Как на роду написано…

В Париже Северцев продолжил активно совершенствовать деятельность СБ филиала и занялся поиском учителя-оккультиста, что оказалось весьма непростым делом, поскольку магия во Франции также была запрещена. Поэтому первое, что он сделал: обошёл букинистические лавки, где попытался приобрести соответствующую литературу. Выбор был очень небольшой, но, по его мнению, авторы этих опусов в основном были шарлатанами. При пролистывании книг отмечал большое количество наукообразных рассуждений при отсутствии каких-либо практических советов. Причём книги были как на французском, так и других европейских языках. Приобрёл только одну книгу, правда без титульного листа, а, значит, и без имени автора и названия, которая показалась ему своим содержанием наиболее близка тому, что он хотел выяснить в первом приближении об оккультизме. Она была на испанском языке, зачитанная до невозможности с заметками на полях на германском языке. Да и стоила прилично: на уровне только что изданного современного любовного романа, пользующегося повышенным спросом у читательниц.

«Продавец рекомендовал этот опус как некую редкость, оказавшуюся у него якобы от известного французского спиритолога, с болью в душе расставшегося с ним по причине полного отсутствия средств на приобретение спиртного, без употребления которого, по его словам, проведение спиритических сеансов было совершенно невозможным делом. Конечно, я бы ещё и не то придумал, чтобы втюхать такой товар богатенькому простаку, но кроме общих рассуждений в книге содержались практические примеры организации и проведения спиритических сеансов, особенности контактирования с духами умерших людей и другие интересности. Надеюсь, заплаченные франки не окажутся выброшенными коту под хвост! Не стоит забывать и предупреждение продавца о том, что всё связанное с магией – запрещено законом и преследуется церковниками.»

Северцев вот уже неделю ежедневно на ночь читал купленное пособие и не переставал удивляться получаемым сведениям. Они были настолько странными и необычными для непосвящённого читателя, что не обладай он некоторыми экстрасенсорными способностями, о которых также говорилось в книге, неизвестно, на какой день книга была бы выброшена и забыта. Но уже одно то, что Северцев, как он выяснил, читая книгу, обладал целым рядом необычных способностей необходимых спиритологу, примирило его с этой покупкой. А ещё в книге описывались практики, применяя которые человек мог развивать и совершенствовать свои способности. Поскольку поиск учителя грозил затянуться, Северцев решил именно этим и заняться самостоятельно.*   *   *

Лёва прошёл в администрацию больницы, где его принял начмед. Посмотрел документы, зачётку. Покачал головой: «удовлетворительно» перемежались «хорошо» и только кое-где проскакивали «отлично».

- Значит, месячная практика …, - проговорил начмед. – Оценки у тебя не блестящие. Пошлю ка я тебя в неврологическое отделение. К нам оборудование новое поступило из Германии: томограф. Его сейчас приезжие специалисты запускают. Врачи наши ещё проходят практику в Германии. Никто из представителей больницы при запуске не присутствует. Вот и будешь нашим представителем.

Он вызвал старшую медсестру, представил ей Лёву – практиканта, приказал «поставить» на довольствие.

Получив халат, шапочку и бахилы Лёва следом за начмедом поспешил в отделение, где монтировался и запускался томограф. Там он был представлен как представитель больницы, осуществляющий надзор за запуском томографа. Немцы только похихикали, глядя на него: уж очень несолидно выглядел этот представитель. Но когда Лёва заговорил с ними на хорошем немецком языке, изменили своё отношение к нему. Поинтересовались, откуда он знает язык.

- Отец двадцать лет прослужил в Германии в ОГСВ. Демобилизовался сразу после объединения Германии. Отлично изучил немецкий язык, ну и меня с раннего детства приучал к нему. В 2010 году летом я месяц провёл в Германии, окунулся в языковую среду, перестал стесняться своего произношения и стал довольно бегло говорить на немецком.

- Это же отлично, Лёва, что ты владеешь немецким языком! В жизни всё пригодится. Наш тебе совет: заведи общую тетрадь и фиксируй в ней всё интересное, что заметишь при запуске томографа. Да спрашивать не стесняйся. Хоть один представитель больницы появился, понимающий немецкий язык. Врачи то Ваши только к самой сдаче томографа из Германии вернутся, если не опоздают. Будешь у них главным консультантом, когда мы уедем, - проговорил старший группы немцев.

Лёва очень ответственно отнёсся к своей практике в больнице: не прогуливал, даже задерживался по вечерам, когда было надо, всё самое интересное фиксировал в тетрадь. Через неделю монтаж томографа закончился, начался его запуск. Лёва старался держаться от томографа на расстоянии: помнил, как у него стала болеть голова после эксперимента с ним. В качестве демонстратора. Сейчас она стала болеть реже, но полностью не прошла.

Как-то сходил в гости к тёте Мане: она написала моей матери письмо, что очень бы хотела на меня посмотреть: как я вырос. Она жила в коммуналке на три семьи, имела комнату двадцать м2. Так и не вышла второй раз замуж. Ей недавно исполнилось сорок лет. Она постоянно болела. Работать на заводе больше не могла, устроилась в трамвайное депо учётчицей. Моему приходу очень обрадовалась, расспросила, где и кем работаю. Неожиданно для меня предложила поселиться у неё: обещала прописку. Я подумал, да и согласился. Получить жильё от железной дороги было нереально. Тем более, подходило время моей службы в армии. Так я стал полноправным жителем Ленинграда.

Весной 1949 года я оказался на службе в железнодорожных войсках. Тогда мне было восемнадцать лет.

