Я люблю время (Сказка-ларец)

Велимир ловко поймал девушку за локоток и безжалостно сдавил:

— Потом шепнешь. Сказано ведь — торопимся. То-ро-пим-ся!

— А ну пусти! Командир выискался. Пусти, я сказала, убери руки немедленно! Ну? Я кричать буду. — Велимир продолжал ее удерживать равнодушною рукой, однако говорить ничего не стал и обернулся к партнеру и новоизбранному старшему товарищу в ожидании первого начальственного указания.

Филарет Федотович согнал с лица лучезарную улыбку и приморщил лоб:

— Вил сделал вам, Светлана, абсолютно своевременное замечание… Стоять. Постойте смирно и послушайте, прежде чем продолжить истерику. Спасибо. Добавлю также, что я отныне — ваш самый главный босс, а Вил, Велимир Леонидович, — мой первый заместитель и ваш старший товарищ… — Бас его смолк, но ровно на секунду, чтобы добавить железа в падающие слова. — Еще один выкрутас с вашей стороны, еще одна попытка взвизгами и бранью привлечь сюда никому не нужных зевак — и останетесь в приемной дожидаться шефа и работы. Вам ясно? — Носик у секретарши угрожающе задрожал и стал увеличиваться в размерах. Только-только начала она по-настоящему осозновать размеры постигшей ее катастрофы.

'Как тяжело с этими вечно капризными красавицами' — Вил глубоко, как биндюжник перед стартом, вздохнул и решил исподтишка применить свои способности, утихомирить Свету и вывести ее наконец, отсюда, без драки и увечий, минуя соперницу-секретаршу, полиглота Илонку, да и всех остальных сотрудников заодно. Но не успел: Светлана внезапно сама успокоилась, приподняла повыше подбородок и молча пошла в дверь. 'Попой крутит — загляденье, — подумалось Велимиру. — Это не выучка, это природный дар, особенность походки. И собой владеет лучше, чем кажется на первый взгляд'. Он почесал левую бровь, правую — эту уже на ходу, потом у него зачесался нос, и Велимир чихнул. Странно, очень странно, по всем признакам, тайным и явным, она должна была бы заплакать в голос… Фил разве что подсуетился, поколдовал? Умеешь, умеешь, даже и не пытайся скрыть: прет из тебя моща, у человеков такой не бывает… Фил шел за Светланой и впереди Велимира, и тот мог без помех созерцать широкий бритый затылок, без шрамов, складок и морщин, и светлый английский пиджак, облегающий мощную спину. Да, Велимир не возражал бы выглядеть со спины так же. Впрочем… О черт, этого еще не хватало!.. Словно бы из засады, к ним устремились с разных концов зала совершенно ненужные в этот момент люди — менеджеры, клиенты, опять клиенты, еще какие-то клиенты… Бамбара-чуфара и эти… лорики-морики… Вот хорошо, и этого коллегу отсечь, обязательно, чтобы на всем пути через зал никто не цеплял дурными разговорами ни его, ни Свету с Филом. Пусть так и будет.

И так и было.

— Ну и куда теперь?

— Теперь по домам, ибо все мы изготовились к конторской жизни, а нас ждут сугубо полевые работы.

— А у меня роба — унисекс! — Велимир предложил окружающим полюбоваться на его джинсы, рубашку и кроссовки, якобы позволяющие трудиться на улице и в помещении. Впрочем, он действительно собирался в этот самый трудный день недели слегка отдохнуть: отметиться на службе — и якобы поехать по клиентам насчет договоров (которые уже были подписаны в пятницу и благоразумно не помечены числом) до самого окончания рабочего дня…

— Возможно. Однако я, как начальник и человек более строгих вкусов, настоятельно посоветовал бы тебе сменить эту ярко-желтую незнайкину рубашку на что-нибудь более скромное, сливающееся с фоном, не выделяющее тебя и нас всех из толпы. Не забывай, что наше дело тихое.

— Усек. Хотя бесполезно — Света нас из любой толпы выделит одним своим… одной свой внешностью.

— Это мы перетерпим. Светлана, не знаю, что вам говорил Арсений Игоревич, но дополню от себя и сверх его обещаний: в случае неуспеха вы получите за несколько дней труда — несколько месячных окладов, в случае успеха — несколько годовых. Вопросы будут?

