Князь Рысев

Магия.

Офигеть, в этом мире есть магия!

У меня аж подкорка мозга зачесалась — захотелось ее хоть одним глазком, но увидеть. Какая она тут, как выглядит, в чем заключается? Я искренне надеялся, что не только в умении швыряться огненными шарами да подогревать остывший чай...

Ладно, оставим восторги на потом. Ох, чую, что ждет меня еще немалая головная боль. Это только в сказках хорошо: попал — и на те на блюде все, чего только не пожелаешь! Мне еще можно сказать что повезло — хоть попал в тело человека, который со мной на одном языке говорит, но что делать с моим незнанием мира? Чую, ох чую, что читальный зал мне на неделе станет домом родным. А я ведь еще даже не знаю, кто я такой...

Зеркало с открывающимися дверцами спешило заверить меня, что я высокий, неплохо сложенный молодой человек. Вот это мышца́ — видать, бывший владелец этого тела не пиво по дворам распивал, а был знаком с атлетикой и немало времени посвящал тренировкам. Не зря, выходит, Майя краснела — было отчего. Да уж, главное, такое тело не испоганить — раз уж судьба даровала мне второй шанс, буду соответствовать. И не обещать себе начать это делать с понедельника — потому что с понедельника ничего хорошего не начинают.

Парнишка был и краше, и моложе меня прежнего — в какую жопу ни крути, а везде плюсом выйдет!

Я вздрогнул, когда за спиной хлопнула дверь, обернулся.

Как и ожидалось, долго ждать лисичку не пришлось. Я смотрел, как игриво вилял ее пушистый хвостик при ходьбе. На подносе она принесла чай и печеньки. Я вглядывался, чтобы увидеть записку с предложением переходить на темную сторону, но его в этот раз не завезли.

Если Майя смотрела на меня с беспокойством и скрытым обожанием, то в глазах лисички бушевал какой-то детский азарт. Ей не терпелось освободить руки — и уже взять в них меня.

— Расскажи! — потребовала она, тут же оседлав ближайший стул, пожирая меня взглядом. — Как там было? Наверно, ух, потом ах!

Усидеть на одном месте для нее оказалось делом невыполнимым. Схватилась за метлу, будто за меч, выставила перед собой. Наверно, если я буду молчать, она не выдержит и расскажет все за меня. Про таких, как она, говорят: не выросший впечатлительный ребенок.

Как раз то, что мне и нужно!

— Алиска, ты умеешь хранить секреты?

Она раскрыла рот — я произнес то слово, которое при ней лучше никогда не упоминать. Метла отправилась в угол, а лисичка уже стояла передо мной, обхватив мою ладонь руками.

— Секреты? Секреты! Расскажи! Умею! Ты же меня знаешь — я могила!

Да уж, хмыкнул я. Знаком с тобой едва ли час, но кажется, что уже знаю целую вечность. Надеюсь только, что твоя наивность — не напускная игривость, а всамделишная.

— Меня очень сильно ударили. Я... почти ничего не помню. Только по мелочам.

— Ам-не-зи-я! — Если и был способ взорвать девушку изнутри, то я только что его отыскал. Алиса, видать, будущая любительница бразильских сериалов и французских любовных романов.

— Можешь мне помочь? Я буду спрашивать — ты отвечай. У меня тогда в голове и прояснится. Вот Ибрагим Кондратьевич — кто он мне?

— Ну ты даешь, Федька! Это же твой мастер-слуга, как такое-то забыть можно? Он с нами тремя с пеленок возился!

— Это я тебя просто проверял, — сразу же нашелся. Алиска, кажется, приняла мои правила игры.

— Ну тогда вот тебе еще, хоть обпроверяйся! — Я так и не понял, чего в ее голосе прозвучало больше: обиды или злости? — Он старый солдат, две войны прошел. В крестьянах ходил у папеньки твоего, потом вот поверенным стал. Сначала папеньки твоего, теперь вот... твой.

— А Майя... мы же сейчас в ее... доме?

Называть таким простым словом «дом» особняк, в котором мы сейчас были, язык отказывался наотрез.

— Ну да, в поместье Тармаевых. Ты ж тут сто раз бывал, каждое лето. Тебя тут почти как родного любят! Мы с Майкой и тобой каких только вытворин не вытворяли, ну! Помнишь?

Кивнул ей в ответ, давя лыбу. Что ж, это уже хоть что-то.

— А сам я... Федор Ильич...

— Рысев. — Лисичка поспешила подсказать. На ее лице я заметил перемену — детский азарт начал сменяться то ли усталостью, то ли унынием. Видать, вопросы мои скучней уроков математики. Ничего, рыжая, потерпишь, зря, что ли, на мне, как на подушке, дрыхла?

— Твой род в опале у Императора после... ну ты знаешь, того самого случая. Вот тобой родители-то шибко и не светились. И...

Ибрагим вошел без стука, словно к себе домой. Я только теперь вспомнил, что по-прежнему как есть стою в исподнем.

Мастер-слуга окинул взглядом меня, неодобрительно посмотрел на Алиску. Та зарделась каким-то своим мыслям.

— Доброго утра, барин! — Мне он поклонился, Алиске же лишь приветственно кивнул. — Прошу прощения, но не могли бы вы, сударушка, оставить нас с барином наедине?