Отмороженный. Книга 1

Глава 1

Двадцать световых лет от Солнечной системы. Созвездие Эридан. Добывающая станция «Чилис». Сто десять лет спустя

– Риндар! Вырезанные блоки льда грузите в морозильники и сразу по одному не мешкая отправляйте на орбиту. Эта чертова планета просто кишит микробами. Даже в этом лютом климате их столько, что хватит угробить всю станцию.

– Все сделаю, босс, не беспокойтесь, – ответил человек в скафандре, управляющий роботом-добытчиком. – Первая партия уже ушла. Встречайте.

Переговоры по связи прекратились, и робот вгрызся в толстый слой прозрачного льда.

Добыча льда на этой планете приносила станции «Чилис» хорошую прибыль. Настоящая, не синтезированная вода ценилась очень дорого. А здесь ее в виде льда было не просто много, а очень много…

– Мы все умрем?! – наконец смог проговорить Свинр.

– Не говори чепухи! – оборвал его Сансар.

– Что у вас случилось? – раздался вопрос по общей связи.

– Мы нашли во льду тело местного человека, – негромко ответил Сансар. – Просим инструкций для дальнейших действий.

– Понял вас, мастер-инженер. Ждите дока.

Связь оборвалась.

Через полчаса в цех в скафандрах повышенной биологической защиты вошли трое человек. Один из них приблизился к Сансару.

– Где объект? – обратился он по коммуникатору к мастеру-инженеру.

– Вот, док, – указал тот рукой на блок льда.

Прибывший приблизился к глыбе и провел по льду прибором. Лед осветился розовым светом.

– Опасности нет, – спокойно произнес док. – Вырежьте тело и доставьте в криокамеру лаборатории…

– Вы уверены, док? – с опаской спросил Сансар и поежился.

– Уверен! – твердо и даже резко отозвался док и пошел прочь из зала.

– Отмена биологической тревоги! – проговорил он в коммуникатор.

– Вей Равнир, – на дока, вперив тяжелый взгляд, смотрел заместитель начальника станции по безопасности. – Ты понимаешь, что то, что ты предлагаешь, выглядит, по крайней мере, странно, не говоря уже о моральной стороне…

Главный санитарный врач станции профессор Равнир Шильд смотрел на собеседника спокойно и снисходительно. Ему, рожденному на планете, страхи людей со станций были неведомы. Это они, родившиеся и выросшие в стерильной чистоте космоса, были подвержены воздействию любой инородной среды, и она могла быть для них губительна. Он это понимал и постарался объяснить свою позицию как можно проще и доступнее.

– Солóм, мы изыскиваем средства для того, чтобы станция процветала, но вот уже три планетарных года, как закупки льда падают, а тут такая возможность! Мои исследования, в которые и так много вложено средств, в случае успеха принесут станции колоссальные прибыли. Лечение заразившихся паразитом «онокáмруз» на ранних стадиях позволит сохранить сотни тысяч жизней, и отчисления за патент нашу станцию озолотят…

– Док, я понимаю, что вы заручились поддержкой совета станции, но ключевые слова здесь «если будет успех», а вы его гарантировать не можете. Что произойдет с персоналом станции, когда ваш «объект» оживет? Он носитель своей микрофлоры… А я отвечаю за безопасность людей, и совет поручил нам с вами выработать меры защиты… Я не могу вам запретить проведение эксперимента, но не могу и позволить делать это в медблоке станции.

– Солом. – Профессор начал раздражаться. – Я тоже отвечаю за безопасность станции в неменьшей степени, чем вы, и я забочусь о жизни и здоровье людей даже больше, чем вы. Неужели вы думаете, что я могу рисковать их жизнью?..

– Док, со всем к вам уважением, но вы должны понимать… – прищурился начальник службы безопасности и на пару мгновений замолчал, прожигая взглядом профессора, – что мы знаем, вы хотите помочь своему сыну и этот эксперимент нужен вам только для этого. А все остальное – это словесная шелуха…

Шильд не ответил. Он посмотрел на потолок и вздохнул. Его сын был его болью. Он в двадцать лет подхватил паразита «онокáмруз», и гениального специалиста по искинам и программированию отец вынужден был ввести в криогенный сон. Именно сын подсказал ему идею, как из паразита «онокамруз» сделать симбионта.

Никто не знает, когда и откуда этот паразит был завезен на станции людей. Его невозможно было найти в спящем режиме, и, лишь попав в тело человека, он проникал в кровь и добирался до мозга. И там начинал развиваться. Он быстро рос и проникал в позвоночный столб. Через месяц человек сходил с ума, но при этом был очень живуч, быстр и силен. Паразит подчинял себе тело и даже старался защитить его.

Если выявить наличие паразита на ранних стадиях, то такого носителя паразита можно было поместить в криогенную камеру. Но стоило это недешево, и семья должна была оплачивать его содержание до тех пор, пока не найдут способ лечения этой болезни. Никто не знал, по каким критериям паразит избирал носителя. В одной семье мог оказаться зараженный, а с другими членами семьи паразит не взаимодействовал. Лечением этого заболевания как раз и занимался профессор Шильд Равнир. С подсказки сына он стал исследовать больных, зараженных онокамрузом. Не все могли позволить себе спрятаться в криогенном сне, и подопытные у него иногда появлялись.

Сын подал ему идею, что этот паразит есть неуправляемый дикий модуль в мозгу человека или биологическая нейросеть. Но он развивается хаотично и с одной лишь целью – выжить. И если найти способ запрограммировать его, ввести в него управляющий его развитием код, то он мог бы стать не паразитом, а симбионтом, и от такого соседства выиграли бы оба. Смысл слов сына сводился к тому, что если нельзя заразу победить, то можно попробовать ее использовать на благо.

