Плащ и галстук

Ну что сказать? Мой расчет оправдался, правда, не на 100 процентов, а на 147, не меньше. Потому что когда на десять девчонок девять ребят — это трагедия, а вот когда слегка наоборот… таки да, групповуха.

— Как же так?! — трагично спрашивал на следующий день малиново-красный Расстогин, зажимая повинную рыжую голову и горящие уши руками, — Витя! Как ты мог?!

— Подите в жопу, господа, — с достоинством отвечал Витя, — И не имейте ко мне претензий! Я создал вам условия, а вот уж как вы ими воспользовались — вините только себя! Или друг друга! Можете Пашу, мне его не жалко.

Да, всё кончилось групповухой, причем, как можно было понять, очень залихватской и удалой. Но мои какие проблемы? Это не Новый Год, Янлинь там не было. А я этим трахарям-ударникам свечку не держал! Хотя в итоге все равно получилось даже лучше, чем ожидалось, так как наши герои начали периодически бегать на второй этаж…

Интересно, это можно счесть перед совестью за закрытие косяка на Новый Год?

— Что делаешь? — спустя какое-то время к сидящему на крыше мне подсела Палатенцо.

— Смотрю на пионеров, — кивнул я вниз, — Комплексую.

На поле за санаторием юные криптиды отрабатывали свои способности. Часть из них была вполне невинной и даже бесполезной. Ну, кто-то может удлинять свои конечности, так это фигня, полезность лишь условная, мышцы большую длину не держат… Вон лопоухая девчонка лет пятнадцати сосредоточенно смотрит на землю, а так ходит перед ней небольшим, но юрким холмиком. Почвокинез? Псевдоматериальный крот? Забавно, но не более.

А вот детишки с другими кинезами, умеющие жонглировать пламенем, водой, предметами, это да, сильно. Тем более в их возрасте творить подобное — показатель большого потенциала. Даже Сидорова, греющая тут неподалеку пузо на солнце, уступает вон тому парню, Васильеву, который может просто и быстро поднять скорость движения молекул на приличной от себя дистанции. Но больше всего меня, конечно, восхищает Алиса Светочкина. Могучий гидрокинез, электросенсорика, фазовый сдвиг в любую сторону, которую она хорошо ощущает или видит, криокинез и, как будто этого было мало, она еще и силовик!

Почти идеальный букет самых настоящих суперсил с одним маленьким, но очень вредным «но» — фазово двигается только само тело Светочкиной, без какой-либо другой материи, живой или неживой. Но всё равно жутко полезно!

— Изотов! — Зыков, скомандовав пионерам «отбой» и собрав их возле себя, замахал мне рукой, — Иди сюда!

А когда я спустился к ожидающим меня людям, этот гад сказал, что сейчас будет боевая тренировка всех против неосапианта, обладающего неизвестными способностями! Мол, все пользуемся максимально ослабленными вариантами своих сил, травм не наносим, пытаемся поймать товарища Изотова, который нам временно не товарищ, а обладающий боевым опытом враждебный неоген! Условия просты — те, кого он пометил своей слизью, выходят из боя как проигравшие. И не волнуйтесь, мол, его слизь абсолютно безопасна. На старт, внимание, поехали!

Знаете, что плохо в маске, моя уважаемая публика? Она скрывает эмоции и не дает их донести до окружающих! А эти самые окружающие, отлично разогретые инструктором, вовсе не собираются давать мне времени на переговоры!

Первым делом я просто-напросто взорвался туманом, так как добрая Светочкина, милый такой на вид ребенок, начала подводить струйки своей воды к моей жопе задолго до того, как Зыков, мать его, скомандовал атаку! А так как воду Алисонька держала всегда переохлажденной, я сразу категорически мобилизовал все доступные ресурсы организма!

…и выдал хитрожопой пионерке леща, сконденсировавшись у неё за спиной. Нежного, правда, но полного самой густой слизи, что я мог создать!

