Негодная певица и некромант за клавесином

Глава 68

Самых разных цветов, веточек и зелени столько, что за ними я едва вижу. Дан помогает их удержать, и провожает меня со сцены, толком не позволив побыть со зрителями. Я слабо понимаю, зачем мне с ними задерживаться и позволяю себя увести в гримёрку, где меня ждут пирожные и кофе.

Появляются Мэри, Марк, родители… и даже Берт. Он неловко улыбается, протягивает мне букет тюльпанов.

— Поздравляю тебя с исполнением мечты, Карин. Это то, чего ты хотела?

— Да, Берт.

Он растягивает губы в ещё одной неловкой улыбке и садится за стол за моих родителей, словно прячется за них от меня, от Дана. Я слабо понимаю, зачем он приехал. Он никогда не был в меня влюблён, я уверена. После того, как я “опозорилась” его родители больше не захотят видеть меня своей невесткой. Ответов у меня нет и я не стану их искать. Зачем? Можно ведь считать, что Берт здесь попрощаться.

Дан берёт на себя инициативу и разливает по чашкам кофе. Мне и маме подливает молока, папа отказывается и оборачивается ко мне:

— Значит, ты выбрала Огл, Карин?

— Я собираюсь в столицу. Зал был полный. Думаю, гонорара хватит, чтобы не только покрыть затраты на аренду зала, афиши и прочие расходы, но и на организацию нового выступления.

— Хм… Карин, но ведь ты не можешь продолжать петь и заниматься магией?

— Почему, пап? — пока он говорит спокойно, я могу поддержать разговор, хотя предпочла бы обсудить что-нибудь… не семейное.

— Потому, если ты продолжишь, то тебя никто не возьмёт замуж. Семья Дельси уже от тебя отказалась.

— А зачем мне замуж?

— Как это, “зачем”?! — вскидывается мама.

Папа придерживает её за руку, и мама послушно умолкает.

— Чтобы рядом с тобой был надёжный муж, который позаботится о тебе, обеспечит, который не бросит тебя в тяжёлых жизненных обстоятельствах, станет опорой и поддержкой.

Когда-то я поверила этим обещаниям. Закончилось разводом. И если бы не Азири Ра, я бы не прожила и пары дней. Моё состояние не вина Берта, а результат принятия микстуры. Но… Того факта, что он всё же бросил меня это не отменяет.

— Пап, ты о чём? Я прекрасно обеспечу себя сама. Даже если забыть про карьеру певицы, у магов высокие гонорары, особенно у некромантов. Просто посмотри, чего я уже достигла.

— Тебе повезло.

— А знаешь, кому не везёт? Тому, кто не рискует и вообще ничего не делает. Везение… это один из моих талантов.

— Дети, — вклинивается мама.

Её вопрос отзывается болью. У меня нет желания обзаводиться малышом прямо сейчас, но однажды, когда я сама немного повзрослею, когда почувствую, что наконец-то я могу многое дать своим детям… И я не про деньги, а про мировоззрение. Я совершенно не хочу быть матерью, замолкающей по первому же одёргиванию от мужа, как случилось только что.

Я знаю, что жертвы микстуры становились мамами, так что бесплодие у меня нашли не из-за неё.

Боль вспыхивает, и я отвечаю резче, чем собиралась:

— Мама, дети появляются не от брачного ритуала, а от отношений с мужчиной.

Мама заливается краской.

— Карин, — упрекает папа, но в его голосе звучит бессилие.

— Передай, пожалуйста, — я киваю на тарталетку с фруктовыми кубиками, залитыми взбитыми сливками.

Папа медлит, и мою просьбу выполняет Дан:

— Мы здесь, чтобы поздравить Карин с успешным первым концертом. Простите, но разговор становится слишком серьёзным для сегодняшнего вечера.

— Не совсем так, — внезапно вмешивается Берт. — Карин, я поздравляю тебя, но я здесь не только для поздравлений. Говоря откровенно, я приехал ради возможности попросить тебя о небольшом одолжении.

— Одолжении? — переспрашиваю я. Неожиданно.

