Разбойник

– Это также предусмотрено, – Лаарнель взял со стола вторую бумагу. – Это свидетельство позволит вам свободно передвигаться по всем мирам в подчинении диввов без всякого опасения за вашу жизнь. Она заверена Верховным Советом Барадана.

Чиж глубоко поклонился.

– Я не был осведомлён, что у вас есть такие полномочия, о трижды великий благородный – ох, типун на мой болтливый язык! – просто господин Лаарнель.

Альт, если и возмутился, не выказал это ровно ничем.

– На обоих документах появится моя подпись, как только кулон будет у меня. Тогда они приобретут юридическую силу, – Лаарнель положил бумаги обратно на стол. – Как видите, условия для вас самые выгодные. Лучшее, на что может рассчитывать наёмник, не состоящий в Сходке.

– Что ж… Не могу сказать, что всё превосходит мои ожидания, поскольку я всё же предпочёл бы получить деньги твёрдой монетой, хотя бы чтобы иметь возможность возлежать на моих горах золота… Но ваши условия, господин Лаарнель, вполне соответствуют потребностям моей скромной персоны. Осталось лишь уточнить несколько деталей – и, считайте, этот кулон ваш.

– Разумеется, – Лаарнель положил бумаги на стол. – Этот альт днём оставляет кулон в своих покоях. Вам не составит труда отличить их от остальных жилищ, поскольку в том мире альт занимает крайне высокое положение.

– Альт, разыгрывающий из себя повелителя миров – какая романтика! И где же он проживает? В городе, в замке?

– Скорее, в деревушке. Его дом несложно отличить от остальных.

– Предполагаю… Он маг, так ведь?

– Не запредельно искушённый. Его часто охраняет около двух-трёх человек. Тем не менее, памятуя о Принципе, прошу вас всеми силами избегать контакта с альтом, тем более – столкновения.

Чиж ухмыльнулся. Принцип, пассивная защита магов, которая должна ограждать их от ударов не-магов… Неудивительно, что они все так над ней трясутся!

– Справедливости ради, разница в магии между альтами и людьми не так уж велика…

– Этот кулон крайне для меня важен. Я не стану поощрять создание угрозы его безопасности.

– Понимаю, – Чиж примирительно поднял руки. – Раз мир… Этот… Мафель – Примитивный, значит, обычными порталами он не снабжён? Как мне?..

– Я сам открою вам портал. Спустя двенадцать часов Мафеля я снова открою его в том же месте, недалеко от места проживания альта. К этому времени у вас уже должен быть кулон, и вы должны избавиться, насколько возможно, от следов своего пребывания. Не нужно говорить, что через двенадцать часов вы должны быть на том же месте.

Чиж уважительно покивал головой.

«Не только плантатор, ещё и могущественный маг, раз может портал открыть… Сорок тысяч, считай, у меня в кармане!»

– Двенадцать часов… Несколько узкие временные рамки для такого «деликатного» дела, не находите?

– Я хорошо плачу за выполнение своих условий.

Чиж развёл руками.

– Не могу с этим спорить, – разбойник осмотрел себя, похлопал по карманам. – Что ж, я, считайте, готов, так что…

– Это не всё.

Чиж поднял бровь.

– Я что-то упустил?

Лаарнель щёлкнул пальцами. Двери за Чижом распахнулись, послышались тяжёлые шаги.

– В качестве помощника с вами отправится один из моих рабов.

Чиж удивлённо обернулся. За ним стоял грайдец – очень высокий, с едва зажившей раной на локте. И, как водится, с большой клыкастой пастью.

«Эй-эй, а вот этого в условиях работы не было!..»

– Нет-нет, это лишнее, – Чиж обернулся обратно к Лаарнелю и замахал руками. – Если вы хоть что-то обо мне слышали – а вы, очевидно, слышали – то знаете, что я работаю один.

– Как вы уже, очевидно, поняли, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы заполучить этот кулон, – пристальный взгляд Лаарнеля вонзился в Чижа. – Никакие гарантии не будут лишними.

– Я достану его вам, если только это вообще возможно. Уверяю вас, я бы не стал…

– Я настаиваю, Чиж. В противном случае договорённости не будет.

