Троя (S-T-I-K-S) [огрызок]

Глава 4

К адскому сушняку во рту добавилась яблочная оскомина, в животе урчало, требуя что-нибудь посерьезней. Голова раскалывалась так, что казалось разлетится на мелкие осколки.

Девица спрыгнула на знакомую грунтовку, трупа Егеря на месте не было, — забрали изверги.

Вспомнила как лежалось в траве, все тело адски зачесалось, Лена порылась в рюкзачке и натянула красный латексный костюм. — Ага, удобный, обтягивающий, жаль только с вырезом сзади, но и плюсы свои есть, свежий воздух, и в туалет ходить проще.

Подобрала зацепившийся за куст шарфик, перетянула вокруг пояса и зашагала назад, в сторону перекрестка на ферму. Через километр начало доходить, что грунтовка не совсем подходит для прогулки на каблуках. Прилепила пластыри на пару свежих волдырей, отломила шпильки, с тяжелым вздохом вспомнились кроссовки, уехавшие в уазике.

— Сюзанны вроде, и размер же мой, эта сучка мои туфли без спроса брала.

Тяжелый автомат начал жутко бесить и натирать плечо, — Никчемная штука, бросить жалко и стрелять не умею, и страшно, надо попробовать что ли.

Лена перевесила автомат на грудь, одной рукой взялась за ствол, другую опустила на рукоятку и нащупала спусковой крючок, — ну прямо как фашисты в фильмах. Уверенности грозное оружие не добавило. Солнце еще стояло над деревьями, но тени удлинялись, как бы намекая, что надо шевелиться.

Перекресток, резко открывшийся между сосен, предложил сделать выбор, от которого зависит не только судьба, но и скорее всего жизнь.

— Прямо — база отдыха, при воспоминании по хребту побежали колючие мурашки. Направо ферма с ветеринаром, налево хрень неведомая. Или если оттуда ехать направо ферма а налево хрень? Или наоборот? — в висках стучали невидимые молоточки, мысли путались, прокручивая одно и тоже снова и снова.

Рефлексию бабушки отшептали, как только с правой дороги послышались тяжелые шлепки. Зомби выскочил совсем не похожий ни на подруг с базы отдыха, ни на образину из яблочного сада. Мертвец напоминал резиновую беременную бочку на коротких ножках, семенил враскоряку, но так ловко перебирал ластами, что мог бы поспорить со спортивным велосипедом. Именно в настоящих резиновых ластах, маске и с баллонами за спиной. Морда была странно сморщена, вытянута, и больше походила на крокодила Гену, только не такую добрую.

Лена задумалась, — Откуда в наших краях мог взяться водолаз в полной амуниции, да еще и распухший, будто воздухом накачан? В нашей степи то?

Видя неподвижную жертву, зомби ускорился, заурчал и вытянул лапы с кривыми черными когтями. Вот теперь прямо точно вылитый Гена, если его долго бить, заставить сожрать чебурашку, приставить тельце перезрелого пингвина и ручищи Фредди Крюгера.

Лена вскинула автомат, — кажется крепко надо держать, — направила ствол, зажмурила глаз и даванула спусковой крючок. Оружие выплюнуло адское пламя, садануло в грудь, рванулось из рук, разбивая пальцы, и задралось в небо, подняв стаю ворон.

Повезло просто сказочно. Монстр лопнул с оглушительным треском и рухнул с развороченными внутренностями. Девица отбросила ненавистный автомат, лягнувший как необъезженная лошадь, и не успела заметить, как оказалась в паре десятков метров в колючих кустах.

— Похоже споровой мешок лопнул, залив весь перекресток пузырящимся недобродившим говном. Над дорогой заклубились такие миазмы, что Лену в очередной раз вывернуло наизнанку.

Разглядывать монстра не хотелось совершенно, он вяло копошился в зловонной луже, потеряв интерес к добыче.

— Если насрал больше своего веса, то и не мертвый значит? Мертвые же вроде так не могут?

