Граф Суворов. Том 6

— Называй своими именами — иллюзия и глупая мечта. — усмехнулся Амин-бей.

— И почему же иллюзия? — не выдержав спросил я.

— Демократия? Наверное, потому что ее не может существовать ни в одном обществе кроме самого примитивного. — по-восточному улыбнулся падишах, хитро прищурившись. — Просто придется еще лучше подбирать ключевые фигуры, а выгодней всего даже не показываться во власти оставаясь в тени, и покупая нужные тебе законы, защиту и людей.

— Тогда это уже не власть. — нахмурившись сказал я.

— Почему нет? Она менее публична, их трон стоит не в белом доме а в своих замках и особняках, располагающихся на обширных частных землях, где они полноправные правители, со своей армией, ничем не уступающей государственной, а иногда и куда более профессиональной. — пояснил паша, отпив чаю. — Что же до глупой детской мечты… весь мир придется утопить в крови, чтобы перестроить мышление, формировавшееся последние сотни тысяч лет.

— Или прийти к этому гармоничным путем. — возразил я.

— Разве что через еще несколько сотен тысяч лет. — усмехнулся Амин-бей. — С тех пор как появилось понятие «мое» человечество начало оберегать то, что им принадлежит. Будь то красивый камушек, копье или дворец.

— И мы возвращаемся к вопросу — как вы дошли до жизни такой. — неприветливо усмехнулся я, показав на окружающую нас красоту. — Наверное откладывали с завтраков и трудились в поте лица.

— Трудился. — кивнул Амин-бей. — И в поте лица, и по колено в крови. Власть не терпит слабаков и прекраснодушных дураков. Иначе твое место тут же займет тот, кто сильнее, хитрее, подлее… хотя у нас положено называть таких людей мудрыми.

— О мудрый и уважаемый Амин-бей, раскрой свою тайну. Как так вышло что твой дворец охраняет горстка стражи, в твоем царстве нет ни одного боевого корабля. А твой народ голодает. — ехидно спросил я. — Иди это все последствия вашей борьбы за власть?

— Кое-кто из моих вернейших соратников сказал бы что это предательство. — нехотя ответил падишах, и я уж хотел было позлорадствовать, но он продолжил. — Предательство нашего народа со стороны Российской империи. А если говорить прямо — ее императрицы Екатерины, произошедшее чуть меньше пятнадцати лет назад. Наш регион, который ты пренебрежительно назвал губерниями, лишь двести лет назад вошел в состав империи, и по требованию центральной власти не имел своей собственной армии.

— А во время воцарения Петра Николаевича, она отозвала войска на Урал? — решил уточнить я. — Только это произошло менее года назад.

— Войска она вывела еще когда сидела на троне. По договоренности с дорогими родственниками и партнерами. — хмыкнул Амин-бей. — Екатерина, хороший пример того, как потерять власть даже будучи очень сильной. Ее бывшее императорское величество перестало давать деньги и ресурсы нужным людям, возвеличив вместо этого пустобрехов и слабаков, занимающихся всякой ерундой.

— Исследованиями, а не армией? — на всякий случай уточнил я.

— Она дала волю ученым, заключила невозможные до этого договора с Асклепием и Англичанами. А потом и вовсе, начала тратить баснословные богатства, которые уходили словно в песок. И все ради чего? Ради мертвого ребенка, который провалялся в кровати пятнадцать лет, а потом умер во время вынужденного переворота? — с отвращением проговорил падишах. — Честно сказать, я недоволен нерешительностью Петра. В наших семьях такие слабаки долго не живут.

— Это не объясняет того, что происходит у вас. — заметил я.

— Разве? Извиняюсь, я, наверное, просто привык общаться со своими советниками и министрами, а они сплошь мудрые люди. — едко усмехнулся Амин-бей, но почти мгновенно взял себя в руки. — Когда ушли войска и пришли чужаки, мне пришлось выбирать, оставаться в стороне или создавать государство на оставленных руинах. И без лишней скромности скажу, что у меня получилось.

— Да? Гхм… мне подогнать фрегат ко дворцу? Ну просто для демонстрации. — спросил я, показав пальцем в небо.

— В этом нет нужды, молодой Искандер. — хмыкнул Амин-бей. — Просто вспомни что государство это не только армия, но и жандармерия, сельское хозяйство, добыча ресурсов. А наша армия, собранная из бывших военных и добровольцев, два месяца сопротивлялась вдесятеро превосходящему нас во всем черному флоту.

— Ладно-ладно, я понял. — со вздохом признал я. — Вы отобрали у бедных последние крохи, чтобы обеспечить лояльность сильных и богатых.

— Верно. Может мне и было бы их жаль, если бы в процессе не пришлось убить двух собственных братьев. — пожал плечами Амин-бей. — Но ты видишь лишь поверхность родника, не погружаясь глубже в его холодные воды. Ты видишь в столице бедняков, это верно, но они живы лишь потому, что пять лет назад нам удалось наладить торговлю с восточными и южными соседями продавая хлопок и газ.

— Разве все эти хозяйства не достались вам после ухода от империи? — спокойно спросил я.

— Наш народ не просил их строить, но не отказываться же от подарков судьбы? Силой, упорством и хитростью мы сумели взять то, что находится на нашей, по прав рождения предков, земле. — отмахнулся от меня Амин-бей. — Нам удалось не только взять существующее, но и развить это, приспособить под нужды государства. Только благодаря этому бедняки вообще выжили. Но наших сил оказалось недостаточно чтобы защититься от агрессии пришедшей откуда не ждали.

— А что же ваши союзники? Или вы начали вводить чужие валюты вместо рубля просто потому, что у вас закончились ассигнации? — уточнил я, заметив, как паша непроизвольно поморщился. — Значит я прав, какие-то договоренности имеются.

