Мастер лжи

Глава 2

28 лет назад в старом мире, приёмная рода Шереметьевых.

— Борисов Гордей Константинович, окончил с отличием школу, отслужил в армии, так-с, — послюнявил палец плотно сбитый рекрутер Шереметьевых. — Ага, через год поступил на платное отделение по специальности «Маркетинг». Это как? — на меня смотрели колючие недоверчивые глаза нанимателя.

— Что именно вас смущает?

— Без роду, без денег, вернулся после армии и вот так сразу поступил в один из престижнейших ВУЗов страны? Что-то тут нечисто.

— Вашбродие, крутился как мог. Открыл собственный бизнес, заработал…

— Знаем мы ваше… «заработал», — папка с делом стукнула о стол, и неодобрительный взгляд снова прошёлся по документам. — Постоянные драки, нарушения порядка, что с дисциплиной, Гордей Константинович?

— С дисциплиной у нас крепкие семейные отношения, Аркадий Павлович, — я старался сохранить серьёзное выражение лица, но уголки губ предательски подёргивались.

— Юморист, ну а чего не закончил? Тут сказано, перешёл на факультет права, потом на психологию, работал, — он ещё раз перепроверил, — в морге?

— Да, санитаром.

— Да вы батенька, тот ещё фрукт, я посмотрю. Везде по чуть-чуть и нигде полностью — это не есть хорошо. По верхам нахватались. Тут внушительный список, ну а дальше что?

— А дальше вернулся в армию по контракту.

— Вот видите, как бывает — дело надо всегда заканчивать, Гордей Константинович.

— Так это… Всё и закончил как надо, — я стоял, вытянувшись по струнке — военная привычка.

На секунду позволил себе встретиться взглядом с человеком, от которого в дальнейшем зависела моя судьба. Ведь за мою голову объявили солидную награду.

Бровь неверяще встрепенулась вверх, и я поспешил добавить.

— Всё экстерном, вы поймите — просиживать штаны это такое себе дело, вот и…

— Вы хотите сказать, что усвоили пятилетнюю программу за полгода?

— За четыре месяца, вашбродие.

Послышался сомневающийся кашель.

— Ну, допустим, но здесь запись, что вы ни черта не окончили — вас выгнали за драку, — он поднёс к глазам листок, отложил и взял следующий. — Здесь за махинации со студенческими билетами, что за история?

— Да так… — мне не хотелось ему рассказывать, что я подделывал пропуска и документы, толкая их левым людям. В основном это были трахари молодых барышень из многоэтажного общежития, ничего серьёзного — просто карманные деньги для бедного студента.

— А вот здесь вы оскорбили профессора, уважаемого, между прочим, человека и причём неоднократно.

— Ну, там он был не прав, — я не собирался отнекиваться и совсем не стыдился содеянного. — Сначала попытался втюхать нам неактуальную информацию, а потом задел мою честь. А я не тряпка половая, чтобы давать об себя ноги вытирать.

— Вот значит как? — похоже, это конец.

Рекрутер отложил папочку в сторону и скрестил пальцы, поместив на них подбородок. Я привык к отказам. Да, мой характер не сахар, но своё дело я знал, плюс понял, что с этим дядькой лучше не юлить — почувствует обман. Это тот случай, когда честность — хорошее оружие.

— Какой у вас разряд фехтования?

— Четвёртый, — тут же выпалил я, ухватившись за последнюю соломинку.

Мужчина оценивающе кинул на меня взгляд и покачал головой, вертя пальцами ручку туда-сюда. В возрасте двадцати двух лет — это довольно неплохой результат. С учётом того, что их всего семь, такого мастерства достигают обычно дворянские сынки. И то сызмальства тренирующиеся у именитых фехтовальщиков.

Моим учителем была улица, ну и старый матёрый армейский вояка дядя Паша, сделавший из меня машину для убийств суровыми тренировками.

— Место в охране устроит?

— Конечно, — расплылся я в улыбке.

— Большего пока не могу предложить — не знаю уровень твоей компетенции. Посмотрим, как проявишь себя.

