Однажды в Екатеринбурге

* * *

Мишаня и не-Мишаня были по-прежнему на дежурстве.

– Гляди-ка, – сказал первый. – Снова идёт эта сумасшедшая.

– Не обращай на нее внимания, – отозвался второй.

Я слышала этот диалог, но решила сделать вид, будто не слышала. И вообще: сменю-ка тактику. В конце концов, надо как-то приспосабливаться к этой реальности.

– Парни, привет снова! – заявила я, словно ни в чем не бывало. – Слушайте, вы меня раскусили. Я на самом деле из Сысерти. Я крестьянка. А про Розу Люксембург так сказала, для важности просто.

– Ясно, – сказал один. – Так мы и думали. Стыдишься мелкобуржуазного происхождения и пытаешься примазаться к классу-гегемону.

– Угу, – согласилась я, не очень понимая, с чем именно. – Хочу, конечно. Кто бы не хотел на моём месте?

– И то верно, – ответил второй. – Ничего, не боись. Крестьянская масса есть друг и союзник рабочего класса.

– И баба тоже – друг человека, – поддакнул первый.

– Точно так. Баба для человека – друг, товарищ и брат, – согласился второй. – И полноправный строитель коммунизма… Кстати, а чё ты в штанах-то?

– От папы остались, – придумала я. – Это японские штаны. Он их в японской войне как трофей взял. А другой одежды у нас нету дома. Мы бедные очень.

– Ясно. То-то я гляжу: штаны ненашенские! Сразу бы сказала.

– Ты вообще здесь как? Проездом?

– Или, может, на завод хочешь устроиться?

– Да, пожалуй, на завод, – сказала я. – А пока что так, гуляю. Смотрю город. У вас много интересного.

– Ну! А то! – сказал Мишаня. – У нас много интересного, конечно. Телеграфная станция есть. Вон, Оперный построили недавно. Трактир при Злоказовской фабрике замечательный. Кинематограф, опять же. Знаешь, что такое кинематограф?

– Вроде слышала, – сказала я. – А вот ответь мне лучше: правда, это дом инженера Ипатьева? Или я всё перепутала?

– Перепутала, – ухмыльнулся красноармеец.

– Да?

– Да. Раньше был Ипатьева. А теперь это общенародная собственность. Собственность пролетарского государства, то бишь, выходит.

– А царь Николай тут содержится?

– Не-а.

– А где же?

– Нигде! – усмехнулся Мишаня. – Тут у нас содержится гражданин Романов, Николай Александрович. Бывший царь. А сейчас у нас нету царя. Слава Богу, больше года без царя уж.

– А с какой-такой целью интересуешься? – сурово спросил не-Мишаня.

– Да так просто… Любопытно…

– Любопытно, говоришь? Думаешь, тут тебе что? Зоосад?

– Я ж царя-то не видала никогда. У нас в Сысерти…

– «В Сысерти, в Сысерти»…А ну-ка скажи, как фамилия твоя будет?

– А вам зачем? – я напряглась.

– А затем! Говори. Как фамилия?

Я назвала.

– Что-то я таких не знаю, – сказал первый из охранников. А ты?

– И я, – сказал второй. – А ведь мы с Сысертского завода оба будем.

– Чуешь, какое дело?

– Думала, так просто нас обманешь? Не получилося.

– Да вы ослышались! – пролепетала я дрожащим голосом, сделав несколько шагов назад. – Я не из Сысерти, а из Бисерти.

– Ага, ну, конечно!

– Еще чего сочинишь?

– А ну-ка, подь сюда!

– Сюда поди!

Я развернулась и бросилась наутёк.

– Стрелять будем! – крикнули в спину.

– Стреляем!

Я упала наземь. Думала, услышу сейчас свист над головой, но вместо этого раздался громкий стук – словно кто-то очень быстро и свирепо заколачивает огромные гвозди. Вокруг стало пыльно. Немощеная улица подо мной содрогнулась несколько раз. Через секунду я поняла, что в нее вошли пули. Еще через секунду сверху навалился на меня красноармеец.

– Ты арестована именем революции! – прокряхтел он. – Думаешь, мы лыком тут все шиты? На Вознесенском, на маковке самой, сидит пулеметчик! В другой раз уж он не промахнётся!

– Сволочь ты антинародная, – добавил, подоспев, второй охранник. – Мы твой говор чехословацкий сразу узнали! Много вас, агентов капитала, тут вынюхивает…

– Я ничей не агент! Я же школьница просто! Я тут заблудилась! Пустите! Пожалуйста.

– Да уж конечно!

– Ну-ну. ГубЧека разберётся.

«Это была самая короткая история про попаданку в прошлое», – подумалось мне.