Дальше пришлось уклоняться от редких атак. Большинству присутствующих сильно не нравился мой голый внешний вид с болтающейся на ветру гениталией, но это были не мои половые проблемы. Ловко используя убегающую бурчащую девочку как прикрытие, я несколько раз довольно метко метнул слизневые шарики, первым делом поразив Расстогина с его оранжевым лазером и до кучи с ним Салиновского, который тут был бесполезен как кусок ваты при анальной трещине, но хорошо стоял.

Затем пришлось снова превращаться в туман, а затем и в большого белого глиста, принявшегося маневрировать между азартно прыгающими туда-сюда детьми и подростками, норовящими нанести мне урон. Пока маневрировал, пихал всех своим слегка плотным телом, роняя на зады, но слизью не мазал, так как неспортивно. За это и был наказан одной из самых стервозных коморских девчонок, врезавшей мне прямо по «хвосту» сгустком сиреневой энергии. Она так долго пыжилась, что я перестал принимать её во внимание, а оказалось, вот — умеет, может, практикует. Да еще и самонаводящееся выдает, стервоза...

Было… не то, что больно, но неприятно. Собравшись в человека, я отомстил, метнув во вредину слизь, но на этом дебют закончился — коварный неприметный пацан вжухнул в меня невидимой способностью, перевозбуждающей нервную систему, от чего я повалился на траву и принялся на ней непристойно дрыгаться. Поняв, что дело швах, а Зыков уже поднимает лапищу, чтобы объявить меня позорно проигравшим стаду неопытных малолеток, я напряг чакры, жвалы, душу и тело, превратился в туман, сгустил себя за секунду и… очень быстро вымазал всех присутствующих в самой липкой версии своих выделений с головы до ног!

А затем, собравшись назад, лег на траву и томно сказал, что сдаюсь. Ну да, могу себе позволить, тут у народа глаза залеплены!

— Сволочь ты, Изотов…, — как-то грустно заявит инструктор, пытаясь разодрать себе очи в зрячее положение.

— Дурак вы, Виктор Палыч, — шепотом заставлю охудеть я этого неплохого, но явно знающего не все человека, — Меня же на нелеталку никто не дрочил никогда…

А потом еще и Окалина ему вставит так, что языку станет щекотно.

Веселая жизнь в тренировочном лагере «Лазурный берег». Ну, сказать, что мы не отдыхаем, было нельзя. Определенное разгрузочное время было у всех, так что морю, солнцу и природе дань отдавалась регулярно. Да и атмосфера стала куда позитивнее после того, как у всех наладилась половая жизнь, но осталось куда меньше времени на сотворение химер и лишних сущностей.

А затем, уже в первой части июня, случится это.

Мы с Васей, придя поздно вечером после рыбалки, только разойдемся по своим этажам. Зайдя в свой номер, мечтающий о душе и утомленный я услышу из комнаты какие-то странные звуки, а заглянув туда увижу… активно изменяющую мне Сидорову. С Вероникой, мать её, Кладышевой! В компрометирующих, страстных, даже развратных и не предлагающих иного толкования позах!

— Вот ведь две козы, — с легкой досадой в голосе скажу я и уйду смывать с себя соль. Гордо игнорируя предложения присоединиться, между прочим.

На самом деле в ситуации не будет ничего… обидного, наверное? Ну спали двое человеков и спали, сексом трахались и трахались, ну один из них решил еще с кем-нибудь, такое тут, в санатории, буквально на каждом углу. Но это для местных, а я, всё-таки, чужак в этом молодом теле и мире. Пришелец. Попадун. Вредный старый хрыч, которому неизвестные силы (или какие-нибудь космические конвульсии) дали второй шанс на жизнь. Но — старый, вот в чем дело.

Поэтому меня, стоящего под ледяными струями, очень неприятно царапнет такая ситуация. Несмотря на то, что никакого тепла и приязни к Сидоровой Юльке я никогда не чувствовал, да и не скрывал того, что считаю наши вечерние упражнения сплошь полезной для здоровья гимнастикой. Она тоже, как бы, никаких особых намеков не делала. Не делала же? Да?

