Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая

- Свекл, мне известно твое имя. Но опровергать твои слова относительно моей личности, или же их подтверждать я не собираюсь, поэтому останусь в своей экипировке.

- Ваше право, господин хороший, ваше право … С чем пожаловали?

- Здесь, - я обвел глазами дырявую лачугу, - можно говорить, не таясь, о чем угодно? Вы в этом уверены, господин Свекл?

- Не беспокойтесь господин Голов …

- Стоп! Называйте меня впредь Юстасом, незачем здесь светить именами добропорядочных подданных его величества.

Свекл то ли засмеялся, то ли закашлялся:

- Хорошо, господин Юстас, как скажете … Так, что же вас ко мне привело?

- Нужна ваша помощь, точнее говоря, речь идет о взаимовыгодном, и я надеюсь длительном сотрудничестве.

- Хм … продолжайте …

***

На следующий день вечером заявился к Рылееву. Всё как всегда. Недавно приехавший директор Московской Управы Северного общества Пущин «рекламировал» написанный им «Православный Катехизис», который, по мысли автора, должен послужить неким катализатором, для возмущения войск и простого народа.

- Отчего несчастен русский народ? - вопрошал благодарную публику Пущин и тут же сам отвечал. - А от того, что похитили у него свободу! Раскаяться надо русскому народу и православному воинству за то, что столь постыдно долго пребывали они в раболепии, а раскаявшись - всем миром ополчиться против тиранства и бесчестия!

Заметив меня, вошедшего в комнату, Пущин тут же спросил:

- Как вам этот пассаж, Иван Михайлович, что скажете?

- Вчера, мне помнится, мы уже имели честь обсуждать ваш "Катехизис" и с тех пор в моих суждениях ничего не переменилась - весьма своевременная и достойная работа, проделана вами Иван Иванович! - лишний раз польстил Пущину, в своё время поддержавшему мой проект Конституции вместе с большей частью возглавляемой им Московской Управы Северного общества. - Но сегодня я пришел не затем, чтобы ещё раз обсудить вашу работу, а принёс весьма важные, я бы даже сказал долгожданные и судьбоносные для всех нас известия! А потому, прошу всех садиться за стол …

Если верить моему смартфону сегодня, 25 ноября, в Петербурге получили известие из Таганрога о том, что император Александр умирает …

Зашумели выдвигаемые стулья, заинтригованные взгляды всех собравшихся скрестились на мне.

"Ну, что ж, помолясь, начинаем!" - подумал про себя и мысленно перекрестился.

- Итак, товарищи, рад вас приветствовать! - я занял место во главе стола. – Сегодня я из своих источников получил очень важные, можно сказать экстренные сведения. В Таганроге присмерти находится Александр, жить ему осталось несколько часов, может быть дней, а возможно он уже и преставился, но вести до нас еще не дошли, кто знает …

Новость ошеломила, все молчали, лишь со слегка округлившимися глазами поглядывали друг на друга.

Первоначальный наш план, если говорить кратко, строился на убийстве Александра, с последующем выступлением войск, ведомых офицерами и генералами вовлеченных в заговор, с целью установления власти Временного правительства с последующим созывом Учредительного собрания, которое окончательно определит будущее государственное устройство России – конституционную монархию или республику. На словах этот план я самым активным образом поддерживал. Но на деле, все эти порывы побыстрее расправиться с императором, я как мог, сдерживал, прекрасно зная, что Александр отправится в мир иной без всякой посторонней помощи, но подобные знания, конечно же, не афишировал.

Затянувшуюся паузу прервал Бестужев:

- Иван Михайлович, насколько можно верить этим данным, они достоверны? Глинка ни о чем подобным не сообщал, - усомнился Бестужев.

- У меня есть свои люди в окружении Марии Федоровны и не только …, - я врал, их на самом деле не было, да и зачем с ними связываться, рисковать, если у меня есть информация из будущего? – Это самое известие, которое пришло от начальника Главного штаба, генерал-адъютанта барона Дибича сегодня получили четыре человека: новый секретарь вдовствующей императрицы Марии Федоровны Вилламов, председатель Государственного совета князь Петр Васильевич Лопухин, генерал-губернатор Милорадович и дежурный генерал Главного штаба Потапов. Сейчас, ясное дело, круг посвященных расширился в том числе и за счет Николая.

- Николай сейчас в Аничковом дворце?

- Нет, уехал к Марии Федоровне, в Зимний. И, думаю, вряд ли его покинет в ближайшие дни. Будет там, пока ситуация с братом окончательно не прояснится.

- Что будем делать? – мой вопрос повис в воздухе. – Хорошо, как легитимно избранный диктатор, восстания предлагаю назначить на 11 декабря этого года.

- Почему именно одиннадцатого?

- Мы можем начать действовать и раньше, но Пестель не успеет. Желательно выступить с Южным обществом синхронно.

Но тут влез Батенков, от которого пока было больше вреда, чем пользы со своим весьма сомнительным планом. Он предлагал начать переговоры с Николаем, подкрепив наши слова «мирной демонстрацией военной силы». Эти переговоры, по мнению Батенкова, должны завершиться «обменом» - гвардия присягает Николаю, а новый император вводит в стране конституционное правление.

Слава Богу, никто этот план-утопию Батенкова не поддержал. Николая все присутствующие знали как «облупленного» и понимали, что на подобную сделку великий князь не пойдет, точнее говоря, может пойти только в крайнем случае, если к его горлу поднести остро отточенный нож, а значит и вся эта предложенная Батенковым «мирная военная демонстрация» теряет свой смысл.

