Троя (S-T-I-K-S) [огрызок]

— Ой, Михеюшка, мне в туалет надо, кажется срочно.

— Сейчас, погоди, Жук, тормозни. Зевс, как там сверху, спокойно все?

— Все тихо, только заросли подозрительные, пробегусь пять минут.

Михей не успел удивиться, да чтоб Зевс сам вызвался на разведку, рейдер сквозанул без оружия, одним прыжком и скрылся в кустах. Вернулся Рейдер через пару минут, тяжело дыша, с огромной охапкой полевых цветов, глаза сияли так, будто распотрошил как минимум пару элитников.

Протянул букет Лене, — Это тебе, держи!

Михей ревниво буркнул, — Это вот ты как кусты осматривал, даже клюв не захватил. А ну живо наверх.

— Лена, не уходи далеко, — на секунду накрыл ладонью коленку.

Девушка дернулась, как от разряда тока, горячая кровь бросилась к лицу, — Я мигом. Слова не уходить далеко девушка исполнила вполне буквально, присела на дороге в трех шагах перед машиной, стянула трусики и пожурчала на дорогу. Прикрыла лицо букетом, от запаха цветов в ушах зазвенело, в животе начали порхать бабочки, размером с упитанную корову.

Залазила в машину Лена уже с двусторонней поддержкой, пьяно хихикая, и напевая во все горло, — А за окошком месяц май, месяц май…

Развалилась в салоне вытягивая длинные ноги. По раскрасневшимся лицам и блестящим глазам поняла, сейчас что-то будет. Все мысли и чувства кроме всепоглощающей «здесь и сейчас» разом упорхнули. Разорванный топик полетел через салон и завис на руле.

— Пошалим, мальчики?

…

На спине Михея багровели такие царапины, каких не заработаешь в борьбе с матерыми зараженными. Шкура была подрана до мяса и свисала как шерсть на облезлой собаке.

Зевс приоткрыл глаза и тихо простонал, — Добейте меня, бросьте, я прикрою, — глянул на вяло копошащегося третьего, — Лучше Жука добейте, ему точно не выжить.

Глаз у Жука, выползающего из груды тряпок, отсутствовал напрочь. На месте, где у обычных людей располагался полезный орган, зиял черный провал с рваными краями. Остатки самого органа неопрятно свисали с плафона и укоризненно таращились на разгромленный салон, покореженные сиденье и кожаные чехлы, порванные на лоскуты.

— Ни хрена себе в рейд сходили, свежака подобрали!

Лена лежала на спине и спокойно посапывала, подложив под щеку противопехотную мину.

На ее лице читалось спокойствие, умиротворение и осознание сделанного важного дела.

— Как она вообще это сделала, понял кто? У меня больше одного раза подряд со времен общаги ни с кем не было. А тут помрачение како-то.

— Михей, а может это дар у нее такой проснулся, трахать все что шевелиться? А что не шевелится, вырывать глаз и трахать?

— Да шевелился ты, еще как шевелился, так шевелился, что ствол автомата на узел завязал.

— Да не-е-е, не может быть дар, ты вообще про такие дары слыхал?

Михей пошевелился, — Я вообще-то хоть и слабенький, но ментат, полное описание всех даров читал, институтскую книгу. Не бывает даров с сексом связанных, со свободой воли есть, типа как нимфы колдуют, но я такое бы учуял.

— Ну, все когда-то в первый раз бывает, это же улей, мать его за ногу.

Михей прервал, — Хватит болтать, приберись в машине и живо на пост. Жук, тащи сюда свою морду, перевяжу. Что не больно совсем? Вести машину сможешь?

Жук засуетился, прикладывая к глазнице повязку, — Слушай, а давай в стабе не будем говорить, как я глаз потерял? Зачем этим мудакам подробности? Скажем с лотерейщиком бились, а лучше с рубером.

Лена пришла в себя через час, потянулась и охнула от боли во всем теле. Что это было? Зараженные напали? Или муры? Машину привычно подкидывало на кочках, Михей демонстративно отвернулся и смотрел в окно.

— Михейчик, лапушка, дать живца хлебнуть, в горле как песком насыпали, и в глазах двоится.

Три голоса крикнули одновременно, машина вильнула и чуть не вылетела с дороги, — Нет.

Михей поспешно добавил, — не стоит тебе живца пить, терпи, пока дежурному в стабе не сдадим.

— А что это было, кто скажет? Ничего не помню!

Девушка подозрительно оглядела порванную одежду, пощупала лицо, грудь, перемазанную липким и пахучим, — Эй, вы что, трахнули меня в отключке? Усыпили, опоили? Вот негодяи, я бы вам и так дала!

Рейдеры переглянулись, ты что, в натуре, не помнишь ничего?

Лена ответила уверенно, — Последнее воспоминание, букет, запах цветов полевых и…, — на секунду задумалась, переменилась в лице, — … И трусы почему-то на коленках.

— Вот! Ты сама на нас набросилась, после живца. Сначала песни пела, в машине танцевать начала, этот, как его, стретчинг показывать, Жук пилотом был, или пилоном. А потом та-а-кое началось!

Лена замолчала, после хорошего секса настроение было всегда прекрасное, но сейчас давило ощущение нереальности. Усиливает все чувства Улей, живец можно только по глотку пить, и то, под присмотром консилиума знахарей, или как их там. Или без алкоголя найти, как-то же детей иммунных поят.