Не суть. А она в том, что внезапно раздается очень громкий и отчаянный крик сверху, услышав который, я моментально, без единой мысли в голове, превращаюсь в туман и пролетаю сквозь комнату, выбив дверь в ванной, и раскрытый по случаю жары балкон. А затем, выбравшись наружу, лечу туда, откуда он доносится. Наверх. На самый верх, на крышу.

Именно там большей частью сидят на ночном дежурстве призраки.

Кричать будет Юлька. Кричать и висеть в позе эмбриона над поверхностью крыши. От нее будут бить короткие злые разряды, оплавляющие спутниковые антенны и напольное покрытие. В растерянности, я сунусь к ней, неизвестно зачем, поймаю несколько зарядов, пусть и довольно слабых, но очень уж болезненных в этой форме. Отлечу к молчаливо наблюдающим неосапиантам, трансформируюсь и целую минуту буду скрипеть зубами, пережидая боль.

В этот момент появится майор. Она взлетит на крышу в своей смешной майке и шортах, больше похожих на заношенные трусы, но ума не кидаться на дочь у нее хватит. Вместо этого белокурая богатырша сделает шаг в сторону, пропуская вперед ту, которая действительно может что-то сделать. Цао Сюин. Один жест растрепанной китаянки и вокруг Юльки появляется уже знакомая почти всем присутствующим полупрозрачная сфера изоляции, тут же заполняющаяся разрядами, генерируемыми девушкой.

— Нина!! Что происходит?! — блондинке в данный момент было глубоко насрать на покой жителей санатория, — Говори, что ты смотришь как овца?!!

— Что смотрю?!! — полуодетая полненькая женщина смотрела на светящийся шар, как на второе пришествие, — Смотрю! Кажется, это оно!

— Что оно, мать твою, коза умная?!!

— Симулякр!!

Самым логичным для ученой было бы кинуться к призракам, лица части из которых выражали слабые эмоции, но вместо этого Нина Валерьевна кинулась ко мне и вцепилась маникюром в плечи. Я взвыл, но ей было насрать!

— Витя!!! — заорала она мне в лицо, — Витя!!

— Больна!! — заорал я в ответ.

— Чихать! Скажи! — плевала она одно слово за другим, — Ты сейчас! Что-то! Испытал?! Эмоции, да?!! Испытал же, да?!

— Да! Я злюсь на вас! — больно было ни на шутку, — Выньте ногти из моего мяса!!

— Отвечай!

— Да *ля!!, — рыкнула Окалина, буквально вздергивая безумную ученую в воздух и оставляя меня с рваными царапинами на плечах, — Ты *банулась, мать?!!

Шар с заключенной в нём Юлькой стал уже слепяще белым от бьющих изнутри зарядов. Отвернувшись от этого зрелища, я коротко вякнул, что да, только что был немного расстроен несанкционированным трахом в моей комнате и…

— Да, видимо это! Это! Это сейчас! — товарища Молоко нимало не смущало то, что она болтается в метре над землей, — Поставь меня, Нель! Я всё! Товарищ Сюин! Уберите отсюда детей!

Дети, разумеется, лезли на крышу, ворочая по сторонам любопытными жалами. Что мелкие дети, что средние, что отмороженные. Прекратить этот бардак удалось быстро — майор прогнала всех с пролета вниз, а я покрыл ступени слизью, вызвав много возмущенных воплей.

Когда мы вернулись, молний уже не было. Лишь содрогающееся призрачное тело, почти полностью покрытое своими роскошными волосами, заключенное в изолирующую сферу способности китаянки.

— Сейчас иммунный отклик должен начаться, — выдохнула ученая, — Энергетический конфликт.

— Это серьезно?! — с сжатых кулаков матери Юльки капала кровь.

— Сама как думаешь?! — напряженно прошипела полная женщина, — Это теория, дура! Голая, чистая теория! Была! А теперь мы видим натуральный метаморфоз! Ломка! Эволюция! Мутация! Деградация! Я не знаю, как оно пройдет! Это были лишь предположения! Мы знаем — крохи! Мы двигаемся буквально на ощупь!