Троя (S-T-I-K-S) [огрызок]

Глава 5

Уснуть долго не получалось, мешала тошнота, сухость, опухший язык цеплялся за небо, похожее на наждачную бумагу, лицо горело, липкий пот стекал и разъедал глаза.

Думать пора начинать, причем по-настоящему, как давным-давно отвыкла. Лена подвинула горящую свечу и разложила трофейные бумажки. Вот на первой: «Новичок, добро пожаловать в Улей!», что нам это дает? Люди есть, живут и в хвост не дуют, раскатывают на военных машинах и брошюры новичкам печатают. Новички, как я, тут значит в порядке вещей. Значит часто сюда попадают. Дорога в шоссе, источник в болото, елки в яблони, это другой мир, в который мой куском вставлен. И хитро приделан, дорога к дороге, лес к деревьям, ручей к болоту. Что-то есть в этом нечеловечески правильное, логичное слишком. Я в другом мире, жестоком, враждебном, для женщин вообще туши свет. Из сотни людей в округе выжили я и священник. Трезво подумать — не было у меня шансов. Егерь мог бы топором отмахаться, автоматом, в ментовских машинах сам говорил, оружия полно. При удаче смог бы и сам до людей добраться, оружие цениться должно. А для женщины похоже единственный путь — сдаться первым кто попался. Свободный выбор, добро пожаловать — матрас для битья или сосуд для спермы. Нет другого пути, утром в яблочный сад, привет раз, два ножки врозь.

Законы волчьи, сильные нагибают слабых. Группа в саду — три машины, конвой женской тюрьмы или пленников скорее. Сами одеты в тряпье, настороже, озлобленные, значит должны быть и те, кто таких сильных на четыре кости. Вот их бы найти. Выжить можно, но просто прибиться недостаточно, свое место в такой стае надо зубами выгрызать.

Зомби, ладно бы из чужих мест — свои превратились, почти все одновременно. Ни при чем тут укус, сержантик зря скопытился. Все заражены и хреново мне не спроста.

Хлопнула себя по лбу, в голове сложилась еще одна картинка. А зачем вообще нужны буклеты для новичков? В чем необходимость? Варианта два на ум приходит — либо чтобы тупых вопросов не задавали, пока до поселения людей едут, либо новичкам часто приходится туда самим добираться. Причем один вариант другому не помеха, поселения реальные далеко и их немного. А почему? Не будут люди селиться если рядом зомби шныряют. Значит нашли места защищенные надежные.

Вот огрызок третий: «Пожирая слабых, зараженные становятся сильнее». Тут все ясно, менты гнались медленно и печально, это свежие, любой дебил справится. С фермы водолаз летел, как скипидаром смазанный, похоже ветеринара сожрал и буренок голландских. На дороге копытами стучал вообще тихий ужас. Мутанты, жуть. Любители яблок как пулеметом нашумели, сразу корзины пошвыряли и тикать. Понятно, что громкие звуки тут смерть, а кого на машинах с пулеметами испугались? Или конкурентов или тут твари серьезней есть. Истина посередине где-то.

Просто думать мало, надо еще все мелочи замечать и еще раз думать. Все три машины, что видела, общее — мощные, так взрослые мальчики все от больших машин прутся, на них не только по дорогам ездить можно — это важно. Часто приходится по бездорожью, либо дороги опасны, либо ненадежны. Ага, важно — смена грунтовки на шоссе, где-то дальше шоссе в другую дорогу перейдет. Другая дорога — снова новый мир.

Еще — бабы яблоки собирали, десяток солдат охраны. С продуктами похоже беда. Сельским хозяйством не занимается никто, значит ни единой власти, ни связи, ни производства никакого.

Лена пыталась думать еще, но голова соображала все хуже и хуже, гул в ушах начал напоминать турбину самолета.

Священник молился громко и жутко, поток речитатива и завываний прерывался гулкими ударами лба о каменный пол. Может лоб разобьет, или вставил бы уже в нос что-нибудь, Егерь идею запатентовать не успел.

