Я люблю время (Сказка-ларец)

— Конечно! Жарко же на улице. А жара — это то, что мне сейчас меньше всего нужно. Вы просто не представляете, какой солнечный удар чуть было не хватил меня только что!

— Ну… Вообще-то я представляю, если честно.

— Что, и вам тоже душно? Сочувствую. Впрочем, вы все время улыбаетесь и хихикаете, стало быть, запас жизненных сил в вас велик и вы легко дотянете до привольного вечера и прохладного хэм-дайкири. А давайте и те, и другие, я обе пары примерю. Вы же пока сторожите у занавески, отгоняйте репортеров, невеж, зевак, поклонниц и просто любопытных… Но, чур, и сами не подглядывайте!

— Ни в коем случае, сударь! Мерьте смело!

Велимир зашел за занавеску и с удовольствием сбросил заклинание с голого тела, заменив его по порядку трусами, носками, дурацкой рубашкой с карманом по центру груди — туда немедленно корону, зубчиками наружу; шерстяные, не по погоде, настоящие итальянские брюки из Турции, ботинки… На ботинки Велимир не поскупился, купил 'бренд', да еще подправил заклинанием, чтобы не жали. Ключи… Потом, дома восстановит…

— Ну, что, похож я на юного олигарха?

— Стопудово. Вам бы нужен еще мешок с бабошками, для точного сходства, и 'мерс' с наворотами.

— А вот же мешок — предусмотрительный Велимир показал девушке и мешок, якобы набитый замененной одеждой. — И теперь уже не говорят 'стопудово', это вчерашний отстой.

— Да? Неужели? А как теперь говорят?

— Тонна шестьсот. Нет, правда — как я выгляжу — по-взрослому или не по-детски?

— А что, есть какая-то разница? Очень хорошо выглядите, я бы сказала, солиднее своих лет. Только вот… — Девушка хотела было, да вдруг постеснялась спрашивать, почему тонна шестьсот, при чем тут это, и осеклась.

— Да, да?

— Уши оттопыриваются.

— Это поправимо, как сказал когда-то один ваш поэт — в парикмахерской причешут. Сколько с меня?..

Велимиру было далеко не так весело, как это могло показаться, но он сохранил присутствие духа и жажду во всем разобраться, хотя… Хотя… Слишком многое, увы, и так начинает становиться понятным, но об этом после… Ну, что? Немножко Золушки в благодарность из прихоти?.. Велимир смотрел на толстощекую продавщицу, пыхтевшую над кассовым аппаратом, который никак не хотел открывать кассу… Совсем ведь девчонка — и уже столько покорной усталости внутри… Скалиоз вместе с сутулостью мы убираем напрочь, благо он малозаметен, складочки с шеи убираем, надолго, а саму шейку удлиняем на… семь миллиметров. Ножки — удлиняем на… полтора сантиметра — хватит с нее, — и самое чуть-чуть выпрямляем 'иксы'. Губы — самое-самое чуть-чуть наполняем, а щечки слегка подсушим. И талию подсушим. Волосы не должны быть такими тонкими, а прямыми — пусть остаются… Ну и глаза — они, кажется, борются за звание зеленых? — Подсобим. Интересно — станет ли она от всего от этого счастливее? И надолго ли?.. Нет, нет и нет: не знает, что такое пуд — и не страшно, неполное среднее образование пусть таковым и останется, ей за прилавком вполне сойдет.

— Отлично! Чек оставьте себе. Зимой ждите опять, приду за валенками. — Преображенная девушка засмеялась.

— Приходите. Можете и раньше, мы всегда рады клиентам!

— Э, а что у вас с родинкой? — Велимир показал на толстую бородавку у левой скулы, девушка машинально дотронулась, и засохший кусочек кожи отвалился и прыгнул куда-то вниз, и затерялся навсегда.

— Все, все уже, теперь все нормально. Чао-какао!

Девушка растерянно рассматривала в зеркальце место, где раньше была эта ужасная бородавка, когда из соседнего закутка подошла подружка.

