Бесконечное путешествие: Начало

По обе стороны от Эрика в ряд стояло множество пар существ: где-то жутких и странных, а иногда и вовсе ужасающих строением своего тела. Таких пар насчитывалось с дюжину, и они тоже были узниками. Взгляды тех, кто более-менее имел гуманоидный облик, оказались растерянными, испуганными, подавленными, смирёнными, порой обезображенными ярко выраженным желанием закричать и исчезнуть. Все узники неподвижно стояли, лишь осматриваясь и осознавая, что их ждёт.

Где-то вдалеке арены, метров в ста пятидесяти отсюда расположилось возвышение – трибуна для особых зрителей, откуда и раздался оглушительный голос, раскатистым громом заглушая многотысячную публику:

– Приветствую вас, жители Церебраума, дети Церебрума!!

В ответ с трибун завопил хор воплей. Довольный оратор продолжил:

– Сегодня вы собрались здесь для лицезрения правосудия над сумасшедшими, посмевшими осквернить сам здравый смысл! Преступление присутствующих на арене столь ужасно, что они не были казнены обычным способом, удостоившись иного наказания. И я уверен, что всем вам будет невероятно интересно наблюдать за исполнением приговора этих безумцев, достойных только подобной участи…

Толпа вновь взревела в паузе между речью.

– …но милость наша не знает границ, и мы даём им великий дар – выжившие имеют право стать свободными. Но выживет ли кто-нибудь? Им предстоит пройти через многое. Узники разделены на пары. Они уже выбрали оружие, которым будут сражаться. Но постойте, где же оно? – секунда молчания и вновь оглушительное эхо. – А, вот же оно!

В центре арены задрожал песок, принявшись сыпаться в щели раздвигающейся части пола, откуда поднялась круглая платформа, на которой в лежачем положении расположилась размером со слона статуя фантастического зверя, чья каменная шкура сплошь усеяна воткнутыми в неё мечами, копьями, секирами и прочим. И каждое оружие уникально своим внешним видом.

– И это первое задание – забрать своё оружие. И только своё, ибо чужое в ваших руках убьёт вас! Легко, кажется, но не всё так просто, ведь с момента, когда завоет горн, все пары становятся друг для друга врагами. Убить своего соратника или нет – решать только вам. И не забывайте, – обратился он ко всем узникам, – легче вам сейчас перебить друг друга, чем живой оравой перейти на следующий этап.

Эрик отказывался верить в происходящее, наблюдая непоколебимый страх и отчаяние в лицах пленников, но всё же сдерживал нарастающий страх. Столько смятения и немого плача он не видел никогда. Они, эти другие существа, всего лишь заложники этих полоумных судей, и точно не совершили ничего плохого, но будут вынуждены, поставленные в безвыходную и ужасную ситуацию, отчаянно кромсать друг друга, проливать кровь таких же невиновных.

Пока оратор продолжал свою речь, Эрик обратился к Халексиону:

– Неужели они и вправду сейчас набросятся друг на друга? Они же сами осознают, что все присутствующие здесь такие же, как и они.

– Я понимаю твою боль, Эрик, но в жизни бывают моменты, когда безумие струится фонтаном, и оно не спросит твоего мнения. Никто здесь не хочет умирать, но посмотри внимательнее в их глаза. Они на гране, их сознание под натиском страха разрушается. Когда горн завоет, то разум многих здесь отключится, потому что их страх пробудится и утопит своей хваткой здравый ум.

– Я знаю, но ведь можно как-то…

– Ты должен понимать, что твоей попытки вразумить не услышит никто, – перебил его Халексион.

– Но я не могу этого принять. Чёрт, – он, стиснув зубы, глядел на других узников, понимая, что они гораздо сильнее и огромнее.

Обстановка накалялась.

– Ты забыл, ради чего ты здесь? Неужели собираешься так легко сдаться?! – вновь обратился к парню Халексион.

Эрика эмоционально рвало изнутри, раздирало на части от осознания, что всё сейчас может закончится. Он старался взять себя в руки, но это была очень нелегко. И голова только наливалась воспоминаниями о самых неприятных моментах, пережитых на поезде. Но через них, мелькнув, прорезался тот град эмоций, что связали парня со странным путешествием по составу. И нет, это ни радость, ни восхищение, а упорство и безудержное стремление, постоянная борьба с самим собой, со своей слабостью и страхами. И сейчас упорство, прорвавшись, заковывало ненужные мысли в клетку забвения, сосредотачивая Эрика на конкретной цели – во что бы то ни стало выжить.

Размышления за эти секунды всё сильнее сужались, и опять он думал о родном мире, Краусе, Хаосе, Готинейре. Он вспоминал, что пока мчался на этом поезде, преодолевая всякое, то обрёл новый путь, на который ступил хоть и не совсем по собственной воле, но сойти с него уже не мог. Да какое вообще дело ему до странных вещах, творящихся на поезде, и какое ему дело до костяного кондуктора и той девушки? Он и сам не знал, но это всё настолько пропитало его душу за этот небольшой промежуток времени, что он просто не мог бросить их.

– Эрик, – Халексион своим обращением рассеял завесу мыслей.

– Всё нормально, я в порядке.

Серый задумчиво посмотрел на парня, но сразу перешёл к делу:

– Сейчас начнётся. Не вздумай бояться, это погубит. Следуй за мной и не отставай ни на шаг. Главное в хаосе, что начнётся сейчас, добраться до оружия.

– Понял, – уверенно произнёс Эрик.

Воздух завибрировал от пронзительного звучания горна:

– И да начнётся правосудие! – громогласно взревел судья.