Лена задула свечу и под непрекращающееся бубнение провалилась в кошмар. Снился Егерь с огромными бивнями и кровавым топором. Сержант, протягивающий узловатые ладони с черными когтями. Бесконечно убегала от фигур в плащах, полицейской форме. С каждым прыжком ее относило назад, преследователи хохотали, урчали, загоняя жертву между ровными рядами яблонь. В волосы вцеплялась мертвая кисть, священник тянулся оскаленной пастью с желтыми кривыми клыками и корявым фиолетовым членом. Во сне вроде бы не существует запахов, но Лена явно ощущала подгнившую трупную вонь.

Проснулась задыхаясь, как будто на грудь навалили груду камней, размером с небоскреб. Поднялась, охая и держась за стену. На негнущихся ногах подошла к чаше, котел со святой водой приветствовал мрачной пустотой. Похоже священник так усердно молился всю ночь, что выхлебал все до капли.

Портоякова или как его там Валентина видно не было, похоже удалился по своим делам насущным. Мышцы судорожно дергало, суставы и кости ломило, будто все тело выворачивало наизнанку. Лена слишком часто наблюдала подобные симптомы, чтобы не понять — начинается банальная ломка и дальше будет только хуже. Часто видела, на что готовы подруги в таком состоянии, картины изрезанных вен, гниющих ног, разложения и смерти пролетели перед глазами. В сердце заползла сосущая пустота. Кто, чем меня угостил, когда? Как, с первого раза? И что делать?

Как гром среди ясного саданул колокол, вынося из головы остатки сна. Громыхнуло раз, два и набат пошел разноситься на многие километры.

Лена задрала голову, на шатких лесах, балансируя под самым потолком, священник дергал за веревки, кривлялся и кричал.

— И расточатся врази Его, изыди, блудница племя вражье.

От нехорошего предчувствия сердце стиснуло холодом.

— Честнаго животворящего, прогоняя бесы силою, — не унимался фанатик.

— Нельзя же шуметь, нельзя. Бежать, немедленно бежать, на ходу цапнула рюкзачок, ноги сами понесли в сторону выхода.

Лена выскочила на воздух, вдохнула полной грудью, восходящее солнце резануло глаза как электросваркой. Чуть проморгавшись почувствовала, как желудок ухнул в куда-то ниже колена.

— Поздно!

Со стороны леса огромными скачками приближалась такая тварь, какой на Земле вообще нет названия. Размером с упитанный автомобиль, с пастью, в которой можно поставить двуспальную кровать. Шипастая спина бурилась мышцами, монстр двигался уверенными прыжками, каждую секунду покрывая десяток метров. Глаза неотрывно смотрели на фигурку, замершую на крыльце.

Бой с рубером

Лена захлопнула дверь, задвинула засов. В нижу живота ухнула бездна, она отчетливо поняла, эта дверь монстру как соломенная циновка.

— Отец Валентин, беда!

Священник похоже зверюгу тоже заметил, звон прекратился, довольный голос язвительно заявил, — Из царства нечестивых прибудет сам князь, сатана, во всем своем блеске, и утащит злую душу в Обитель Лжи.

Лена выхватила из рюкзака первое что попалось. Любимый стрампон Сюзанны не очень походил на серьезное оружие, но ладонь твердо ухватила кожаные ремешки. Может успею залезть наверх? Девушка подтянулась на ближайшем козле, но противная слабость разжала руки. Заскользила, загоняя в ладони занозы, на глазах выступили слезы от несправедливой обиды. Как же так, вот так просто? Всхлипнула и приготовилась к быстрой и неминуемой смерти.

