Разбойник

«Но у этого другой запах…» – лениво проползла в ставшей будто бы вязкой голове мысль. На большее, однако, Квадунгурарашава оказался не способен.

– Трижды прошу прощения, если я напугал тебя, о гордый лиглинг, – купец опять поклонился. – Я всего лишь хотел перемолвиться с тобой парой слов…

– Гд-д-де Мартунг? – спросил по-человечески Квадунуграрашава. За пять лет он успел освоить язык людей, хотя и не все слова удавалось ему выговаривать чётко.

– Увы, но достославный Мартунг сейчас вынужден заниматься другими делами неподалёку, и потому не смог сам прийти к тебе. Однако он подсказал мне дорогу, – купец опять поклонился, – и я преискренне надеюсь, что ты не откажешься вести дела с другим представителем человеческого рода, пускай и незнакомым тебе.

Квадунгурарашава сморщил нос. В лесу нельзя верить незнакомцам – ни лиглингу, ни, тем более, человеку. Лес ошибок не прощает…

Но жидкость уже давно разошлась из желудка Квадунгурарашавы по остальному телу. Она расслабляла и убаюкивала, а всякие соображения делала несущественными и пустыми. В сущности, какая разница? Если у него нет племени, то и сама его жизнь едва ли имеет какое-либо значение…

– Над-д-деюсь, у Март-т-тунга все дела пройд-д-дут удачно, – сказал он и снова отхлебнул. Купец глубоко поклонился. – Как т-т-тебя зовут?

– Зови меня Джавунг, о славный лиглинг, – очередной глубокий поклон. – И уверяю: у тебя нет причин опасаться меня или в чём-то подозревать! Я хочу лишь того же, что и Мартунг: жить с лиглингами в мире и приносить друг другу взаимную пользу нашей торговлей.

– Ред-д-дкие люди согласятся с таким предложением.

– Пусть заберёт этих глупцов Нардахон! – купец потряс кулаками в каком-то неопределённом направлении – вроде как, в сторону лагеря людей. – Они забыли о славном прошлом наших предков! В конце концов, лучшими друзьями Моргона были клыкастые демоны браханы, силой превосходящие трёх людей, – купец сделал какой-то замысловатый жест рукой и возвёл глаза к небу. – Именно они позволили восторжествовать над силами тьмы и создать мир таким, каким мы знаем. Если это было возможно с одними существами, то почему также нашими друзьями не могут быть другие? О презренные глупцы, те, кто этого не видит!

Какие-то похожие истории рассказывал Квадунгурарашаве и Мартунг. Правда, только тогда, когда тот его об этом спрашивал. Как понял лиглинг, так люди представляли себе появление этого мира. Одно это уже возмущало его соплеменников и дюжину дюжин других племён: то, что люди ничего не говорили о Той Стороне, что они не верили ни в каких духов, кроме этих двух Нардахона и Моргона, что они совсем не так почитали предков…

У Квадунгурарашавы были причины думать, что обе версии были неправильными. Но всё же приятно было слышать, что хоть кто-то не пытается его гнать, охотиться, убивать…

– Хорошо сказано, куп-п-пец Джавунг, – он снова отхлебнул жидкости, и она звучно булькнула на дне бутылки. Осталось совсем немного.

– О величественный лиглинг, – борода купца почти коснулась земли. – Я вижу, что пришёл несколько не вовремя, и прошу тебя милостиво простить меня за это. Я тотчас же оставлю тебя дальше отдыхать, но всё же попрошу тебя ответить на один только мой вопрос.

Тайные местечки для сбора трав, места, где малдангваниши становятся на водопой, наиболее удобные тропки… Обо всём том же спрашивал и Мартунг. Только выходило у него это как-то естественней. Он не льстил и не унижался, долго беседовал с Квадунгурарашавой о том, что ему интересно…

Но о чём это он? Если уж его племя его отвергло, с какой стати какой-то человек должен быть лучше?

– Какой воп-п-прос?