— Настик! Привет. Обедала? Я тоже нет. Чего смотришь, ну-ка? Ой… Настик, ты чё, косметику поменяла? А? Все по Борьке вздыхаешь? Ну-ка, дай-ка я на тебя погляжу… Ой, ёкалэмэнэ… Зыковская помада…

— Чё??? Чё случилось? А, Ирка? Чего-то не так?

— Да нет… В общем-то все так, ничего особенного… Просто сияешь как медный таз. Кстати, не забудь мне отдать пятихатку до среды, как обещала. Ну, короче, я пошла работать, не всем же в зеркало смотреть…

— Але? Фил, ты? Как у вас там? Что? У меня тоже нормально. Относительно нормально. Ну не по телефону же докладывать. Где вы сейчас? Да, угу. Могу, конечно. Еду уже. Еду. Да. На месте расскажу… Вполне, даже меньше, чем через полчаса. Встречайте цветами. Стой! Папку нашли? С подписями? Караул: мы богаты! Лечу!..

— Что это вас занесло на Петропавловку? — Велимиру все стало ясно насчет Фила и Светы, стоило только посмотреть на них. Со Светой вообще вопроса не было — только что не летала, но даже и в привычной гранитной невозмутимости Фила ощущалось нечто просветленное — намек на собственную улыбку или отблески от Светкиных…

— Это я уговорила Филечку сходить и своими глазами посмотреть на улицу Времени. Во всем мире нет такой, а у нас есть. Погляди, Вилечка! Ой, какая у тебя рубашка… забавная.

— Наследство из Турции. Да, мэм, вижу. Рад за нас за всех. Но. Прежде, чем мы начнем мыкать счастие в три горлышка, я обязан, как честный человек и примерный работник, доложить по инстанции о результатах проделанного. И сделать это тет-а-тет, дабы не хвастать своими успехами публично, если это будет сочтено успехом, и не огрести на орехи публично же, если победу мою столоначальник признает поражением. Не при девушках, короче. Да, Фил?

— Ой, да больно мне нужно слушать ваши секреты! Мы тут тоже такое пережили на Крестовском… Все, Филечка, я молчу. Я пойду пока на те скамеечки, колокола послушаю.

— …тоже сходным образом думаю. Но не может же такого быть, чтобы он совсем с деньгами блефовал? Есть где-нибудь в сейфе — и это главное. Дожмем.

— Кто бы сомневался. Завтра к одиннадцати и подойдем. Вдвоем. Кстати, надо нам подумать насчет Светкиной доли, это же не предусматривалось… — Велимир ухмыльнулся в ответ:

— Не стоит беспокоиться. Сердце подсказывает мне, что мы ее не обидим. Так, говоришь, совпадение?

— Безусловно. Просто они нас как-то случайно выследили, но дело не в Светке, абсолютно точно.

— И ты прав. Дело вот в этом. — Велимир похлопал по карману. — Угрюмая штуковина.

— Я тоже хочу ознакомиться. Кстати, не припоминаю тебя таким дерганым. Давай сюда.

— Завещание написал?

— Давай, давай.

— Ты что, прямо здесь затеял испытывать? Обалдел?

— Не учи. Вы со Светой погуляйте пока, по направлению к ее дому, там поужинаем в домашних условиях, а я смотаюсь на Елагин, цепочку покручу-поверчу.

— Цепочку? А… Ну-ну. На, только аккуратнее. — Велимир осторожно выудил из кармана обруч и протянул Филарету.

— Суй сюда. — Велимир послушно вложил корону в одно из отделений кожаного бумажника, подставленного Филаретом.

— Ладно, мое дело предупредить. В крайнем случае, денежки мы со Светой распилим, вместе с твоей долей.

— Пуганый уже. Света, велкам! Всем по коням.

— Мальчики! Вы слышали, какой ужас в Сосновском парке сегодня был?

— Нет.

— Нет, Светик, а что там такое?

— По радио передали, что туда рухнул метеорит и полпарка разворотило. Там теперь одна большая воронка! Про пострадавших пока ничего не сказали. Вот ужас!

Велимир криво улыбнулся.

— Нет, Светик, все как всегда переврано. Я как раз мимо проезжал. Там было что-то вроде сильного пожара. Выгорел небольшой участок. Но уж выгорел дотла. Думаю, там напалмом баловались — такая черная плешь без единого деревца… Но не более того.