— Да, в гробу я видала такой споровой мешок с дарами.

Со стороны покинутой базы послышалось шуршание, урчание и визг.

— Да за что же мне это!

Из-за поворота нетвердой походкой вывалился полицейский и безошибочно направился в сторону лежащей Лены. К руке блюстителя была пристегнуты наручники с ногой, оторванной или отгрызенной по самую жопу. На секунду мелькнул яркий фиолетовый педикюр.

— Эх, Альбина, говорили же тебе, в сорок лет пора на пенсию, и после смерти твои ноги врозь.

Защитник порядка двигался такой уверенной и наглой походкой, будто готовился произнести: «Гражданка, внебрачные сексуальные отношения за вознаграждение являются административным правонарушением, пройдемте в машину, необходимо тест сдать на алкоголь, и мне и напарнику». Кстати, о напарнике, вслед за волочащейся конечностью полз следующий блюститель закона, пытаясь зубами поймать ускользающую добычу.

Мрачный лес пугал, не меньше, чем озверевшие монстры, других вариантов, кроме побега по левой дороге не осталось. Лена нырнула между деревьями и побежала, насколько позволяли изуродованные туфли. Полицейские особо не ускорялись, но и не отставали, несмотря на солидную комплекцию. Шли медленно и печально, по довольным оскаленным мордам стало понятно, что не отстанут, не устанут и рано или поздно все равно догонят. Как только Лена замедлялась, перевести дыхание, расстояние до преследователей начинало сокращаться с пугающей быстротой.

Девица вспомнила добрым словом свои утренние пробежки, с которых кореянки ржали как лошади, занятия йогой, тренажеры и, в принципе, не до конца аморальный образ жизни. Потом мысли плавно перескочили на самих восточных сестриц, в памяти всплыло ночное приключение, и Лена припустила с такой прытью, что оторвалась еще на десяток метров.

Минут через тридцать Лена почувствовала, что смертельно устала. Дыхание начало вырываться с клекотом, перед глазами запрыгали цветные пятна. Зомби как будто почувствовали, что жертва доходит, урчали все громче с явным предвкушением скорого пиршества. Некстати вылезла мысль, — А если тварь еще навстречу, или сбоку из леса. — коленки задрожали, и Лена ткнулась ладонями в землю, распоров ладонь. Из последних сил вскочила, взвыла, увеличивая разрыв и лес внезапно распахнулся.

На опушке стояла массивная каменная часовня, которая дышала мощью и несокрушимой древностью. В зрелом виде Лена в церкви была только раз, на крестинах сына институтской подруги, и воспоминания были не совсем приятные. Священник, проводящий обряд, не сводил с Лены укоризненный и немного насмешливый взгляд. Казалось, он видел ее насквозь, одним взглядом вывернул наизнанку, взвесил и оценил. Тогда Лена сбежала до конца службы и дала себе зарок больше к таким заведениям не подходить на пушечный выстрел.

Задыхаясь от рези в боку и недостатка воздуха, Лена бросилась вокруг каменной крепости, разыскивая вход. Сторону выбрала не совсем верно, пришлось сделать почти целый круг прежде, чем под ноги бросилось крыльцо, от которой повеяло близким спасением.

На пороге стоял настоящий священник с окладистой бородой, в белых одеяниях, прищурился на незваную гостью недобрыми змеиными глазами, и начал поднимать золотой крест для какой-то мощной тирады.

Из-за угла вынырнули преследователи, служитель культа захлебнулся, резво бросился внутрь и начал тянуть на себя массивную воротину.

— Умоляю, пустите!

Рука священника немного замедлилась, в последнюю секунду Лене удалось перетечь в смыкающуюся щель, она растянулась на каменном полу и потеряла сознание. Два тела одновременно грохнулись в дубовые створки. Дверь, наверняка видевшая набеги и печенегов, и половцев выдержала и даже не скрипнула.