Прослужил я недолго: попал на строительство железной дороги Кизил – Пермь в пятый железнодорожный корпус, простудился, заболел двухсторонней пневмонией и попал в госпиталь в Пермь. Именно оттуда и начинается моё становление экстрасенса.

Смарыга помолчал, покрутил в руках стакан с чаем, крякнул, не обнаружив рядом стакана водки, и продолжил рассказ.

- Так тяжело, как тогда, я никогда ранее не болел. Постоянно высокая температура, кашель, сердечная недостаточность. Ставили мне капельницы, кололи витамины – ничего не помогало. Я угасал. Перемены начались, когда в госпитале появился майор медицинской службы в отставке Мхитарян Ашот Николаевич. Это был не только специалист-медик высшей квалификации, но ещё и экстрасенс. Он сразу занялся моим лечением, применяя свои особые способности, но и не отвергая постановку капельниц, уколов, лечебную гимнастику и массаж. Я был настолько плох, что другие лечащие врачи на меня просто махнули рукой, записав в «безвозвратные потери». Потихоньку в течение месяца майор вытянул меня из рук старухи с косой, а потом у нас состоялся знаковый для меня разговор.

- Миша, я смог спасти тебя только потому, что активизировал твои внутренние силы и сумел направить их на борьбу с болезнью. Это было бы невозможно, не обладай ты особыми способностями, которые у тебя проявились после моего воздействия. Ты – особый человек, отличный от других людей. По-моему, твои особые способности кроются в возможности воздействовать на людей, влиять на их разум, навязывать свою волю. Это – очень страшные способности. Не дай Бог, если ты используешь их для корыстных целей. Был бы ты, как я, целителем, или провидцем, или, на крайний случай, телекинетиком – я бы не боялся за твоё будущее. Но твой дар очень опасен. Не для того я тебя вытянул с того света, чтобы ты приносил вред людям! Как я понимаю, твоё главное предназначение: искать экстрасенсов и инициировать их. Но этим больших денег не заработаешь и признательности от людей не дождёшься. Обещай мне, что никогда не используешь свои особые способности против людей!

Я тогда не очень понимал, что мне говорил Ашот Николаевич, но тут же подтвердил своё обещание. После этого со мной был проведён краткий недельный курс учёбы, по окончании которого я был признан майором способным самостоятельно выполнять своё предназначение в этом мире.

Ещё через неделю я был комиссован из армии по причине прогрессирующей сердечной недостаточности и сильного поражения лёгких хронической пневмонией. Перед тем, как покинуть госпиталь, Ашот Николаевич меня предупредил, что на самом деле моё здоровье не настолько плохое, как записано в документах. Если не пуститься во все тяжкие, то вполне проживу еще лет пятьдесят – шестьдесят. Мы распрощались, и я вернулся в Ленинград.

Восстановил постоянную прописку в комнате тёти Мани и поехал в Петрозаводск навестить мать: она писала, что совсем нет здоровья, болит сердце и хочет меня увидеть перед кончиной. Приехал на второй день после её похорон: о смерти матери сообщили по месту моей службы, сообщение переслали в госпиталь в Перми и только оттуда по месту прописки в Ленинград уже после моего отъезда в Петрозаводск.

Домик оказался в собственности матери, а я, значит, её наследником. После похорон ко мне потоком пошли люди, желающие его купить. Домик мне был не нужен, и я решил его продать. Денег у народа было мало, поэтому предлагали часть оплаты взять бартером. В итоге я получил пять тысяч рублей и комплект запасных частей к швейной машинке Зингер, включая чугунную станину с двумя комплектами приводных ремней, сотню иголок, шпульки и несколько шестерёнок. Теперь можно было дооснастить материнскую машинку и продать за приличные деньги или оставить себе как подарок будущей супруге, или подарить тёте Мани за её заботу. Весил этот бартер около тридцати килограмм и я, слабый после болезни, еле-еле довёз его до комнаты тёти Мани и подарил ей полностью укомплектованную швейную машинку с ножным приводом. Она была очень довольна этим подарком и рассчитывала подрабатывать шитьём.

«Что-то опять Смарыга не туда повёл свой рассказ. Ну, для какого рожна мне знать про швейную машинку, про домик, про тётю Маню! Про экстрасенсов давай!»

Несколько раз он с согласия Камера забирался в его память и перекачивал себе его знания о работе головного мозга. Потом они обсуждали с ним полученные новые знания. Лёве они были необходимы для более точной диагностики заболеваний мозга: никто не знает, чем ему придётся заниматься в будущем. Особенно Леву поражали приёмы диагностики без использования МРТ, которые потом всегда подробно пояснялись Крамером, так как именно так ему приходилось работать в России.

Наконец Крамер позвонил и сообщил, что уже не может встать и чувствует, что не доживёт до конца дня. Тут же Лёва связался со священником и попросил приехать и соборовать герра Крамера. Сразу после соборования Крамер скончался. Теперь за свои обязанности взялись служащие похоронной конторы, которые организовали похороны и выправили все документы о смерти Крамера в муниципалитете для передачи в суд. При похоронах Крамера присутствовал один Лёва.

Через несколько дней он посетил юридическую контору и заключил с ней договор о ведении дел по наследству, передав завещание и все документы о смерти Крамера. Вскоре состоялось заседание суда, где было оглашено завещание и Лёва объявлен единственным наследником герра Крамера. В течение следующего месяца юридическая контора перерегистрировала на него земельный участок, дом и счёт Крамера в банке. *   *   *