— Да, а может, это еще про другое место говорили?

— Вряд ли. Так, друзья. Встречаемся через два часа… у фонтана. Света, это фонтан, который возле твоего дома. Вы с Велимиром гуляете, ходите, где хотите, но не опаздываете. А я подъеду и постараюсь тоже не задержаться.

— Но…

— Все, Света. Дело есть дело, нам завтра деньги получать. Сверяем часы. Расходимся.

Свете очень не хотелось терять из виду Филарета, но, привыкшая беспрекословно выполнять повеления начальства, ослушаться она не посмела.

— Вилечка, а куда мы пойдем?

— К твоему дому, как нам и приказано. Пойдем пешком, останавливаясь, где захотим, по любым нашим надобностям и прихотям, а как устанем — в седло и к фонтану! Ок?

— Да. Вилечка… А мне Фил сказал, что вы оба не простые люди, а со специальными способностями.

— Да неужели?

— Да, только не сердись. Я ведь никому-никому не скажу!

- 'Это точно, — мысленно согласился с нею Велимир, — не скажешь'.

— Мы с Филей такое пережили на Крестовском! Нас там один цыган так напугал!..

— Да ты что? — Велимир уже слышал об этом эпизоде от Фила, но в самых общих словах, а от Светы многого не добиться, даже и пробовать нет смысла, поскольку она большую часть событий была в обмороке, или с замороченым зрением.

— Да. Но Филичкин его потом тоже припугнул — будь здоров, да и меня заодно, что я поверила, что он ему голову отрубит! Ой, кошмар!..

— Отвлекись, дорогая, все позади.

— Да я и то. Вилечка…

— Да, мэм?

— Не называй меня мэм! Пожалуйста. Вилечка, а что с тобой такое?

— Какое?

— Тебя как подменили, ты у нас сегодня какой-то примороженный, нет, правда!

— Примороженный? Скорее, пережаренный. Нет, Светик, все ок. Я бодр и прекраснодушен. Твоя моя понимай?

— Понимай. Вот теперь другое дело, а то ты словно не в своей тарелке. Может… ты ревнуешь?

— Чиво???

— Ладно, а вот у меня хорошее настроение, просто чудесное! Вилечка… — Велимир почувствовал, что в девушке вопросы выстроились в такую длинную очередь, что ее смело можно было бы протянуть до Москвы и обратно, и решил принять меры.

— Погоди… Я мигом. — Он подбежал к уличной продавщице игрушками, неловко притулившейся вместе с лотком как раз возле Прачечного моста, рядом с Летним садом, почти не глядя купил какую-то дрянь, подменил ее в руке и тут же вернулся.

— Держи-ка!

— Что это?

— Укрепитель хорошего настроения. Давай, попробуй!

— А, знаю, это мыльные пузыри пускать. Мы в детстве часто…

— Почти угадала. Выдуй-ка пузырь-другой-третий, не бойся…

Света взяла рамочку в руки, надула щеки и послушно дунула. Но вместо мыльного пузыря выдулась радуга-дуга, метра в три от края до края и в полметра шириной. Она медленно поплыла над молодыми людьми, заколыхалась и исчезла.

— Ой, как это?.. А можно еще?

— Нужно.

Света дунул еще раз, и радуга вышла еще ярче, еще больше. Шли они по самой набережной Невы, одни, густой поток автомобилей словно бы отделял их от всего остального мира. Очумевшие в пробках ездоки высовывались из окон, смеялись, некоторые давили на клаксоны, но Велимир и Света не обращали на них ровно никакого внимания, они по очереди выдували радуги, соревнуясь, у кого получается лучше. Победил, конечно, Велимир, он с такой силой дунул, что рамочка сломалась, а последняя радуга вымахнула коромыслом в полнеба, широченная, как мост, так что другое плечо ее уперлось в набережную на противоположном берегу, как раз возле старинного революционного крейсера. Но и эта радуга через минуту растаяла, и Света, все еще смеясь, жалобно захныкала:

— Еще хочу!.. Вилечка, ты такой классный! А что ты еще умеешь? А ты меня научишь?..