Эффект бабочки в СССР

- Да-а-а? Думаете, эти три случая как-то связаны?

- Вот планирую сегодня-завтра выяснить.

Я видел, что она сама не хотела заниматься "литературкой", а Светловой я был многим обязан, и потому предложил:

- Если ждет до послезавтра - то я в принципе могу... Только без поэзии, очень прошу.

- Гера, тут у меня для вас плохие новости... Там сплошная поэзия. Можете, конечно, взять рассказик у Патронкина и еще что-нибудь, чтобы хотя бы строчек двести пятьдесят закрыть, но сами понимаете, - и тут же постаралась подсластить пилюлю: - Но если сделаете в субботний номер, то я вас на следующей неделе отправлю в Мозырь, на семинар. Отдохнете...

- А там кормят? - сделал стойку я. - Если удастся набить брюхо - то я за!

Светлова рассмеялась:

- Кормят! Обещали кофе утром и фуршет. Гера, я всегда удивлялась: почему вы стараетесь сделать из себя гораздо большего мужлана и варвара, чем есть на самом деле? Зачем вам это?

- Татьяна Ивановна, я однажды прочитал такую великую мудрость: если ваши брюки будут заправлены в носки разного цвета, от вас не будут ожидать слишком многого. Я предпочитаю приятно удивлять, а не разочаровывать при дальнейшем общении.

- Но мы с вами ведь достаточно давно знакомы!

- Ну, значит, ваше впечатление обо мне уже ничем не испортить.

Светлова снова рассмеялась:

- Ладно, занимайтесь дохлой рыбой и крякающими индюками, если вам так нравится. Но литературку приведите к общему знаменателю, вам Езерская на стол материалы положит.

- Да пребудет со мной Сила! - сказал я, кажется, вслух.

- Что-что?

- Ничего-ничего.

"Звездные войны" вышли в американский прокат три года назад, до СССР они еще не дошли, и потому я мог здорово спалиться, но фраза была довольно общая. Сила - она сила и есть. Понятие универсальное.

- Так я записываю вас в Мозырь?

- Записывайте!

- И вас не интересует, что там за семинар?

- Не-а! - честно сказал я.

Потому что Мозырь - это чудесно в любом случае!

***

На улице Революционной оказалось все не так однозначно. Захожая шагами померила расстояние от двухэтажного дома до забора того самого "поместья" с развязными птицами и злым хозяином, и сказала:

- Тут явно больше шестидесяти метров. Это - не придомовая территория, так что претензия в целом силы не имеет. А вот кучи эти им нужно будет убрать, действительно... Сейчас оформим предписание, - и смело постучалась в калитку.

Навстречу нам вышел сам Лисов - плотный мужичок лет пятидесяти, в ватнике и шапочке-"петушке". Выслушав суть вопроса, он засуетился и пригласил нас в домик - точно такой же пенальчик, как и у всех вокруг, квадратов двенадцать, не больше. Птиц у него, по всей видимости, было много - квохтанье и кряканье слышались откуда-то из-за дома. По ходу беседы с Лисовым выяснилось - заселился недавно, буквально летом. Хатка перешла ему в наследство, по завещанию, от проживавшего здесь его вроде как друга и товарища - некоего Федора Архиповича Нестерчука.

- Доглядал я его, присматривал за ним. Вот он на меня и отписал, в мае месяце. Своих никого у него не было. Чтоб дом не пропал - меня прописал, а потом завещание составил, честь по чести. И помер.

И стал совать какие-то бумаги Захожей. Та бумаги просмотрела и сказала:

- Солому и навоз - убрать на территорию вашего участка. Птиц - содержать как положено, чтобы они жильцам не мешали. Всё понятно?

- Так я у жильцов разрешения спрашивал, вот даже подписи собрал, мол, не против они, чтоб я курей и утей содержал. Они у меня яйца покупают и птицу саму иногда!

Какой, однако, ушлый дядечка! Однако, как выяснилось, подписи были не всех. Одна бабуля со второго этажа, из шестой квартиры, подписывать бумагу категорически отказывалась. Вот тебе и анонимность, чтоб ее... Мы с Ольгой Николаевной переглянулись: ситуация вроде как классическая. Имеется вечно недовольная бабуся, которая решила высоко поднять знамя борьбы с соседями, пишет анонимки, всем портит жизнь.

Но что-то меня в этой истории смущало. Вот так просто? Досматривал товарища, тот отписал ему дом и вскорости помер? Это дурно пахнет. Я размышлял обо всём этом, шагая вслед за Захожей к калитке, как вдруг почувствовал острую боль в лодыжке.

- Холера! - заорал я.

Огромный индюк с длиннющей кишкой, свисающей с клюва, подкрался незаметно и долбанул меня в ногу! С испугу я изо всех сил вмазал агрессору ногой с разворота. Получилось так себе, если честно. Злодей с возмущенным клекотом хряснулся в подтаявший сугроб, но быстро вылез оттуда и принялся готовиться к новой атаке. Ольга Николаевна пискнула и помчалась к калитке, Лисов выбежал на крыльцо и заорал:

- Не тронь птичку!

Птичка ринулась на меня, топорща перья и превратившись в полный агрессии шар с торчащей голой башкой и кишкой наперевес. Но на сей раз я был готов! Пинок получился куда более увесистым - индюк по пологой траектории отлетел в сторону своего хозяина.

- Низко пошел, - сказал я, поминая про себя поручика Ржевского. – Видать, к дождю.

***