Морально нечестивый

— Никто даже не будет скучать по тебе, если ты уйдешь. —Злоба, исходящая из его голоса, ощутима... Я должна была прислушаться к своей интуиции. Вместо этого... Господь знает, что он сделал с моей Клаудией. Эта мысль подстегивает меня. Он прикоснулся к моей дочери. Я раскинула руки на столе, ища что-то... что-то, что я могу использовать, чтобы заставить его отпустить меня. Секунды пролетают незаметно, и я чувствую, как угасаю.

Нет!

В этот момент моя рука нащупывает предмет... нож. Я обхватываю пальцами рукоять и со всей оставшейся силой погружаю острие в его шею. Его глаза расширяются, он смотрит на меня так, как будто такой сценарий совершенно невозможен. Он медленно отпускает мое горло, а его рука идет к ножу, вонзенному в его плоть.

В тот момент, когда мое горло освобождается, я кашляю, пытаясь перевести дыхание.

Отцу Гуэрра приходит в голову блестящая идея вытащить нож из шеи. Кровь вытекает струей, как гейзер, из раны на пол. Он несколько раз задыхается, его колени подгибаются под его весом. Отец Гуэрра падает на пол... и не двигается.

Я все еще пытаюсь взять себя в руки, когда осмыслить масштаб своих действий.

Я ... убила его.

Когда это осознание приходит, я начинаю сходить с ума. Я убила человека... человеческое существо. У меня почти начинается истерика от этой мысли, но потом я вспоминаю, почему мне пришлось сделать это. Он тронул Клаудию... Он собирался убить меня... Внутри меня бушует война. Я не могу решить, должна ли я сожалеть о том, что сделала, или нет. Есть часть меня, которая радуется, что монстр мертв; но есть и другая часть меня, которая не может поверить, что я своими руками лишила жизни человека. Я пытаюсь анализировать это. Это ведь не конец света, верно? Он был злым человеком. Да... Он был злым человеком, и миру лучше без него. Но как насчет меня? Что со мной будет, когда они узнают? Возможно, меня посадят в тюрьму... Нет! Это не вариант. Я не могу оставить Клаудию. Я не могу оставить свою дочь одну.

Думай, Каталина, думай!

Моя решимость возобновилась; я перешла в режим исправления. Я не могу позволить этому разлучить меня с моей дочерью. Он не победит!

Думай, Каталина!

Это воскресный вечер... никто не узнает, если я избавлюсь от тела. Да... Я просто должна избавиться от улик, и никто не узнает. Я беру нож и, используя тряпку с алтаря, вытираю его и кладу на прежнее место. Но, оглядев часовню, я понимаю, что нахожусь в затруднительном положении. Что мне делать с телом? У меня никак не получится избавиться от тела самостоятельно...

Думай, Каталина... Думай!

Широко раскрыв глаза, я оглядываю окрестности в поисках вдохновения. Затем я замечаю кабинку для исповеди. Это может сработать... на данный момент. Я хватаю отца Гуэрра за руки и тяну его к исповедальне. Это нелегко, учитывая разницу в наших размерах и мою нехватку сил. Но в конце концов мне это удается.

Оставив его тело на земле, я открываю дверь в кабину для исповеди и изо всех сил пытаюсь запихнуть его тело внутрь, стараясь, чтобы ничего не торчало. К сожалению, на полу остаются следы крови. Выпустив сильный вздох, я закрываю дверь и убираю кровь. Мне приходится делать все возможное, но с ограниченными ресурсами у меня получается лишь беспорядочно размазать ее по полу.

Адреналин начинает выветриваться, и наступает паника. Я не могу просто оставить мертвого человека в кабинке для исповеди. Но я также не могу в одиночку оттащить его, чтобы где-нибудь похоронить. Мне нужен кто-то еще, чтобы помочь избавиться от тела. Я не знаю, что буду делать после того, как избавлюсь от тела, но мне стоит подумать об этом позже.