«Вот и что его дёрнуло этого верзилу со мной посылать? Нужна мне помощь, ага!»

Чиж, как уже говорилось, в команде отработался ещё там, в родном мире. И здесь, в Рейборе, стремился всячески избегать их. Чем меньше контактов, тем меньше проблем. Чиж придерживался этого правила так твёрдо, как мог.

«Но чёрт возьми, сорок тысяч эфиров!»

Чиж закусил губу и хмыкнул. Всего лишь двенадцать часов партнёрства – и потом сорок тысяч… Можно и потерпеть.

– Что ж – пусть будет по-вашему. Искренне надеюсь, что бумаги в порядке.

– В полном, – Лаарнель снова взял в руки чашечку и отпил.

– Что ж… Пожалуй, если вы не забыли вдруг каких-то новых условий или требований, то мы договорились… О – или, может, каких-либо гарантии для меня? Всё же должно быть обоюдно!..

– Если бы мне не было нужно от вас в точности то, что вы можете мне предоставить, мастер Чиж, я бы не стал утруждать себя всеми этими сложностями, – Лаарнель вновь криво ухмыльнулся.

Чиж рассмеялся.

– Далеко не всегда причуды богатых легко объяснимы, нет?

– Выбор за вами, – пожал плечами Лаарнель. – Сорок тысяч эфиров – или ничего.

– На выбор не очень похоже, но меня это и устраивает, – Чиж снова себя оглядел. – Я готов. Дело за вашими магическими приёмами.

Лаарнель снова поставил чашечку. Потом он взял со стола красивый магический кристалл в замысловатой оправе, поднял руки, слегка прикрыл глаза, одними губами что-то прошептал. В воздухе перед Чижом загудело, заискрилось – и скоро перед ним появился портал, сквозь который видно было какое-то поле. По лбу Лаарнеля пробежала одинокая капля пота, но руки его не тряслись.

«Вот же ж чародей – хоть бы бровью повёл! Вот и попал же ты, Чарли…»

– Двенадцать часов, – повторил Лаарнель, кладя кристалл и снова беря чашку.

– Буду точен, как лучшие наинские часы!

Чиж бросил взгляд на грайдца, на Лаарнеля, и, собравшись с духом, шагнул в портал.

Глава 5. Доля изгнанника

Солнце постепенно скатывалось за лес, прячась за острые верхушки деревьев. У подножья одного из холмов некое ежеподобное существо, фырча, зарывалось в листву. Малдангванишы, сбиваясь в сумерках в стада, постепенно уходили поглубже в лес и подальше от ручьёв, чтобы переждать ночь и обороняться от кровожадных хищников. Топоры людей уже замолчали, хотя дымы от костров никуда не делись, а стали, пожалуй, ещё гуще. В лесу вставали всё более высокие тени, ночные птицы оглашали окрестности своими криками. Уходили в своё логово и лиглинги: ночь – это время тьмы, время собираться у костров, рассказывать истории, отдыхать. Ни один лиглинг не должен показываться в лесу ночью, и тем более не должен ночью работать.

Конечно, Квадунгурарашавы это не касалось. Выживание в лесу без племени требовало слишком многих усилий и было связано со слишком большими опасностями, чтобы пренебрегать любым временем, в том числе и ночью. Да и вообще нельзя было пренебрегать ничем, что могло помочь и что часто запрещали традиции лиглингов. Квадунгурарашава, в отличие от своих собратьев из племени, использовал великое множество самых разных инструментов, от распространённых и среди лиглингов разнообразных ножей и ловушек, до более сложных людских механизмов, как тот странный лук, которым он убил малдангваниша. Люди называли его арбалет. Конечно, лиглинги не любили людей и не пользовались ничем, что они создали. Но Квадунгурарашвае не приходилось быть привередливым. И, кроме того, у него не оставалось причин верить в предрассудки племени.