– Дело в том, о гордый лиглинг, что в последнее время наш город очень сильно вырос. К нам стекается много новых жителей со всего королевства – именно с ними занят и достославный Мартунг. Как ты понимаешь, о лиглинг, нам нужно гораздо больше трав, гораздо больше еды и всего, что может предоставить лес. Но мы не хотим ссоры с лиглингами, о нет! Мы хотим мирного сосуществования с вами…

– Вы уже нарушили гран-н-ницы наших земель. Дошли до озера Нашмардун. Вы называете его Нард.

Купец всплеснул руками.

– О пусть будут прокляты эти неразумные, кто смел сотворить такое! – купец опять замахал кулаками. – Не волнуйся, о лиглинг, я обязательно сообщу об этом главам нашего города. Нельзя допускать такого! Лес большой, и сможет прокормить всех.

Квадунгурарашава рассмеялся. Если бы он мог доверять другим лиглингам, он, возможно, смог бы довериться и незнакомому человеку. Но…

Хватит. Его утомила эта беседа.

– Задавай свой воп-п-прос, купец.

– Чтобы не допустить ещё таких премерзких ссор, о лиглинг, я хочу спросить: где обитает твоё племя? Я спрашиваю затем, чтобы ни я, ни кто-либо другой из моих товарищей не зашёл ненароком на ваши земли и не нанёс вам оскорбление и не дал повода усомниться в наших намерениях.

– Нет нужды об этом думат-т-ть, твои соб-б-братья уже постарались.

– Тем более! Нам необходимо загладить это недоразумение. И лучше всего начать с того, что мы не будем заходить в ваши земли, что бы ни случилось. Но увы – для этого мне надо, чтобы ты указал, где обитает твоё племя.

Квадунгурарашава склонил на бок голову.

– Март-т-тунг знает.

– Я посчитал, что мудрее будет спросить об этом у тебя, о славный лиглинг, чтобы избежать недопониманий.

Квадунгурарашава поднял хвост и чуть обнажил клыки. Мысли в голове из-за жидкости ворочались очень лениво и никак не могли оформиться в что-то понятное. Чувствовалась какая-то угроза, какой-то подвох…

«Но ведь это не навредит племени, – пытался рассуждать он. – Целыми днями по приказу Нарвунгурдарагаша ходят дозоры. Людям не подойти к логову незамеченными. А если купец не врёт… То, возможно, люди действительно больше не будут ходить в наши земли…»

Ленность этой приятной мысли пронзила другая, острая, как лучший человеческий нож, разогнала все эти мечтания. Ни один из случайных людей не должен знать, где живёт племя. Каждый лиглинг обязан защищать своих. Мартунг заслужил доверие. Но, раз он не сказал этому купцу ничего, значит, у него на то были свои причины. И потом – зачем же людям знать, где живут лиглинги?..

– Нет, – сказал Квадунгурарашава. – Ищи дурак-к-ков, выдавать своё племя, хи-хи!

– Твоё племя? – переспросил купец. – Отчего же ты тогда не живёшь с ними?

Квадунгурарашава напрягся, шерсть его встала дыбом.

– Уход-д-ди, купец, – прошипел он. – Т-т-ты достаточно потратил моё врем-м-мя.

– Прости меня, о лиглинг, за мою наглость! – купец поклонился вновь. – Пусть дни твои будут долгими и даруют добычу всегда, когда тебе того надо! – новый поклон. – Не смею больше тебя отвлекать от отдыха, о благородный лиглинг! – и ещё. – Всего тебе доброго!

Всё также кланяясь, купец удалился. Скоро листва под его ногами перестала шуршать. Квадунгурарашава ещё какое-то время посмотрел ему вслед, а потом вернулся в своё логово. Лиглинг сделал последний глоток из бутылки и бросил её на землю. Пока что, хочется верить, племя в безопасности. Остаётся надеяться, что Мартунг всё-таки не расскажет им. А до тех пор Квадунгурарашава опять найдёт брата и успеет их предупредить. Всё будет хорошо…

Сил думать больше не было. Горе, пусть и осталось, но заглушилось шумом в ушах. Квадунгурарашава лёг, свернулся калачиком, обхватил себя хвостом и быстро уснул.