Положив руку на сердце, я пытаюсь восстановить дыхание. Украдкой бросив взгляд на исповедальню, снова жду, что чувство вины набросится на меня. Но этого не происходит. Одна мысль о том, что этот мужчина прикасался к Клаудии... Я качаю головой. Мне нужно все обдумать. Прежде всего, мне не стоит идти на улицу в окровавленной одежде. Я оглядываюсь вокруг, пытаясь обдумать свои варианты. В противоположном проходе замечаю орган. Скамейка покрыта красной тканью. Я быстро направляюсь туда и с радостью вижу, что это довольно длинный кусок материала.

Сняв испачканное платье, я накидываю ткань на тело и завязываю узел на плече в греческом стиле. Затем, уже испачканным платьем, я снова вытираю пол, в самых очевидных местах.

Остальное мне придется сделать позже.

Закрыв на секунду глаза, я снова пытаюсь успокоиться. У меня все получится... У меня все получится. Бросив последний взгляд на часовню, я выхожу и направляюсь прямо в комнату, стараясь избегать населенных мест. Когда дохожу до комнаты, я медленно открываю ее и вижу Сиси на кровати с Клаудией. Сиси поворачивается к двери.

— Лина?

— Ты можешь выйти на секунду? И принеси мне платье. —Сиси хмурится, но делает то, что я говорю, не задавая вопросов.

Я жду снаружи несколько минут, а потом появляется Сиси с платьем.

— Что происходит? — Ее глаза расширяются, когда она рассматривает мой внешний вид. Должно быть, я выгляжу напуганной.

— Случилось кое-что. Что-то ужасное.

— Лина... ты меня пугаешь.

— Клаудия тебе что-нибудь рассказала? — спрашиваю я, почти страшась ответа.

— Нет... она только упомянула, что ты была с отцом Гуэррой. — Как только она упоминает отца Гуэрра, я начинаю разбиваться.

— Он прикасался к ней... — шепчу я, и слезы наконец начинают литься.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Сиси.

— Он трогал ее под одеждой...

— Нет! — восклицает она в ужасе.

— Где он? Что случилось?

— Я ... я убила его.

— Ты шутишь.

— Нет... Я действительно убила его. Я не хотела этого, но...

В подробностях мне удается рассказать ей обо всем, что произошло, включая то, как я положила тело в кабину для исповеди.

После продолжительного молчания Сиси наконец заговорила.

— Нам нужно что-то с этим делать. — Я смотрю на нее, ожидая, что она возненавидит меня за то, что я убийца.

— Ты... Я убила человека, — повторяю вновь, ожидая осуждения.

— Да, и я бы тоже его убила. Этого негодяя! Теперь о кабинке для исповеди. — Задумчиво добавляет она.

— Вот почему я вернулась. Я не могу сделать это одна. Я знаю, что прошу слишком многого, но...

— Никаких "но"! — Сиси останавливает меня и продолжает. — Давай, одевайся, и мы все решим. — Она крепко обнимает меня и позволяет мне переодеться во что-то более приличное.

— Сначала мне нужно поговорить с Клаудией, — говорю я, и она кивает, отступая назад, чтобы пропустить меня в комнату.

— Я буду здесь. Дай мне знать, когда зайти.

Я оставляю Сиси снаружи и осторожно открываю дверь в комнату.

— Мама! — восклицает Клаудия и подходит ко мне. — Мне очень жаль, — бормочет она и начинает плакать.

— Нет, детка, нет. Это не твоя вина.

—Но ты злилась... ты кричала на меня. Ты никогда не кричишь. — Она бормочет, ее маленькие ручки трут глаза.

— Шшш... — Я медленно глажу Клаудию по волосам и веду ее к кровати.

— Клаудия, любовь моя, пожалуйста, скажи мне... отец Гуэрра прикасался к тебе так раньше? — Не знаю, как мне удается скрыть дрожь в голосе. Моя дочь поднимает свои росистые зеленые глаза и смотрит на меня.

— Однажды... он сказал мне, что будет давать мне шоколад каждый день, если я ему разрешу. — Мое сердце разрывается, когда она говорит мне это.

— А он... он делал что-то большее? — Я не хочу знать, но должна.

Клаудия качает головой.

— Ты уверена? Ты можешь рассказать маме; я обещаю, что не рассержусь.