— Выложусь на полную, — я чуть было не потянулся отдать честь, как вспомнил, что вот уже три месяца, как на гражданке и опустил руку.

— Свободен. Семён! — крикнул он повелительным голосом, дверь тут же открылась. — Проводи молодого человека в казарму. Это Гордей, — представил он нас. — Объясни ему тут всё, — раздался звонок и Аркадий Павлович, отмахиваясь от моих благодарностей, сделал жест рукой, чтобы катились все прочь — разговор важный.

Я улыбался во весь рот — пронесло. Теперь преследователи не посмеют отрубить башку наёмнику аристократического рода. Умудрился же я влипнуть с этой контрабандой афродизиаков. Чёртовы импотенты обозлились на меня и требовали денежки назад, а что я сделаю?

Пришлось отдать почти всё ушлому таможеннику, а остатки толкнуть на чёрном рынке. Во имя вялых писосов и эректильной дисфункции, так сказать.

Товара нет, с армейки попёрли, неприятность за неприятностью. Везде потыкался — никому не нужен. Шереметьевы были последним шансом.

Как раз слышал, им не хватает бойцов, а драки — это моя стихия. В мире, где огнестрельное оружие под запретом, ценилась личная доблесть, а владение мечом могло стать пропуском в лучшую жизнь.

Дверь в казарму открылась, и на меня устремились десять пар любопытных глаз. Так началась моя карьера в аристократическом роде Шереметьевых.

* * *

Настоящее время. Город —???. Отделение полиции.

— Вводите, — послышался голос изнутри.

Я, признаться, задолбался уже обивать пороги кабинета начальника местной полиции. Сначала провели допрос. Дядя Жир тряс кулаками, грозился пойти в управу. В общем, через всё это я не раз проходил, поэтому демонстративно зевал, ещё больше заставляя вибрировать его дряблые щёчки.

Всё закончилось тем, что какой-то короткостриженый мужик со шрамом на брови забежал в комнату и посмотрел на меня остекленевшим взглядом.

Зуб даю, оторвали от важных дел. Под носом у него блестела синенькая крупинка весёлого порошочка. Ая-яй, в такое время и в таком месте…

На секунду мне показалось, что по его глазам сверкнул блик, как будто мимо что-то пробежало невидимое. Этот факт немного напряг, но в комнате было спокойно.

«Весельчак» подозвал дознавателя и прошептал ему на ухо пару слов. После этого меня и привели к главному.

Вообще, я удивлён, что не кинули сразу в местный обезьянник, да и толстый куда-то резко затерялся. Странно.

Как любят делать важные и не очень начальники, меня, конечно же, помариновали в ожидании. Проблема в том, что с нервами я дружил, водил хороводы и, вообще, мы лучшие кореша. Все эти штучки на меня не действовали. Потому что, что?

«Потому что ты отбитый на голову», — любил повторять дядя Паша во время тренировок. Думал сломать меня, а вышло так, что привязался и взял шефство над упрямым пареньком. Я за многое ему благодарен — можно сказать, его обучение дало мне путёвку в жизнь.

Из простого охранника моя карьера довольно быстро взлетела до внештатного офицера, где я сколотил уже такую «банду» — закачаешься. При воспоминании о тех событиях я почувствовал лёгкое ностальжи. Большинство из старых товарищей безвозвратно исчезли: кто-то умер, а кому-то помогли в этом.

Места в роду Шереметьевых мне так и не дали — за это я и невзлюбил лицемерных ублюдков. Столько лет службы и всё коту под хвост.

— Присаживайся, — надо же, как вежливо. — Чай, кофе?

Я осмотрелся. Что-то изменилось. Если пойму причину, то можно выпутаться и из этой передряги.

— Кофе, — сказал я, — со сливками, две сахара.

Прозвучал звоночек, и миловидная секретарша в форме метнулась прекрасной ланью. Вскоре я вдохнул сначала цветочный аромат её выреза, а затем и бодрящий вкус шоколадной горечи. Благосклонно причмокнул, отпивая из чашки.