***

Квадунуграрашаве что-то снилось. Как и во всех снах лиглингов, он не мог толком воспринять, что происходит. Разум цеплялся только за какие-то неясные ощущения. Страх, причём не за себя, а за кого-то другого; боль, как будто что-то придавило ему и лапу, и хвост; какое-то ещё неясное беспокойство, для описания которого Квадунгурарашава не знал слов… Наконец, среди неясных эмоций появился какой-то шум: не то гул, не то крики. Звук постепенно менялся: добавился какой-то ритмический стук, и лязг, похожий на звон металла. Наконец, к звуку добавился запах: острый, едкий запах дыма.

Этот запах был настолько прочно связан с опасностью, что Квадунгурарашава тут же вскочил, ощетинившись, чуть не снеся свой шалаш. Боль в лапе и хвосте тут же пропала, сменившись гораздо более слабой, тупой болью где-то в затылке. Звук, хоть и притуплённый, сохранился, точно такой же многообразный, как и во сне. Запах никуда не делся, но стал ещё чётче и яростней.

Несмотря на ещё вялое после людской жидкости сознание, Квадунгурарашаве не пришлось долго размышлять над тем, что это значит. Он схватил стальной человеческий нож; схватил свой пояс с мешочками с особой пылью, которую тоже сделали люди. Всё остальное, что умели делать лиглинги, он сможет сделать сам. А свою шкуру и хвост – не сможет.

Квадунгурарашава выскочил из логова и принюхался. Ночной ветер всегда самый сильный, и он без труда понял, откуда исходил запах. Посмотрев в ту сторону, он увидел на далёком холме высокое дерево с кривыми ветвями, объятое пламенем.

Холодное, как первый снег, чувство потихоньку завладело его разумом. Стараясь не думать, Квадунгурарашава бросился к логову племени, наплевав на запреты Нарвангурдарагаша.

Он бежал по знакомому с самого детства лесу, и почти не узнавал его. Люди не пользовались своими любимыми топорами и шли через наименее заросшие прогалины. И всё равно они умудрились наследить: там, где они прошли, вместо покрытого листвой, хвоей и зелёными катышками мха осталась только грязь.

Квадунгурарашава спешил, как мог, перепрыгивая с ветки на ветку, едва цепляясь когтями и хвостом. Только бы успеть, только бы он ошибся…

Но он не ошибся. Оказавшись на том же дереве, где ещё днём он беседовал с братом, Квадунгурарашава смог увидеть, что сотворили с логовом Квашнамдрангулмуш.

Высокое кривое дерево догорело уже почти совсем, как и многочисленные деревья и кусты на склонах холма. Земля, как и в лесу, превратилась в сплошную грязь, вязкую, как смола или болото. Почти во всех норах также ярко горел огонь, из них столбами валил дым. Сети, ловушки, детские игрушки – всё было поломано, разорвано, обмазано грязью. И среди той же грязи валялись и лиглинги – мёртвые лиглинги. Раскинувшие лапы, с отрезанными хвостами, с прорубленными головами…

Но большая часть лиглингов была собрана перед логовом. Их сбили в кучу, как каких-то малдангванишей, содрали все пояса и сняли ножи. Вокруг стояли люди с топорами на длинных ручках, с копьями, пара – с большими ножами. Лиглинги не бросались на людей, не отбивались, не пытались даже сбежать. Опустив морды и хвосты, они жались друг к другу, слабые, окончательно сдавшиеся.

У главного входа в логово стоял высокий человек. Он отдавал какие-то приказания, размахивая руками. Его длинные одежды развевались на ветру, в свете пламени казалось, что между пальцев сверкают искры…

Когти Квадунгурарашавы впились в дерево так, что из него потёк сок. Люди не просто так дошли до Нашвагуна, они с самого начала хотели уничтожить племя! А теперь они как-то нашли лиглингов! Людей надо остановить!

Квадунгурарашава почувствовал, как от кончика хвоста до самых ушей распространилась дрожь, одновременно и приятная, и резкая. Он знал, что она означает. Каждый машарагадунгва знал…