Монстр не сразу кинулся к двери, похоже был слишком умный и это подарило несколько секунд. Узкая арка разлетелась на тысячи осколков, добавив в часовню света. В окно влезла лапа, покрытая чешуей, и острая оскаленная морда. Зуба клацнули, когти просвистели в миллиметре от затылка. Девушка отпрянула, потеряла равновесие и ухнулась в грязное корыто с разведенной глиной. Не достав добычу, зверь принялся шипеть и молотить когтями по камню. Старые мастера похоже знали толк в строительстве, толстые стены держались, камень получал длинные глубоки царапины, но не крошился.

– Вот, скотина, вот напугал, — Лена растерла по лицу грязные разводы, потерла ушибленный локоть, хлестнула по зверской морде и отпрыгнула.

Гадина начала извиваться, вывинчиваясь наружу, несколько томительных секунд и дверь впечаталась в противоположную стену, выбитая могучим тараном. Разъяренная туша возникла в центре, священник, где-то наверху перекрестился и замер, сливаясь со стеной. Лена юркнула в разбитое окно, лапнула щеку, оцарапанную щепкой, сделала шажок в сторону и затаилась на узком карнизе. Из окна вновь высунулась лапа, пошарила, показался облезлый нос, который сразу получил резиновый гостинец.

Откуда-то взялись силы, — И не шкреби так камень, мурашки по коже.

Монстр вернулся в церковь, ломанулся в соседнее окно, завертелся превращая в труху все, до чего дотягиваются лапы. Убедившись, что все окна одинаково узкие, понесся на улицу. Как только туша вылетела из-за угла, Лена сделала шаг и юркнула назад. Не высовываясь в окно, монстр снова кинулся внутрь, понесся с такой скоростью, что из по задних лап вырывались комья земли, размером с канализационные люки. Жертва уже снова была на карнизе. Озадаченная зверюга попыталась втиснуть обе лапы, но тогда морда совсем не помещалась.

В течение часа принципиально ничего не менялось. Монстр метался между помещением и улицей, зверея с каждой секундой. С оскаленной пасти свисали длинные нити тягучей желтой слюны. Пробовал пускаться на разные хитрости, бросался на улицу и сразу возвращался. Пытался выжидать за углом, кидался с разных сторон, рвал и кусал землю. Времена силился забраться выше, вгоняя когти между камнями, с разбегу бился о камни, было заметно, что приходит в испепеляющую ярость. Девица ловко перебирала ногами и вновь и вновь ощупывала сумочку, пока рука не наткнулась на забытый подарок — перцовый балончик. Стиснув в руке лучшего друга девушек, часто гуляющих по вечерам, паника отступила.

Наконец зверюга догадалась полезть в окно одной мордой, прижав лапы к телу. Протиснуться удалось дальше, чем раньше, Лена пшикнула на отвратительную морду, но сама чуть не захлебнулась, от рези в глазах.

— Ну ты, морда поросячья.

Размахнулась и зашвырнула баллончик прямо в оскаленную пасть. Монстр щелкнул зубами, и подарок лопнул с глухим хлопком. Ощущения ему очень не понравились, он заревел, глаза полезли, как у вареного рака, повернулся на бок и начал двигаться вперед судорожными толчками. Протиснуться гадине удалось почти до середины груди, потом он завяз, основательно и надолго.

Лена на покачивающихся ногах обошла здание и полюбовалась, как задние лапы молотят по стене, высекают искры и обламывают когти. Осмотрела разгромленную часовню. Зверь размолотил внутри все, что можно было сломать и уничтожить, от лесов остались щепки не крупнее ладони, пыль стояла такая, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Девица задрала голову, фигура в белых одеяниях скрючилась на огрызке балки и не подавала признаков жизни.

— Отец Валентин, можно спускаться, застряла скотина.

Не дождавшись ответа, Лена покопалась в корыте и на свет появилась грязная строительная кирка. Притащила с улицы табуретку, подвинула почти к самой морде и занялась воспитательной работой.

Первое время монстр огрызался и лязгал зубами, пытался втянуть голову, но шипастые пластины на шее встопорщились, уперлись в проем и заклинили голову намертво. Минут через тридцать монотонной работы череп, наконец, треснул и жало кирки погрузилось в серое месиво.