Убедившись, что спокойствию в ближайшее время ничего не угрожает, батюшка принялся разглядывать нежданную гостью, ворчал, морщился. Разглядев подробности латексного костюма, громыхнул могучий бас:

— Что за облик нетребьный, отродье бисово? Как смела в Божью обитель с открытым срамом!

Священник подергал девушку за руку, брезгливо ткнул носком туфли.

— Сомлела, порождение змия и ехидны.

Принес безразмерную серую дерюгу, накинул сверху и ушел в угол, уставленный зажженными свечами. От алтаря послышалось яростное бормотание.

Пришла в себя Лена довольно скоро, вскочила, дико озираясь. Действующей часовней сооружение назвать было нельзя, тут шел ремонт, точнее капитальная реконструкция. Стены были ободраны и уставлены лесами до высоченного потолка, скрытого во тьме. Бросилась в глаза толщина стен, в узких высоких арочных окнах, покрытых цветным стеклом, не меньше полутора метров.

— Здравствуйте, Батюшка!

— Не батюшка я тебе, а протодиакон Валентин. Отец Валентин тоже можно.

— Отец Валентин, есть у вас попить?

Священник подошел к большой серебрянной чаше, зачерпнул кубком, поднес, но протянул не сразу, окунул пальцы и несколько раз брызнул Лене в лицо. Похоже серьезно опасался шипения, искр, запаха серы, или чего похуже. Когда девушка никак не отреагировала, заметно расслабился.

— Пей неразумная, сказывай, облако, гонимое ветром.

Стуча зубами о край медного кубка, Лена вкратце рассказала историю, начиная с приезда на базу. Свою роль и некоторые подробности осторожно пропустила. Профессии девушка никогда не стеснялась, тем более, и отчим и старший брат давно были в числе постоянных клиентов, но при виде нависающего хищного лица было немного не по себе.

Батюшка слушал, охал, изредка перебивал вопросами:

— Что, прямо оборотились в нежить? Да неужто пришли последние времена?

— Прямо снасильничали и сгубили душу невинную?

— И все бегут, за тобой, от поворота на Соленое?

Перекрестился часто-часто и рассказал свою историю:

— Тут тоже с утра не все ладно, я за стройкой надзирать поставлен. На выходные рабочие в город, а двое олухов остались, инструмент стеречь. К обедне то я их позвал, а который тощий сгубил второго и как есть лицо поедал. Я ему, — Чаша с мерзостью! Потому что наша брань не против крови и плоти, но против тьмы века сего и против духов злобы поднебесных. А он из нутра звуки богомерзкие. И звркнул таким взглядом нечистым.

Я ему — гортань твоя — открытый гроб, яд аспидов, отец твой дьявол и сатана! — не слушает окаянный, навстречу пошел и руки тянет. Но не сдюжил проклятый супротив силы слуги Господня! Приложил я его крестом по темечку, а он и дух вон.

Вообще часовня эта четыреста лет как у источника стоит, святого, целебного. Со всей области люди за водой приезжали. Только нет больше источника, оборотился он в болото с тиной и гадами.

Добавил батюшка совсем печально, — Как есть, последние времена и наказание за гордыню.

— А что на хуторе, Кирилл Платонович здравствует? Приглашал намедни отдохнуть и выпить, но я мирское не привечаю.

— Нет больше, полковника, зомби сожрали, Егерь рассказывал, прямо мозги высосали. И еще, плохо вел себя Кирилл Платонович.

— Что несешь, бисово отродье, не клевещи на милейшего, полковник на восстановление храма такую сумму дал, какую нам всем миром за год не собрать.

— А то, что этот милейший майора Пахомова застрелил и несколько женщин замучил насмерть.

— Не проверю ни в жисть, Кирилл Платонович добрейший, основательный человек. Врешь ты все и будешь брошена в озеро огненное, и будет тебе плачь и скрежет зубов!

Почти Антоний

Лена набросилась на остатки вареной картошки, запивала святой водой из чаши, жажда отступала, но через минуту возвращалась с удвоенной силой.