— Прилично, — похвалил я, строя из себя хозяина положения.

Нога упала на ногу, выпрямился и решил отыгрывать оскорблённое самолюбие до конца.

— А теперь объяснитесь, — широкая чашка стукнула о блюдце.

— Произошла ошибка, мы… — похоже, я попал в яблочко. — … Мы хотим, чтобы это не вышло за пределы, так сказать…

Вот оно как. Я хлебнул ещё глоточек.

— Поэтому вы продержали меня в приёмной целый час? В качестве извинений, видимо, — я источал яд как последняя аристократическая скотина. Благо примеров за всю жизнь насмотрелся.

Начальник участка был худощав, а его сухая немного синюшная кожа вызывала гадливое чувство. Он перебирал бумаги костлявыми длинными пальцами и постоянно облизывал губы. Тёмно-зелёный жакет был идеально подогнан под угловатую фигуру хозяина, на груди блестела медалька за хорошее поведение, а на поясе позвякивали ключи. Иногда он доставал платок, чтобы вытереть покрасневший от напряжения лоб.

Разволновался-то как.

— Прошу прощения, — он развёл плечами и стал оправдываться наплывом посетителей и бумажной работы.

— Хватит, — ложка звякнула в пустой чашке, и я грозно поднял бровь. — Я, конечно, могу не рассказывать отцу, что тут произошло, — и затем оборвал фразу на полуслове.

— Но? — сглотнул полицейский.

Я демонстративно потёр большим пальцем об указательный и средний. В ответ было тупое выражение лица и расширившиеся глаза.

— Чт… Что вы имеете в виду? — выдавил он из себя.

— Лавэ давай, кэш, — пояснил я ему, но это пресмыкающееся рода чиновничьих не врубался.

Тогда я просто показал ему монетку с бородатым дядькой.

— Ах, это…

Он полез куда-то себе под стол и достал мешочек размером с детский кулак. Я осуждающе вздохнул и спровоцировал этим появление денежного брата-близнеца, наполненного тем же содержимым.

Захваченный этой игрой и любопытством, куда может завести моя наглость, я кашлянул в кулак и показал пальцами «Четыре». Побледнев, продажный служитель порядка открыл ещё несколько ящичков пониже и тоже опорожнил их.

— С вами приятно иметь дело, — я протянул руку и пожал потную ладошку чиновника, полицейским его назвать язык не поворачивался.

Мне любезно предоставили «пакетик» — холщовую наплечную сумку из грубой ткани, куда я и сложил свои пожитки.

Провожали, как говорится, всем селом. На улице уже было часов пять, и я решил не задерживаться в здешних местах. Мало ли эти придурки очухаются и поймут, что отпустили не того.

На моё настоящее имя никто не обратил внимания, видимо, решив, что я путешествую инкогнито. Понимающее переглядывание — теперь я понял значение этих знаков. Приняли за аристо.

Однако оставалось всё ещё неясным, почему они пришли к таким выводам. Настоящее имя парнишки я не знал, потому не мог обратиться с просьбой к извозчику, довести до родного поместья или где там жили мои богатенькие папка с мамкой.

Баблом я светить не стал и первое, что сделал — это купил новый комплект одежды. Дюже порвана была старая и вся в пыли. Затем снял номер в…гмм… лучшей гостинице этого захолустья, где привёл себя в порядок и переоделся. Там же достал и зеркало.

Матерь Божья. Какой же я… Жалкий? По-другому не скажешь. Мне совсем не нравилось это виноватое выражение лица, будто все мышцы так и привыкли скукоживаться в не подобающую мужчине эмоцию.

Я потянул руками за кожу вниз. Чёрт. Ну ладно, это со временем мы исправим. Кожа белого оттенка, гораздо светлей местных обитателей. Оно и понятно, наш мальчик не любил соблюдать моцион. Две аккуратные чёрточки бровей. Больше всего я боялся за шнобель, но с облегчением вздохнул — сначала он мне показался чересчур большим, но сейчас было видно, что переживал напрасно.