— Это личное. Удели мне, пожалуйста, несколько минут с глазу на глаз. Например, у окна в конце коридора мы сможем поговорить, но не будем наедине…

Я даже слегка заинтригована. Возможно, я чего-то не знаю? Возможно, отец Берта выбрал меня не только как дочь друга? Была более… вещественная причина?

Дан, кажется, собирается вмешаться. Спасибо ему, но сейчас в помощи я не нуждаюсь.

— Да, я готова тебя выслушать, Берт, — только выслушать.

Быстрая, уже не такая неловкая улыбка, и Берт поднимается из-за стола.

Я тоже встаю и выскальзываю из гримёрки раньше, чем Берт успевает предложить мне руку. Я не хочу ему отказывать, но и идти, держась за его локоть, я тоже не хочу. Он вынужден догонять и следовать по коридору за мной.

Как только мы удаляемся от гримёрки достаточно далеко, чтобы нас не услышали, я оборачиваюсь к Берту и скрещиваю руки на груди. Я смотрю на своего бывшего мужа из прошлой жизни и бывшего жениха из этой и не понимаю… что я здесь делаю? Почему я стою с ним, а не наслаждаюсь тарталеткой? Где атмосфера праздника? Почему поздравление превратилось в разговор о будущем и попытку вернуть меня к тому, от чего я бежала? Да, родители желают мне лучшего, но так, как они это лучшее понимают, точнее, как понимает его папа. А я взрослая.

Я не буду обижаться, я буду учиться вести разговор так, чтобы и мне, и родителям было приятно. Неужели у нас не найдётся тем, которые нам подойдут? Буду хвастаться успехами и победами. Вот прямо сейчас вернусь и расскажу, как я счастлива, что выступила!

— Карин, ты меня не слышишь?

— М? Извини, Берт. Я задумалась, — как много я пропустила?

У Берта появляется очень неприятная усмешка.

— Теперь понимаю, как ты ухитряешься не видеть очевидно. Это слишком глупо даже для женщины.

— Что?

Берт кривит губы.

В прошлой жизни эту свою сторону Берт показывал мне всего пару раз незадолго до развода.

— Ты идиотка, Карин. Ты думаешь, что ты успешно выступила? Открой глаза! Ничего подобного.

— Да-да, ты считаешь моё исполнение воем.

Одолжение было лишь предлогом, чтобы выманить меня и наговорить гадостей?

Не знаю, чего Берт добивается, но я зря согласилась на разговор.

— Считаю, но я тебе совершенно не об этом, Карин. Вернись на сцену и спустись в зал.

— Зачем?

— На каждом кресле, начиная со второго ряда, ты увидишь горстку белого порошка. Это ни что иное, как распавшиеся косточки. Кроме той дамы, мальчишки, твоих родителей и меня, у тебя не было ни одного зрителя. Тебе аплодировала нежить, которую некромант в такт ударам по клавишам дёргал за незримые верёвочки. Какой успех? Твой Дан обманул тебя как самую доверчивую идиотку.

Вот и объяснение странностям, которые я заметила.

Чувствую ли я себя обманутой или огорчённой? Нет… Скорее, я впечатлена тем, как Дан постарался сделать мне приятное. Не стал осуждать, отговаривать, а просто взял и исполнил мою мечту, пусть и своеобразно.

Проснуться и узнать, что мне пора на сцену, во сто крат лучше, чем проснуться и оказаться кошмарных воспоминаниях. Благодаря Дану эльфийская трагедия подёрнулась дымкой забытья и кажется далёкой-далёкой.

— Берт. Кем были зрители не имеет никакого значения, потому что Дан выкупил все до единого билеты. Так называемая “правда”, на которую ты попытался открыть мне глаза, пустышка.

— Пустышка?!

— Разве нет? Концерт при полном зале состоялся, и я еду покорять столицу. Я буду выступать, кем бы ни были мои зрители.

— Идиотка.

— Дан призвал костяных призраков, чтобы меня порадовать. Ты же тычешь мне “правдой” в лицо, чтобы огорчить. Не вышло. Но всё равно я от души пожелаю: прах побери тебя, Берт.

Рассмеявшись ему в лицо, я возвращаюсь в гримёрку, ловлю на себе внимательные, настороженные взгляды и… растягиваю губы в неискренней улыбке. Мне резко расхотелось сладкого, а кофе я выпью у Дана на стеклянной террасе, когда мы будем наедине. С родителями я увижусь, но позже, когда буду готова.

