слышно, и по шее пронесся холодок, словно кто-то дотронулся ледяными пальцами.

Повернувшись к окну спиной, Оля сползла на пол, подобрала ноги, уткнулась лицом в колени и простонала:

– Когда же все закончится?!

Как же ей хотелось встать и убежать, не оглядываясь! Увы, она не могла этого сделать по нескольким причинам. Во-первых, естественно, контракт, словно камень, тянул ее на дно. Во-вторых, ради памяти Ивана Борисовича Оля просто обязана найти ответы на все вопросы и закончить начатое. Ну а третьей причиной являлся призрак, просящий помощи. Оля уже не сомневалась в том, что эта девушка умерла насильственной смертью, и она просто обязана освободить бедняжку. Осталось только понять, как не угодить в ту же ловушку самой.

Посмотрев на наручные часы, Оля застонала снова, поняв, что пора одеваться и идти готовить завтрак.

Поднявшись с холодного пола, она натянула чистые джинсы, свитер с высоким горлом и, собрав волосы в тугой хвост на затылке, вышла из комнаты. И уже спускалась по лестнице, поняла – свет в коридоре хозяйского крыла и в холле включен. Но всего лишь несколько часов назад он не горел! Девушка это прекрасно помнила, так как пробиралась с помощью фонарика на телефоне.

Широкие двери на кухню оказались приоткрыты, и на одной из столешниц Захар что-то шинковал на разделочной доске.

– Доброе утро, – проговорила Оля, стоя в дверном проеме. Когда он вернулся?

Захар вскинул голову. На его лице сияла приветливая улыбка. Она всегда у него возникала, стоило ему посмотреть на Олю. И эта улыбка отмела новые вопросы, которые ей хотелось задать.

– Привет. Ты сегодня поздно. Завтракать будешь? – мужчина снова обескураживающе улыбнулся, поправив белый в красный горох фартук. Почему-то это заставило Олю рассмеяться. Фартук Захару безумно шел, делая его таким милым и домашним, что невозможно отвести глаз.

– Да. Завтракать буду. Будильник не услышала, вот и немного проспала. А еще мне нужен кофе, и побольше.

– Момент. Садись, – он указал на выдвинутый стул, и Оля, не мешкая, подошла и села, смотря в окно, где виднелся капот пикапа Захара.

– Ты давно приехал?

– Нет. Около часа назад.

– Я думала, ты вернешься ближе к вечеру, как вчера и говорил.

– Я тоже так думал, но планы изменились. Вот твой завтрак.

Захар поставил перед ней тарелку с яичницей, посыпанной укропом. Только теперь Оля обратила внимание на разнообразные ароматы. В кухне пахло жареным яйцом, укропом, немного подгорелыми тостами, кофе и за эти дни ставшим ей так хорошо знакомым мужским одеколоном.

Меньше чем через минуту на столе появилась еще одна тарелка с яичницей, все так же посыпанной укропом, тарелка с румяными горячими тостами и две кружки кофе.

Оля отрезала вилкой небольшой кусочек яйца и положила в рот. Казалась бы, обычная, незамысловатая еда, она себе такую не один раз готовила, но этот завтрак говорил о многом. И если бы не то, что происходит в доме, и не подозрения, она бы, возможно, и сблизилась с этим мужчиной. Но чем больше проходило дней, тем сильнее крепло убеждение в причастности Захара к происходящему, что бы это ни было.

Глоток горячего кофе прервал ее мысли. Оля поморщилась и посмотрела в кружку на черную жидкость.

– Да, кофе не тот, который мы пили раньше. Те зерна закончились, и я открыл новую упаковку.

Только после его слов Оля поняла, почему вкус кофе привлек внимание: более горький и имеет кисловатый привкус, от него осталось нехорошее послевкусие во рту. Но ей сейчас, как никогда, требовалась кружка крепкого кофе, и она решила выпить этот, хоть он ей и не особо понравился.

– Прежний вкуснее, – проговорила девушка тихо.

– Согласен. Как поеду в город, закажу, но пока придется обходиться этим.

Оля бросила взгляд на часы на экране мобильного и подскочила.

– Черт! Мне нужно идти!

– Не беспокойся, я уберу со стола и помою посуду.

– Спасибо большое, – Оля благодарно улыбнулась Захару и поторопилась на второй этаж.