Начальник службы безопасности станции «Чилис» ненадолго задумался, взвешивая предложение профессора, и через минуту неохотно кивнул.

– Хорошо, док, в этом случае я не возражаю. Кто будет исполнять ваши обязанности на время карантина?

– Мой заместитель доктор Верш Чилис.

Солом вновь кивнул. И спросил:

– Когда думаете приступать к эксперименту?

– Если вы не возражаете, то прямо сейчас.

– Не возражаю, – сухо отозвался Солом. – Лишь доложу главе совета станции…

– Солóм, ты должен понимать, – сухонький, немного сгорбленный от груза забот глава совета станции «Чилис» вей Барбер спокойно и даже как-то по-отечески добродушно смотрел на Солома. – Это реальная возможность пережить кризис. С этой войной за астероиды мы несем убытки. Док прав и делает все, чтобы помочь станции. А если это поможет его сыну, то я не против. Мы инвестируем средства в его исследования, и останавливаться на полпути это… – он помолчал, подбирая слова, и после секундного молчания продолжил: – Не только глупо, но и преступно. А что касается безопасности… он тоже прав. Биологическая защита станции – это его сфера. Не мешай ему.

Солом нахмурился и, поджав губы, кивнул. Он не был согласен с главой совета, но выбирать не приходилось. Его мнение учли, и только. Хорошо, что вообще выслушали. Солома давно душила ревность к профессору. Сам он родился на станции. Тут получил образование и, как говорится, «где родился, там и пригодился». Все рожденные на станциях имели лишь имена, а фамилию получали по имени станции, где они родились. Он был Солом Чилис. А профессор был с планеты. Человек, носящий фамилию и имеющий статус выше, чем Солом или любой другой, родившийся на станции. Даже члены совета, которые имели уважительную приставку «вей», были по негласному правилу по статусу ниже человека, рожденного на планете и получившего там образование. Не в простой обучающей капсуле через нейросеть, усваивая базу нужной для станции профессии, а в настоящем университете. Что являлось недостижимой мечтой для миллионов рожденных на станциях. Знание баз профессий давало возможность освоить техническую специальность, но не давало возможность получить высшее образование, не развивало интеллект и не повышало общий уровень развития человека. И поэтому магическое слово «университет» произносилось с таким благоговением, как будто это было сверхъестественное божество. А если такой человек попадал на станцию, то он занимал высокое положение, с чем и не мог смириться честолюбивый Солóм.

Он покинул кабинет главы совета в мрачном настроении. Он знал, и другие знали, что завидует доку, и не мог с этим ничего поделать, а ему прощали придирки к профессору, потому что его ценили как отличного, ответственного специалиста по безопасности.

Солом пришел к мысли, что если замороженный выживет, то уж ему он ходу на станции не даст… создаст такую жизнь, что тот не обрадуется своему воскрешению, и после этого немного успокоился.

Сирела, ассистент профессора, смотрела на тело молодого парня, освобожденного ото льда и залитого прозрачной криогенной жидкостью. Красивое мужественное лицо с бородкой. Крепкое телосложение, которое отсутствовало у мужчин, родившихся на станции с пониженной гравитацией. В нем было что-то дикое, даже звериное, и на нее его вид действовал возбуждающе. Ноздри молодой женщины трепетали, когда она разглядывала молодого человека с далекой планеты.

«Интересно, – подумала она, – там все такие крепыши? Столько волос на теле… столько тестостерона…»

От охвативших ее мыслей отвлек вопрос профессора:

– Любуешься?

Сирела не смутилась, а лишь кивнула.

– Да, док. Это не мужчина, это самец. От него было бы отличное потомство.

Шильд подошел и тоже посмотрел на тело.

– Слишком много волос, – произнес он. – Это отталкивает.

– Ничуть, – отозвалась женщина. – Это так мужественно…

– Если у нас все получится, – улыбнулся профессор, – ты получишь его. Обещаю.

Женщина кивнула, но промолчала.

– Как происходит замещение? – спросил Шильд.

– Штатно, без отклонений. Завтра или уже ночью он пройдет первый этап… Интересно, – задумчиво разглядывая парня, произнесла Сирела. – Как он оказался во льду? Да еще в этой первобытной одежде из кожи. У него был найден остро наточенный предмет. Вы уверены, док, что он из цивилизованного общества?

– Судя по данным сканирования, наш объект попал в лед сто – сто десять местных лет назад и на планете была достаточно развитая цивилизация. Люди вышли в космос и стали осваивать его. Вокруг планеты кружатся пустые станции, спутники, – ответил профессор. – А одежда? Это практичное и удобное прикрытие тела от воздействия низких температур. Мы же ничего не знаем об их культуре. Те, что сидят под землей, нам не нужны, и мы не выходим с ними на связь. Ты сама знаешь, это запрещено… Ладно, – профессор зевнул, прикрыв рот рукой, и отошел от капсулы с человеком. – Я спать. Сменю тебя утром.

Сирела, тряхнув головой, отбросила назойливые мысли и нашла на виртэкране новый сериал про несчастный любовный роман. Ночное дежурство обещало быть нескучным и недлинным.

Сюр медленно выплывал из небытия. Сначала появились первые ленивые мысли. Он спит на метеостанции… только почему такая тишина? Не слышно знакомого гула дизеля, не рвет тишину снаружи налетающий на домик ветер…

– Док! – голос Сирелы был наполнен волнением. – Объект очнулся! У него появилась мозговая активность!