Он обхватил лапой горлышко вытянутого сосуда – люди называли его бутылкой – и сделал глоток. Неприятная жидкость обожгла горло, нёбо и язык, заставив лиглинга поморщиться. Люди пили эту штуку очень часто, отчего от их лагерей постоянно разило острым запахом. Сам же Квадунгурарашава не очень любил это питьё: от него притуплялись чувства, заплетался язык и ходуном ходили лапы и хвост. Но она позволяла легко отключиться. А Квадунгурарашава не знал других способов забыть о своём горе.

«Ты не лиглинг.» Квадунгурарашава уже дюжины дюжин раз слышал эти слова. В первый раз – ещё тогда, пять лет назад, когда он впервые понял, что является машарагадунгвой. Ругаравашнаргува, сын вождя Нарвангурдарагаша, отказался отдавать Квадунгурарашаве добычу. Ту, которая предназначалась ему по праву. Которую он добыл собственной кровью и испариной. Среди лиглингов не было высших и низших – даже вождю можно было бросить вызов, не говоря уже о его детях. Но при Нарвангурдарагаше всё начало меняться, и Ругаравашнаргува собрался отнять у Квадунгурарашавы всё, что мог – в том числе и ту несчастную рыбёшку.

«Ты не можешь быть частью племени.» Ругаравашнаргува считал, что Квадунгурарашава слабее него, но обманулся. Квадунгурарашава не собирался сдаваться, если надо, готов был бороться. Дело было не в этой восемь раз проклятой рыбёшке: дело было в чести и справедливости. Никто не смеет отнимать у лиглинга то, что причитается ему по праву, даже сын вождя. Но Ругаравашнаргува был готов пойти ещё дальше, и позвал своих братьев – и они набросились на Квадунгурарашаву уже впятером. Скоро у его горла оказался нож. А потом случилось это.

«Если ты ещё раз попадёшься на глаза, мы убьём тебя.» Квадунгурарашава не помнил толком ничего, кроме жуткой боли. Но, когда он очнулся, все пятеро уже валялись вокруг него, растерзанные в клочья. Всё остальное племя, обступившее их ранее, стремившееся остановить драку – отшатнулось, будто от самой страшной чумы. Уже вечером состоялось собрание Старейшин. А ночью Квадунгурарашава был изгнан из племени – навсегда.

Он снова заглотил жидкость и снова поморщился, хотя сейчас было уже не так противно. Прошло пять лет, приличный срок для лиглинга. Квадунгурарашава прекрасно научился выживать. Но все его мысли все эти пять лет занимала единственная надежда: вернуться в племя. Назад, домой…

Квадунгурарашава отхлебнул ещё. Перед глазами потихоньку начинало плыть, долетающие до ушей случайные звуки из леса уже казались какими-то слишком близкими. Может, его брат всё-таки прав? Сколько можно гоняться за тем, чего он никогда не получит? Всё, что нужно, у него уже есть. Уйти поглубже в лес, где не ступала никогда нога лиглинга и где люди появятся только через дюжину дюжин лет…

Но не может же он так бросить своё племя! Люди совсем рядом! Пусть он и не считает их исчадиями Той Стороны, но они вовсе не несут добра лиглингам. И как же быть…

– Прошу прощения, благородный лиглинг, если прерываю твой ночной отдых!

Квадунгурарашава вскочил, но из-за выпитого сделал это очень неуклюже, и ему пришлось опереться на хвост, чтобы не упасть. У входа в его шалаш стоял человек. Любой нормальный лиглинг в этот момент схватился бы за оружие, постарался бы как можно скорее отогнать пришельца. Но Квадунгурарашава имел много дел с людьми и знал, что те, собираясь напасть, часто делают это прямо, как и лиглинги. Кроме того, пришедший был облачён в длинную пурпурную одежду с ярко-жёлтыми орнаментами. За пять лет Квадунгурарашава запомнил, что в такой одежде ходят человеческие торговцы. Один из них достаточно часто наведывался сюда. Он и продал Квадунгурарашаве и арбалет, и разные ловушки на зверей, и тот пояс, без которого лиглинг вовсе не мог представить свою жизнь. К тому же, стали всплывать какие-то обрывочные воспоминания: вроде бы именно сегодня Квадунгурарашава и должен был встретиться с тем купцом…