— Вопросы… А… Да, конечно. Но я… мне…

— Превосходно! Продумайте их за это время, и я с удовольствием постараюсь ответить на все. Ставлю первую общую для всех нас задачу: переодеться, умыться, если надо, подготовиться, кому как кажется уместным, перекусить и ровно… в 16 часов с тридцатью минутами пополудни — встречаемся на станции метро 'Спортивная', не выходя на поверхность, наверху, возле выхода с эскалаторов. Светлана, вам понятно?

— Да. А на улице или под землей?

— Так. Да, почетче бы надо… Значит — под землей, но на самой верхней станции, за турникетами, препятствующими бесплатному входу, так, чтобы вы видели выход с эскалатора, а люди, выходящие с эскалатора на станцию, на верхнюю станцию, могли видеть вас.

— А, все, я поняла.

— Точно понятно? Что наверху, но под землей?

— Да. Только я не буду подходить близко к эскалаторам, потому что там давка и толкаются. Я встану чуть подальше. И можно я тоже надену джинсы, а не дурацкую эту юбку с жакетом?

— Даже нужно.

— Вилли? Нет, не звучит. А не лучше ли — просто Вил?

— Абсолютно лучше. Но я и всяко-разно с покорностию согласен. Рубашку я надену цвета военного хаки, чтобы быть невидимым среди листвы, а джинсы переодену на темно-серые, чтобы меньше пачкались, если придется передвигаться ползком. Собьем стрелки?

— Что?

— Что собьем?

— Стрелки. Часы сверим? У нас в Пушкинском Доме все так говорят и уже давно.

— Надо же! Ладно, сверяем по 'думским'. Света, ваши спешат на три минуты. Всем пока.

Г Л А В А 3

Время всегда идет мне навстречу, но, собственно, кто его об этом просит? Однако сейчас, сегодня, на данный его отрезок, у меня непредвиденно создался небольшой его запас, из часов и минут, и я действительно решил вернуться домой, да переодеться, да попить кофейку земного, заварного. Или нет, сегодня днем — какао. И задуматься о пятом, о десятом, благо есть о чем. Есть о чем! Какая долгожданная и, в то же время, заранее предвиденная удача! Я ведь специалист по приключениям и охотник до них, сразу чую необычное, как раз по пословице: 'рыбак рыбака'.

Вы спросите, зачем мне метро, когда я могу себе позволить маршрутку, такси, или иные, более скоростные, скажем так, способы передвижения? Да чтобы чувствовать себя человеком, прошу прощения за плосковатый каламбур… Я и есть человек… в определенном смысле… некоторыми гранями своего естества. Мне нравится быть человеком, и я не устаю себе повторять это по сто раз на дню. Я дышу, ем, пью, смеюсь, целуюсь, как все люди и даже лучше. Почему бы мне не позволить себе погрузиться в людские проблемы? Я и позволяю. Я договорился о встрече с другими людьми и теперь стремлюсь домой, чтобы отдохнуть, хотя и не устал, и боюсь опоздать на встречу, хотя никого и ничего не боюсь. Метро в середине рабочего дня — самый скоростной вид транспорта, и я с удовольствием им воспользуюсь.

Я и такси не брезгую, когда надо, и полетами иной раз, и даже мгновенными перемещениями, однако в такое время, когда надобно самую чуточку поспешить, но при этом серьезных причин поторопиться еще проворнее не имеется, то я не выхожу за рамки общечеловеческих возможностей. Итак, повторяю, если сравнивать с теми же такси или маршрутками, да еще сквозь центральную часть города — до меня, до жилища моего, куда быстрее добирается наша родная подземка.

На 'Грибоедова' спущусь, — решил я, предварительно убедившись, что оба моих новоявленных партнера ненароком не составят мне компанию — мне этого отнюдь не хотелось.