Вспомнила вечер, когда нескладная тощая школьница впервые попробовала коньяк. Так совпало, что это был вечер прощания и с невинностью, и с детством. Вообще это было рождение нового существа. Сначала была горячая ванна, насадка душа подарила такие яркие чувства, что их хотелось повторять и повторять. Вышла из ванны как Афродита, одетая в пену, с ходу оседлала отчима, и простилась с невинностью решительно и бесповоротно.

А вечером был брат, с которым не терпелось поделиться новыми ощущениями, хотелось смеяться и плакать, обнять весь мир и любить, любить его не переставая.

А потом была рыдающая и причитающая мать, — Наследственность у тебя дурная. В прабабку Лукерью ты пошла, когда ее медсестрой на фронт провожали, вся деревня, вся мужская часть слезу пускала.

Лена махнула рукой, — Ладно, мальчики, проехали. Кто старое помянет, тому…

Михей оживился, — Давай пока расскажу, чего тебе в стабе ждет. Первым делом у ментата отметишься. Он метку специальную снимет и в тебя базу внесет. База у ментатов о-го-го, стоить в одном месте закон нарушить и все, ни в один цивилизованный стаб не примут. Гостевую карту получить. Без такой карты ни в магазине не обслужат, ни покормят, ни на ночевку ни устроишься. Строго тут с гостями. Ментат это вроде и за полицию, и за паспортный стол. Вопросы будет задавать, отвечай честно. Я тоже ментат, только слабенький, ложь явную чувствую, намерения злые немного, но карту ментальную не вижу пока. Развивать дар надо, гороха больше жрать, поэтому и в рейды ходить навострился, а так ментатом при любом стабе — хлебное место.

Потом к коменданту, комнату поберешь, работу, у него списки по всем вакансиям. Только с твоими талантами, думаю прачкой ты работать не захочешь. Насчет дара однозначно к знахарю, не затягивай, только он совсем нюх потерял. Этот мудила грешный за споран удавится, — больше пяти за прием возьмет — сразу сообщи, мы соберемся и ему яйца открутим.

Машина резко затормозила. Впереди расстилался густой туман., завоняло смутно знакомой кислой хренью.

— Выходи, любуйся, местная достопримечательность — свежая перезагрузка, это тут вместо салюта, затмения и северного сияния.

— А что будет, если сейчас войти? Куда попаду? Кто-нибудь пробовал, возвращался.

— Пробуют, постоянно пробуют. Всегда находятся дебилы, которым чужих слов недостаточно. В один конец это дорога. Останешься тут же на месте, под себя гадить и слюни пускать.

Лена опасливо отодвинулась от края. Особенно сильно полыхнуло, березовая роща исчезла в дымке, взамен нарисовался новый лес, корявые сосновые стволы, перекрученные неведомой силой. Картина развернулась сказочная. Лена смотрела во все глаза, кислый туманом постепенно рассеивался, обнажая новую дорогу, глубокую земляную колею.

Рейдеры погрузились и осторожно двинулись вперед.

Жук не выдержал, — Смотрите, какая идиллия.

На полянке отдыхала супружеская пара средних лет. Дородная женщина в платке сидела перед горой свежих грибов, перебирала, чистила, вырезала червивые места. Мужик развлекался, закидывая в кусты дрын, неутомимая овчарка скрывалась в зарослях и через пару секунд выныривала обратно. На проезжающую машину грибники внимание не обратили, не пуганные еще.

— Зевс, собака мне не нравится.

Дуло пулемета коротко полыхнуло. Овчарка, вывернутая наизнанку застыла у ног опешивший хозяев. Женщина истошно завопила, мужик бросился вперед, но под крупнокалиберным дулом резко сник, вернулся к женщине, прикрыл ее телом и встал, сжимая грибной ножичек.

— Что творите, суки.

Михей покосился на Лену, — объяснять надо?

Девушка пожала плечами, — Жалко, конечно. Псина крупная, сильная, палку таскает — умная. Этих двоих мигом сожрет, побежит резвее. Найдет еще какой-нибудь пикничок, через пару дней готовый лотерейщик. А вам тут ездить еще.

— Соображаешь!

— Да чего тут соображать, Михей, а вдруг иммунные?

Рейдер сказал печально, — Проверить никак, ждать не вариант. Если кто выживет, дорогу найдет, тут до стаба рукой подать.

Кластер пересекли быстро, кроме грибников ни живой души. Машина переползла границу продралась сквозь заросли акации и вылетела на открытое место. Подъезд к стабу обозначился дорожным указателем: «Предупреждение! Вы подъезжаете к зоне обитаемого стаба «Тихий», держитесь белой линии, отклонение приведет к немедленной ликвидации».

Минут тридцать есаул петлял вдоль белой полосы, делал змейку между бетонных блоков, пока не подрулил к массивным воротам, перед которыми стоял настоящий танк.

С высокой каменной стены гоготнули, — Михей, на сутки раньше, неужто рубера добыл?

Рейдер высунулся из окна, — Открывай, нет больше рубера, нехорошей смертью кончил. Вечером за кружечкой темного расскажу, а если водочки плеснешь, такие фото покажем.

Воротина заскрежетала и поползла в сторону, выскочил охранник, осмотрел машину и махнул рукой, — Чисто.

— Ну что, подруга, все, мы в гараж, потом в казармы, в баню и бухать. Тебе в комендатуру, потом в новичковый барак отправят, но лучше сразу комнату сними, ты дама при споранах. Если что, в казармах Михея каждая собака знает. Лена посмотрела в след газанувшего есаула и поплелась в сторону неприметного серого здания.