Дворянство. Том 2

— Если не отступление, то уход в сторону, отвод и контратака, — лихорадочно пробормотала женщина, утолив жажду. — Все к тому сводится. Направления и уязвимости, теперь… я понимаю, — она вытянула вперед ладони, сгибая сильные, загрубевшие от постоянной работы пальцы без колец. — Нет, понимала и раньше. Теперь я чувствую, как это работает!

Обрывочные фразы казались бредом, и молодая женщина ощутила, как подступают злые слезы бессилия от неспособности пояснить, что же она имеет в виду.

— Наконец-то, — с абсолютной серьезностью отозвался Пантин, и Елена, часто моргая, уставилась на фехтмейстера.

За спиной сероглазого воина переговаривались Алонсо и Барнак. Юноша понурился. Склонил голову и выглядел как человек, пытающийся сообразить, следует ему огорчиться или обозлиться, а может все сразу. Седой наставник почему-то казался вполне довольным. Поодаль замер Насильник, как обычно, опираясь на копье. Старческое лицо — опять же, как всегда — не отражало даже тени эмоций. Кто-то из свидетелей поединка аплодировал, прочие разъезжались, увидев, что цирк закончил бесплатное представление. Среди них в самом деле затесался господин Дан-Шин, впрочем до того не было никому дела.

— Наконец-то поняла, — сказал Пантин, не мигая и буравя собеседницу пронзительным взглядом зрячего слепца. — Думаю, теперь ты готова.

— К чему? — спросила Елена, чувствуя невероятное опустошение, не физическое, а душевное, как после великой радости или горя, когда тело вроде бы полно сил, а душа… с душой все куда как непросто.

Фехтмейстер, наконец, отвел взгляд, посмотрел в небо, прищурившись, непонятно и внушительно сказал:

— Полнолуние. Это хорошо.

Снова глянул на ученицу и властно приказал:

— Сегодня все. Отдыхай. После заката тебе понадобятся силы. Много сил.

— Для чего? — спросила Елена, хотя и предвидела типичный ответ Пантина — то есть никакого. Ошиблась,

— Для Лунного Испытания бретеров. Настоящего, а не той профанации, которую уж много лет практикуют в городах бездарные кретины, словно куличи из дерьма лепят.

— А… — Елена сглотнула, все еще чувствуя на языке привкус сладкого шиповника. — Шарл… то есть Жнец?..

— И Лунный Жнец, и Чума. И Фигуэредо, — все с той же предельной серьезностью кивнул Пантин. — Оттого они стали лучшими, величайшими. Хороших бойцов много, но лишь единицы могут прикоснуться к высшей силе, быть отмеченными. И тогда их навыки станут мастерством. Настоящим, неподдельным. Тем, что лишь и можно именовать Àrd-Ealain, Высоким Искусством.

— Чертежник не говорил мне о таком. Никогда.

Фехтмейстер улыбнулся, как обычно, с едкой иронией. Добавил:

— Готовься. Не обещаю, что это будет самая запоминающаяся ночь в твоей жизни. Но ее ты не забудешь никогда, это уж точно. Если…

Он испытующе взглянул на ученицу, та промолчала, как немая, но воин-маг прочитал не сказанное в движении ее губ. Пантин усмехнулся без радости, а ответил без капли жалости:

— Да. Если переживешь ее.

_________________________

Историю с костюмами приписывают Шону Коннери, который таким образом готовился к роли Бонда. Образ суперагента подразумевал Вкус с большой буквы, а Коннери не был приучен носить костюмы. Поэтому перед съемками «Доктора Но» актер устроил настоящий марафон на несколько недель постоянного ношения, добиваясь полной естественности, он даже спал в одежде от Энтони Синклера. И таки стал иконой мужского стиля на десятилетия. Хотя, разумеется, нет Бонда кроме сэра Роджера Мура.

Шестеренки — «Mechanical Principles». Умиротворяющее, медитативное зрелище…

https://www.youtube.com/watch?v=dqohSjJrQWs