— Персы и османы пострадали от черного флота ровно так же, как и мы. — нехотя проговорил падишах.

— Вы уж простите за честность, уважаемый, но я сражался с персами. И с османами сражался тоже. И войск у них было не в пример больше, чем у вас. В одной схватке нам удалось сжечь два фрегата, пять корветов и несколько десятков катеров. — перечислил я, поймав на себе недоверчивый взгляд правителя. — Мы были не одни, если вас это беспокоит. Но это же значит, что и войск у них было не в пример больше, и вооружены они лучше. А значит если бы они сражались с захватчиками, черный флот до вас бы просто не дошел. Или же некому было атаковать сейчас южные границы империи.

— Все врут. Такова работа дипломатов. — пожал плечами Амин-бей. — Но даже если они пропустили войска через свою территорию, что это меняет для нас? От России мы не получаем никакой помощи ровно так же, как не получаем ее от других союзников и покровителей. И именно поэтому мы вынуждены справляться со всеми трудностями сами. Как суверенное государство.

— Да, прямо видно, как вы справляетесь. — поморщившись ответил я, находясь в некоторой задумчивости. Ну а в самом деле, что я могу предпринять в такой ситуации? Сказать — слезай с трона, я покажу как надо? Ну допустим у меня и в самом деле хватит сил чтобы удержать здание дворца физически. Но это же только символ, пусть и красивое, но значащее только с точки зрения общего смысла, а не содержания, место.

Что я смыслю в добыче газа? Выращивании зерна? Транспортировке, переработке, строительстве… и почти всем остальном? Да что там, я понятия не имею как свои прессы превратить в ядра, хотя конструкты освоил куда лучше, чем многие в этом мире. Если я попробую удержать власть силой, министры просто разбегутся или начнут работать у меня за спиной. Можно их покупать с полученных денег предлагая больше, чем Амин-бей, но эти деньги мне опят же придется отбирать у голодающего народа. И чем я буду лучше прежнего правителя. Нет, надо серьезно подумать над этим вопросом.

Петроград. Летний дворец императора.

— Входи! — нетерпеливо крикнул Петр, которому доложили о появлении во дворце Евгения еще пять минут назад. Личный дознаватель, которого Петр возвысил в пику Багратиону, должен был отбыть на юг, и продолжить расследовать пропажу цесаревича… Петр усмехнулся. Вот уже и он про себя называет этого несносного мальчишку цесаревичем. Еще немного, и мысль о передаче власти перестанет казаться чем-то нерациональным. Тем более что это можно сделать когда-нибудь потом, а конфликт с Екатериной можно было бы погасить прямо сейчас.

Нет. Отдавать власть в руки той, что довела страну до краха, он не намерен. Не для того он собирал верных людей, не для того столько лет терпел унижения и страх, чтобы вновь окунуться в пучину хаоса что Екатерина творила пока бразды правления были в ее руках. Они едва сумели выдернуть руль из рук обезумевшей от горя женщины, в последнюю секунду отвернув несущуюся с огромной скоростью страну от пропасти.

— Что у тебя? — спросил Петр, когда поклонившийся Ульянов подошел ко столу и положил перед императором папку. Так и не дождавшись ответа правитель раскрыл принесенные документы и в этот же миг время будто замерло.

С момента последнего теракта, в котором пострадали два его ближайших министра, закрыв его своими телами, Петр перестраховался и держал постоянно активной защитную конструкцию, которую иные сочли бы безнравственно расточительной. Он называл ее Давлением бездны, и сейчас способность в очередной раз спасла ему жизнь.

Вражеский конструкт, пробивший поднесенную к лицу папку, словно погружался в километровый слой воды, замедляясь с каждым мгновением, и в конце концов не выдержав напряжения развеялся, не долетев до его глаз всего несколько миллиметров. Но враг не остановился, прыгнув на встречу правителю и в корне поменяв свой вид.

Секунду назад перед ним стоял поджарый молодой мужчина с легкой залысиной, а сейчас на его месте в воздух взвилось существо, человека отдаленно напоминающее лишь построением скелета. Окровавленный череп скалился в окружении лепестков — щупалец, каждое из которых заканчивалось острыми треугольными зубами, словно алоэ. Из спины торчало множество уродливых конечностей, а вместо двух ног было четыре.

— Видали страхолюдин и пострашнее. — хмыкнул Петр, и толстый дубовый стол перед ним превратился в облако щепы. Тварь отбросило конструктом и впечатало в каменную стену так что по ней пошли трещины. Но в следующую секунду тело монстра окутал кокон, состоящий из тысяч отдельных конструктов, вырывавшихся из него во все стороны. Пресс тут же развеялся, но император им лишь расчищал поле боя.

Вновь бросившаяся в атаку тварь погрузилась в стену пламени и с нечеловеческим воплем отскочила в сторону, но здесь ее уже ждал очередной сюрприз в виде свернувшихся в иглы лезвий, идущих со всех сторон. Монстр дернулся вправо, влево, и почувствовав что опасность смыкается словно гигантские челюсти попробовал открыть врата, но построение конструкта развеялось не достигнув даже середины.

— Не в мою смену. — усмехнулся император, нетронутым проходя через огонь. —Как тебе тюрьма шипов? Впечатляет, неправда ли?

Тварь замерла, не в силах пошевелиться. В каждый сантиметр ее тела упиралась невидимая, но вполне ощутимая игла. На столько плотная и острая, что с легкостью пробила стихийный щит.

— Вздохни лишний раз, и тебе пробьет грудь. — наставительно заявил Петр. — Или вы думали, что я не изучу прошлого нападения и не сделаю из него выводов. Ваше время давно вышло.