Вы никогда не засекали по секундомеру время, необходимое, чтобы эскалатор доставил вас вниз или наверх? Оно существенно различается в зависимости от глубины расположенности станции, но уж пару минут в любом случае — отдай и не греши. Если станция самого глубокого залегания — 'Площадь Ленина', - и того больше. Я либо бегу стремглав вниз по ступенькам — и тогда думать некогда, либо смирно стою, когда эскалатор наверх, или если вниз, но народу на ступеньках в две колонны, и тогда вырубаюсь в кратковременные полудумы, полугрезы о том, о сем… Грезы — это несолидные мечты, однако если нет им свидетелей и критиков, то почему бы и не pas?.. Бежать по эскалатору вниз — не шутка, все питерцы умеют, а если умеючи скакать, со ступеньки на третью, через одну, то скорость существенно возрастает, чем ежели тарахтеть каблуками по каждой… Да, гораздо быстрее ступать через одну, хотя бы с точки зрения травматизма. Многие ухари увлекаются погоней за мною, бегуном-провокатором, и промахиваются ногой и дальше громыхают быстрым тяжелым кубарем за моей спиной, все одно не в силах меня нагнать. Иногда и дежурная подбавит в атмосферу адреналина, остановит ленту, никого из стоящих не предупредив. Вы скажете — мелкое хулиганство? Нет, просто я очень люблю соревнования на скорость по длиннющим питерским эскалаторам. Наверх тоже можно через одну да бегом, но на такие трюки способны немногие. Я, по вредности характера, не раз и не два заводил молодых ребят, из числа тех, кто нипочем не хочет пропускать вперед эскалаторного пешехода: угадаю такого запросто, с затылка, обгоню и иду себе, с гордым пыхтением. Тот — за мной, а я чуточку ускоряюсь, но самую малость, чтобы он понимал, что обогнать меня — плевое дело. Бывало и такое, когда я, беззаботной белкой, выныриваю с эскалатора наверх, на белый свет, а за мной из последних сил чешет, хрипя, задорный спортсмен-здоровяк, но бывало редко — почти всегда попутчики сходят с дистанции. И не потому что хилые, а потому что я им задавал правильный темп, который далеко не всем чемпионам-легкоатлетам под стать. В суставах соль, в легких огонь — о, хилые потомки троглодитов, средний палец вам всем на обозрение, рыбы вяленые!.. Но, как я уже говорил, находились и настырные.

Мимо меня, по правому скосу пропрыгал с противным звяком медяк, за ним второй… Нет, меня-то не надуешь: звук у них не совсем тот, у 'медяков' у этих, но неискушенных людей обманет, конечно… Я нехотя расправил 'глубинное' зрение, ткнул им вслед — так и есть: эти дурацкие карлики, числом… ого, уже трое, четверо, с полдюжины, грязным цугом катятся мимо… похожие на бесенят из дурацких мультфильмов, кувыркаются и регочут, нечисть, придурки, шпанята… Вот кто настоящие хулиганы, не я.

Думаю, каждому из них лет по сто-двести и больше, но по-настоящему взрослыми они так и не становятся. Тем более — эти, отбросы даже среди низкосортной нечисти. 'Домжевые', 'домжи' — так я их про себя называю, потому что были они когда-то домовыми, да лишились дома и хозяев, а новых — по лености ли, по глупости — так и не приобрели. Одеты соответственно: ярко-грязные, неряшливые, нечесаные… Обычные, оседлые домовые и кикиморы по метро да коллекторам никогда не шастают, крысам не уподобляются… в прямом и переносном смысле… Впрочем, я и благополучных домовых не люблю. Никаких не люблю.

Вот какой-то мужчина решил, от эскалаторной скуки, 'приподняться на бабки': цапнул горстью воздух — монетку не поймал, а нечаянного тумака одному из 'домжевых' отвесил! И так удачно врезал: со всего маху! Тот заверещал, закувыркался вниз с удвоенной скоростью — ох и писк противный у него, да пронзительный какой! — прорвался даже в людскую реальность: брюнеточка, что рядом стояла, аж прической затрясла, уши у нее заложило. Женщины, кстати говоря, особенно в возрасте от двадцати до пятидесяти, гораздо более чуткие создания, нежели мужчины любого возраста, куда более впечатлительны и часто ощущают то, что обычные человеки и не должны бы воспринимать. Проблемы полового диморфизма универсальны, а стало быть и в магической плоскости предъявляют свои права: колдовские задатки более часты у женщин, но мужчины гораздо резче и 'выше' их проявляют, если уж они обнаружились. Но зато ко всяким мелким знакам, знамениям и дуновениям мужчины, как правило тугоухи, а женщины внимательны.