— Нет. — Она качает головой еще сильнее. Я хочу ей верить... Моя дочь... моя дочь почти прошла через то же самое, что и я годы назад. Я прижимаю ее к груди и крепко обнимаю. Она в порядке... Она в порядке. А он мертв... Он больше не может причинить ей боль. Вот что я говорю себе, качая ее на руках.

Через некоторое время Клаудия крепко спит. Сиси отводит меня в сторону и рассказывает о своей идее.

— Это может сработать. Никто не узнает, если мы похороним его на кладбище.

— Но как мы понесем его туда? — шепчу я ей в ответ.

— В чемодане? — предлагает она. Это может сработать.

Мы освобождаем багаж от всего содержимого, а затем отправляемся в часовню.

— Сиси, ты уверена, что хочешь это сделать? Это моя вина... Я могу просто рассказать им, что случилось. — Я не хочу втягивать ее в свой беспорядок... Ситуация выходит из-под контроля. И в этом стоит винить только меня.

— И кто тебе поверит? Ты уже сказала, что он из известной семьи. У них наверняка достаточно влияния, чтобы во всем обвинить тебя. Подумай о Клаудии. Что бы с ней случилось без ее матери? — спрашивает она, и я замираю. Это именно то, о чем я думала. Что бы случилось с моей дочерью? Выдать себя не кажется хорошей возможностью, особенно учитывая, что отец Гуэрра был любимцем матери-настоятельницы.

— А что, если мать-настоятельница тоже была в этом замешана? — внезапно спросила Сиси. Я резко поворачиваюсь.

— Что ты имеешь в виду?

— Она знает, что, когда ты на дежурстве, я присматриваю за Клаудией. Если я буду делать двойную работу по дому, Клаудия останется одна.

— И уязвимой. Он с самого начала пичкал ее сладостями, чтобы завоевать ее доверие. И никто бы не обратил внимания, если бы она пошла куда-нибудь с отцом Гуэрра. Он же священник, в конце концов. — Добавляю я, но от этого мне становится еще хуже. Неужели они это задумали? Осквернить моего прекрасного ребенка? Я едва могу контролировать ярость, которую чувствую внутри при этой мысли... но я знаю, что не могу жалеть о том, что убила его, даже если это была самооборона. Он хотел причинить боль моему ребенку.

Внутри часовни мы направляемся прямо к кабинке для исповеди. Сиси молчит, когда я открываю дверь. Она смотрит на окровавленное тело отца Гуэрры с почти каменным выражением лица.

Мы открываем чемодан и кладем его на пол. Затем вдвоем хватаем отца Гуэрра и бросаем его в чемодан.

— Он слишком большой. — Она сморщила нос.

— Нам просто нужно его немного сложить. — Она наклоняет голову в сторону, обдумывая это.

— Как насчет того, чтобы попробовать позу эмбриона? — Она обходит чемодан, ее лицо сильно хмурится. Наверное, она представляет себе разные ракурсы.

— Давай попробуем. — Я пожимаю плечами. Мы поворачиваем его тело, пробуя разные углы, чтобы поместить его внутрь. К счастью для нас, он не очень высокий мужчина, возможно, всего на пять дюймов выше, чем мой собственный рост в пять и три. После долгих проб и ошибок он прекрасно укладывается в чемодан. Я держусь за одну молнию, а Сиси - за другую, и мы пытаемся встретиться на полпути. Приходится немного посидеть сверху, чтобы чемодан закрылся, но нам это удается.

— Черт. — Она вытирает пот со лба тыльной стороной ладони.

У монастыря есть свое кладбище. История Сакре-Кер насчитывает почти двести лет, а это кладбище было открыто во время вспышки гриппа в 1918 году. С тех пор оно используется редко, когда монахини уходят из жизни. Преимущество в том, что кладбище расположено рядом с часовней, поэтому тело можно упокоить сразу после религиозных служб. По дороге на кладбище приходится проходить мимо двух административных зданий. Идея Сиси поместить тело в багаж была блестящей. Колесики багажа позволяют легко донести его до кладбища. Там мы ищем скрытую посылку, где присутствие свежей земли осталось бы незамеченным. Мы находим именно такое место, прямо рядом с ивой. Тень, отбрасываемая деревом, должна скрыть рыхлую землю.