В ответ на план Батенкова, Трубецкой, не мудрствуя лукаво, выдвинул свой. Он предложил захватить власть силами одного полка и реализовать программу Общества в условиях победившего восстания. Трубецкой прекрасно помнил опыт многочисленных дворцовых переворотов, а потому хотел быстрым и решительным ударом овладеть дворцом и арестовать императорскую фамилию. Этот акт, по мысли Трубецкого, поставит остальные гвардейские полки перед свершившемся фактом, а немедленные реформы и денежные подачки гвардейцам вместе с прочими послаблениями, привлекут на нашу сторону всю гвардию.

Трубецкой предлагал, чтобы первый полк, который откажется от присяги, был выведен из казарм и шел с барабанным боем в казармы ближайшего полка, чтобы увлечь его и вместе идти дальше к другим полкам. Восстание предполагалось начать в Гвардейском Экипаже, который должен был идти в Измайловский полк, а потом в Московский. Гренадерский и Финляндские полки должны будут идти прямо на Сенатскую площадь, служащую местом сбора для всех восставших полков. Больше всего рассчитывали на Морской Экипаж. За него или, по крайней мере, за человек 300–400 ручался энергичный Арбузов; там тоже шли непрерывные собрания и тучи сгущались.

По другому варианту плана Трубецкого каждый полк должен был идти прямо на Сенатскую площадь для воздействия на Сенат и переговоров с Николаем. В случае неудачи, предполагалось выйти из города и отступить к Старой Руссе, к Военным поселениям. Эта мысль привлекала Рылеева. Он думал, что при постоянном недовольстве поселенных солдат легко поднять их на восстание.

- Нельзя построить новый дом на месте старого, не разрушив его… Пускать во Временное правительство надлежит лишь лиц всецело наши идеалы разделяющие, а сам Сенат необходимо распустить!

Батенков, поддерживаемый Трубецким, возражал:

- Вы знаете Иван Михайлович, что ваши республиканские идеи я не в полной мере разделяю, потому как продолжаю считать, что в России не может быть другого правления, кроме монархического! Одни церковные эктении не допустят нас до республики. Хотя бы только для переходного периода мы нуждаемся в монархии, пускай и ограниченной.

- Иван Михайлович избран диктатором нашего восстания, - вмешался Бестужев, поддержанный со стороны Рылеева, - а потому, считаю, затеваемые сейчас вами прения по форме правления, пускай и переходного периода - лишними и вредными для нашего Общего дела!

- Вносить раздор в наши ряды у меня нет никакого желания. Единственное, что хочу сказать, что роспуск Сената будет мерой преждевременной! Поскольку он поможет нам совершить в России перемену, стоит лишь разослать печатные указы по всей стране от имени Сената.

- Да, - поддержал коллегу Трубецкой, - обер прокурор Сената Краснокутский, небезызвестный вам член Южного общества, положительно обещал заставить Сенат издать требуемый манифест, если только войска соберутся на площади.

- Вы опять завели речь о своем сенатском манифесте?

- Не опять, а снова, как вы изволите, Иван Михайлович, иногда говорить, - скупо улыбнулся Трубецкой, вероятно постеснявшись выставлять на всеобщий показ свои выдающимися вперед неровные зубы. - В этом Манифесте Сената мы объявим о свободе печати и совести, уничтожении Военных Поселений, реформе и гласности Суда, и самое главное - о сокращение солдатской службы и отмены крепостного права! Этим же манифестом Сенат и Государственный Совет до созыва Учредительного Собрания, образуют Временное Правление, в которое, наряду с членами нашего Общества, войдут Сперанский и Мордвинов. А затем уже Временное Правление издаст избирательный закон и законы об уравнении сословий, об уничтожении постоянной армии и о введении местного самоуправления.

- И вы всерьез думаете, что во всей России чиновники дружно возьмут под козырек и бросятся исполнять этот сенатский манифест?

- А вы другого мнения?

- Нам на первых порах надо думать не о сенатских манифестах, а о том, чтобы перетянуть на свою сторону гвардию. Предлагаю компромисс - Сенат издает упомянутый вами манифест и самораспускается до созыва Учредительного собрания, передав всю свою власть Временному правительству. Против кандидатур Мордвинова, Сперанского - я ни разу не возражаю, как и против кандидатур некоторых действующих сенаторов, и я надеюсь, что никто с вашей стороны не будет возражать, если это самое Временное правительство на переходный период будет возглавлять диктатор нашего восстания, то есть моя скромная кандидатура? Как вы уже проинформированы, Южное общество во главе с Пестелем ничего против ни идеи Временного правительства, ни против моей кандидатуры во главе этого переходного Правления не имеет. Надеюсь, по этому поводу, и у всех здесь собравшихся нет возражений по существу вопроса?

Оспаривать мои слова никто не посмел, да и идея предложенного мной компромисса тоже была утверждена. Хотя я сильно сомневаюсь, что поднятый мною вопрос решился бы так быстро, не маячь за моей спиной SIS с Ротшильдами - главными финансистами масонов. Ну, да плевать, главное взять власть, а там уж будем думать, как избавиться от моих покровителей и их местных вольных или невольных сподвижников.

Между тем, обсуждение наших планов продолжилось.

У Рылеева неожиданно возникла идея захватить Кронштадт.

- В случае неудачи восстания, рассчитывать только на отступление к Военным поселениям, по-моему, будет слишком легкомысленно, в этой связи Кронштадт мог бы стать для нас тем же, чем был остров Леон для испанцев!

Рылеева я поддержал.