Я благодарю их всех за то, что пришли и поддержали меня. Я благодарю родителей, благодарю Мэри и Марка. И даже для Берта у меня находится тёплое слово. Почему бы и нет? Целый час он страдал, наблюдая за моим концертом. Слух он сберёг берушами, но ведь сидел, терпел, ждал, а гадость не удалась.

Не благодарю я только Дана. Я поворачиваюсь к нему и протягиваю руку.

Дан ловит мои пальцы в свои, наклоняется, целует запястье:

— Карин…

— Как насчёт того, чтобы прямо сейчас отправиться на репетицию моего следующего концерта? — беззаботно предлагаю я. Это всего лишь предлог, чтобы уйти.

Дан меня понимает:

— Конечно, — легко соглашается он.

— Дочка?

— Мам, пап, увидимся завтра! Мэри, Марк, до завтра. Берт… прощай.

Дан подхватывает меня под руку.

Наш уход похож на бегство, но мне всё равно. Я переплетаю наши пальцы и искренне наслаждаюсь мгновением. Я не сомневаюсь — я нравлюсь Дану как девушка, иначе бы он не смотрел на меня влюблёнными глазами.

Почему я не замечала?

Мы спускаемся к боковому выходу, и Дан вдруг останавливается в шаге от двери. Я чувствую его нерешительность. Дан поворачивается ко мне лицом.

Мы наедине…

Неужели Дан меня поцелует? От предвкушения и восторга у меня перехватывает дыхание, когда Дан опирается свободной рукой о стену сбоку от моей головы. Дан меня не удерживает, я не чувствую себя пойманной в ловушку.

Дан медлит и…

Не целует.

— Он… рассказал тебе? — хрипло спрашивает Дан, ломая всю романтику.

Кто? Что? О чём?

— Про нежить в зрительном зале? — уточняю я.

— Значит, рассказал.

— Дан, — усмехаюсь я, — если ты хочешь, ты можешь продолжать выкупать билеты. С чего бы мне возражать?

Я говорю полувсерьёз, полушутя. Я не думаю, что Дан действительно станет выкупать билеты, а если станет, то я попрошу этого не делать. Сегодня Дан сделал мне подарок, но в будущем не важно верит он в меня или нет, я исполню свою мечту. Важно, что Дан, я уверена, будет рад.

Я приподнимаюсь на цыпочки и с невесть откуда взявшейся решительностью первой касаюсь губами его губ. Дан отвечает на поцелуй и вдруг подхватывает меня на руки, крепко прижимает к себе. Я смутно осознаю, что сперва мы целуемся на крыльце, потом Дан, не прекращая целовать, выносит меня на улицу. Кто-то открывает и закрывает для нас дверцу, экипажа, мы оказываемся в салоне одни.

И я тянусь, чтобы расстегнуть ворот его рубашки.

Эпилог

Вечер в столице. Я сижу на балконе, любуюсь закатом и как веером обмахиваюсь белой карточкой из очень плотной бумаги. По краю вьётся растительный орнамент — каждый листочек выписан с удивительной тщательностью, и я подозреваю, что у меня в руках работа художника, а не печатный оттиск.

— Госпожа, — негромко окликает горничная. — К вам Марк с гостьей.

— Да? Проси.

Казалось бы, в доме Дана я по-прежнему гостья, но слуги почему-то относятся ко мне почти как к хозяйке.

Да, у нас с Даном закрутился сумасшедший роман… Он избавился от “ментальной занозы”, я в этой жизни просто безумная сама по себе. Не могло быть иначе — полыхнула феерия. Но всё равно отношение слуг меня удивляет, особенно в те моменты, когда мне начинает казаться, что наш роман не продлится долго, и от этого хочется наслаждаться каждым мгновением ещё острее.

— Добрый вечер, госпожа!

— Добрый вечер, Марк, — сегодня мы виделись только утром, да и то мельком. — Как встреча с Кэрри?

— Она учится и счастлива. Госпожа, я взял на себя смелость пригласить вашу кузину…, — он неловко кланяется и, пятясь, выходит.