Живые и мертвые. Часть V

— Друг, — улыбка попыталась появиться на лице, но почему-то никак не получалась. Губы словно замёрзли, отчего их уголки отказывались двигаться вверх. — Ты что?

— Дерьмовые дела, Эйд, — усмехнулся он. — Только-только нашёл девчонку. Андрэа — горячая милашка. Правду говорю. Я будто заново родился.

— Говоришь, словно собрался на тот свет, — осмотрел его бинты. — Сейчас подтянем и…

— Оставь, — он с силой отвёл мою ладонь. — У меня пуля внутри. Я чувствую, как она царапает мои кости, мышцы и даже потроха. Мерзко, — сокомандник зашипел. — Уже почти не могу двигать рукой. Что будет дальше? Ещё ведь надо зачищать базу. Потом зомби. Конца и края не видать! Дальше где-то взять чистые и стерильные инструменты, провести операцию… Ха-ха, знаю, чем всё закончится! Мне охтерачат руку, как ногу Тима.

— Бред, — качнул головой. — Тут всё далеко не так плохо…

— Знакомый тон, — фыркнул он. — Оставь его для своей… — Фриман дёрнулся, — прости. Сара… всё?

— Угу, — покосился на женщину. — Всё.

— И Конни до этого, — Майкл закашлялся. — У тебя забрали баб, а меня у бабы. Аха-ха! Грёбаные Волмы! Отомсти им, Эйд. Убей всех! — он был на редкость эмоционален.

— Обязательно, — это обещание не стоило мне ничего.

— Эйд! — крикнула Хилари. — Ты нам нужен!

— Приударь за ней, — подмигнул он мне. — Сука, не перебивай! — хотя я ничего и не говорил. — Знаю, так говорить — быть последней тварью, особенно сразу после смерти Конни и Сары, но эй, я умираю, мне можно, — и расхохотался. — На том свете всё равно расскажу твоим девкам, как ты им всем изменял, если сукин сын Чапман не сделает это вперёд меня.

— Эйд, — Макдэниэл подошла ближе. — Нам правда пора, — её тон был понимающим, а рука крепко сжимала пистолет.

Тайрон, в это время, собирал с тел оружие и патроны.

— Говорю же, — ещё тише произносит афроамериканец. — Огонь-баба… — мягко улыбнулся. — Присмотри за Андреэа, если она останется жива.

Лишь молча кивнул на это. Все слова были сказаны и ослабший чернокожий парень понимающе смотрел на меня.

— А теперь… — наклонил он голову. — Сделай всё быстро. Не хочу мучиться и истекать кровью.

— Ты ещё можешь… — наткнулся на его уставшие глаза. Всё понятно. — Сделаю, — вытащил нож и резко вбил ему в глаз. Быстро и единым движением. После этого, на мгновение задумался, но не стал бить в «точку смерти».

— Внезапно, — нахмурилась Хилари, но тут же мотнула головой. — Давай все разговоры потом?

— Я и не собирался, — встряхнулся, — во всяком случае до тех пор, пока мы не закончим с Волмами.

— Правильная мысль, — слабо улыбнулась она.

Под зывавания скота, который горел в своих загонах, мы перевооружились и перезарядили пушки.

— Надо их освободить, — кивнул на загон. — Чтобы…

— Мы переделали это помещение, — жёстко возразила Макдэниэл. — Там всё поделено на отсеки и у каждой скотины своё, отдельное место. Ещё и утеплили, чтобы было лучше, — хмыкнула. — Слишком долго будем возиться. Оставим всё как есть. Придётся просто начать заново.

— «Просто начать заново», — повторил её слова. — Так легко…

— Легко или нет, — пожала она плечами, — но у нас нет выбора. Не первая и не последняя жертва.

Чувствуется, что девушка воевала. Но жёсткость должна быть разумной. Глупец тот, кто считает, что прошедший войну «знает жизнь». Нет, ни черта он её не знает! Как не знаю и я, который живёт уже третий раз. Не знаю и всё тут. Вот только спорить в такой момент — гиблое дело, а потому пойду у неё на поводу.

— Тогда идём в комплекс и, — оглянулся, — следите за зомби. Мне кажется, шанс наткнуться на них сейчас будет поболее, чем на внезапно выпрыгнувший отряд врага.

Моя поредевшая группа. Трое человек. Причём совершенно не те, кого я бы хотел видеть! Хах, ладно, Хилари, она… полезна. Тайрон — нет. Я бы предпочёл оставить Лэнса. Он был забавным. И скорее всего гомиком. Но как-то уже плевать. Я благодарен тебе, друг, за то, что ты у меня был. И Майкл, грёбаный черножопый засранец, мы прошли с тобой столько всего! И хорошего, и плохого. Я помню, ха-ха, как ты налажал с захватом станции. Помню и то, как расплачивался за это. Сара… моя женщина. Это, по сути, всё, что следовало о ней сказать. Мне нравился её лёгкий характер и постоянная ругань. Она была открытой и понимающей. Очень понимающей. А мой брат? Кевин… в моей памяти он навсегда останется мелким пацаном, за которым я приглядывал, а потом прикрывал косяки от родителей. Как разбирался с его проблемами в школе, как воспитывал…

За спиной раздался громкий крик. Человеческий. Тайрон и Хилари дёрнулись, направляя туда свои взгляды и поднимая пушки.

— Вот и нашёлся последний Волм, — сказал я, не обращая на это внимания. — Идём, это крик человека, которого заживо пожирают зомби. Я отлично знаю такие. Не раз, хах, с ними сталкивался!

И не раз кричал сам, когда жрали уже меня. «Серый мир», где ты? Примешь ли ты меня в свои объятия, когда я умру по новой? В четвёртый раз? Быть может, я бессмертен и неуязвим? Или произойдёт новое перерождение?

А хочу ли я этого? До полуночи ещё более восьми часов. Всё успеет закончиться гораздо раньше.

Перед глазами снова застыла Сара. Вспомнилась наша последняя ночь. А Конни? Ещё утром… Сегодня утром мы спали в одной постели! Тепло, мягко, сладко. Это я сделал? Я убил вас всех?

— Колит сердце, — положил руку на грудь. — Слишком много жертв за раз.

— Ты уверен, Эйд? — переспросила Макдэниэл. — Думаешь, это тот самый — последний Волм? И его нашли зомби?

Взглянул на неё, отчего девушка подалась назад. Пистолет в руке дёрнулся. Кажется, каким-то образом душевная печаль отражалась на моём лице и через глаза. Знакомо…

— Угу, — спокойно ответил ей. — Пора добивать остальных. Никто не покинет этой станции.

И мы направились к центральному зданию, оставляя за спиной мёртвых врагов, друзей и любимых — поднимающихся в виде зомби, заживо сгорающий скот и все надежды на счастливое будущее.

Его не будет. У этого мира просто нет будущего. Человечество обречено и произошедшее сейчас лишь следствие выбранного пути. Какие-либо трепыхания совершенно бессмысленны. Нужно принять этот факт, принять как можно быстрее. Мы все уже мертвы. Зомби, ещё не успевшие это осознать. Мертвецы, в которых, по какой-то странной ошибке, ещё бьётся сердце.

Но в этот миг, подняв глаза к небу, заметил птицу, которая уселась на вершину станции. Самая обычная ворона, которая с интересом осматривала всё вокруг. Птица. Живая. И которая будет жить дальше, наплевав на то, ходят ли по земле люди, или все они обратятся в оживших трупов.

В этот момент «замороженные» губы ожили, складываясь в слабую, едва уловимую улыбку. Надежда ещё есть. И я не я буду, если не сумею использовать её на полную!