Гипоксия

Глава 4

— Ты серьёзно, Зорин?

Майор Солодов подошёл к окну. Следом потянулась серая верёвка дыма.

— На фига оно тебе надо?! Твой брат…, — Солодов затянулся и пожевал на губах дым. — Извини меня, но он — придурок! Он столько лет занимался этим дерьмом. Не удивительно, что его взяли. То подделанные документы, то леваком оформленные квартиры, потом угнанные тачки, дальше — стволы. И вот теперь дело дошло до наркоты. Ты ждал чего-то другого?!

— Так ты поможешь или нет?

— Знаешь, как я реально могу помочь? Послать тебя! Лучшая помощь, которую ты можешь от меня принять — это пойти в задницу со своими тупыми просьбами. Ты хоть понимаешь, о чём просишь?! Ты от семьи уже устал? Навидался? Это ж не на кластер отправиться, это…, — Солодов вернулся к столу, сел и посмотрел мне в глаза. — Саня, я тебе по секрету скажу. Шансы выбраться оттуда будут куда меньше, чем те семьдесят процентов, что гарантируют ПГДКшники. Там работа для смертников. Ты-то куда? Мы людей собираем по тюрьмам, да из глубинки тащим за сотню их годовых зарплат. Ну, серьёзно, Зорин. Я, конечно, понимаю твою братскую… Хотя нет, ни фига я не понимаю твою братскую любовь. Было бы кого любить! Ну, отмажешь ты его и дальше что? Выйдет, скажет, что завязал, а через месяц его снова упакуют. И что ты будешь делать? Не знаешь? А я тебе скажу, Зоринов. Ни хера ты не будешь делать. Потому что ты будешь находиться в одном очень и очень далёком месте без связи и возможности…, — Солодов заткнулся, молча докурил сигарету и забычковал в пепельницу. — Короче, я тебе и так слишком много разболтал.

— Значит, его помилуют?

— Твою мать, ты меня вообще слушаешь?

— Скажи начальнику, что я согласен. Но дело должны закрыть полностью. Никаких сделок с прокурорами и даже условки. Полное оправдание и свобода сразу же, после того как я подпишу бумаги.

Хлопнув Солодова по плечу, я пошёл к двери.

— Зорин!

— Ну?

— Я тебя прошу. Останься с семьёй, расти сына и люби свою чудесную здоровую жену. Ради бога… отсидит твой брат десятку, потом, может быть, вытащим его за хорошее поведение. К тому времени кто-нибудь из наших получит хорошую должность, что-нибудь придумаем. Эта твоя выходка — почти самоубийство. Да и почему? Почему ты готов рискнуть своей жизнью и поставить на кон жизнь своей семьи из-за этого придурка? Так сильно его любишь?

— Поговори с начальником сегодня. И позвони мне вечером.

Солодов тяжело вздохнул и прищурил глаза. Мне и раньше приходилось видеть его расстроенным и выбитым из колеи. Наша первая совместная вахта на кластере прошла хуже, чем мы ожидали. Пробитое лёгкое старпома, четыре трупа возле выхода, свист трещины в переборке, и зашкаливающий счётчик загрязнения тяжёлыми металлами.

Но сейчас Солодов выглядел ещё более потерянным и опустошённым. Его глаза, как будто говорили: «Брось, Саня! Вали отсюда на хер и никогда в жизни не возвращайся! Пока ты не подписал соглашение о неразглашении, я не могу тебе всего рассказать. Но когда это случится, будет уже поздно».

— Эта миссия может отнять у тебя всё, Зорин. Всё, до последней крошки.

… … …

— А вот теперь, тварь, я отберу у тебя всё! Всё до последней крошки!

Красные глаза, распухшая губа, отпечаток подошвы на штанине, порванный ворот майки. Он был чертовски зол. И, кажется, мне стоило его бояться. Выше на полголовы и старше года на четыре, а главное — злой. Очень злой.

Бежать? Просить помощи у Йохана?

Этот придурок засадил мне со всей дури просто за то, что я дал парочку фофанов его младшему брату. Заячья губа тряслась. Сжатые кулаки и раздутые ноздри. После того как я разбил ему губу и порвал майку, он, кажется, намеревался меня убить. Ещё немного и потечёт слюна, как у бешеного пса на кусок мяса.

Мне тоже досталось. Дряблое тело Нолана способно было лишь получать люлей и обваливаться в песке, будто куриное филе в панировке. Вот уже и второй глаз немного заплыл. На языке мешались крошки от сколотого зуба, а мизинец на левой руке болтался оттопыренным в сторону и с каждой минутой всё больше синел.

Мне и раньше приходилось ввязываться в драки, из которых хотелось поскорее свалить. Но тут как с озверевшим медведем в лесу. Побежишь, и он точно тебя прикончит.

После очередной стычки мы наяривали круги на пустыре, готовясь снова сойтись.

— Давай, Сафир, отмудохай его!

Сафир отлично слышал своего младшего братца, но в бой не спешил. Переводил дух. Малыш Нолан оказался сильнее, чем он ожидал.

— Я хотел тебя просто немного помять, чмо! Но за это! — Сафир потрогал порванный ворот майки. — Вытрясу все твои камни и оставлю подыхать!

— Меньше рот открывай, попусту расходуешь кислород.

— Ну, сука!

Песок вздыбился под его ботинками. Он ударил несколько раз, а затем сцепился и решил меня повалить. В прошлый раз эта тактика сработала. Сафир весил килограммов на двадцать больше меня. Но в этот раз я выцелил его печень, а потом добавил под дых.

Хрип в горле, слюна на изуродованной губе, сжатые зубы.

Я раскрылся и прицелился в подбородок, но прежде шальной удар сбоку повалил меня на землю.

Боль в носу стала ещё более тупой и ноющей. Будто внутрь накачали стабилизационного раствора и крутанули меня на двадцать «джи». От дикой боли потемнело в глазах, хлопнули перепонки. Песок набился в ноздри, налип сплошным слоем на лице.

Размытый силуэт Сафира вырос на фоне поднявшегося к зениту солнцу. Я хотел отползти, но тяжеленный ботинок рухнул на больную руку.

Вой отчаяния едва не вырвался из лёгких. Изувеченный мизинец сложился под подошвой гармошкой. Рука отнялась.

— Доставай камни, мразь!

— Х*й тебе!

Я рванул вперёд. Сафир втоптал ботинок ещё сильнее. Пути назад нет. Браслет подгоняет вспышками:

Навык рукопашный бой успешно синхронизирован. Прогресс повышен на 8 %. Текущий прогресс — 50 %.

Навык рукопашный бой успешно синхронизирован. Прогресс повышен на 8 %. Текущий прогресс — 58 %.

Навык стойкость успешно синхронизирован. Прогресс повышен на 8 %. Текущий прогресс — 66 %.

Навык стойкость успешно синхронизирован. Прогресс повышен на 8 %. Текущий прогресс — 74 %.

Разрешённый уровень потребления — 0.

Скрипя зубами, я вырвал палец из-под ботинка. Обваленный в песке, посиневший, с кровоподтёками, он походил на сдохшего и наполовину высохшего червяка, которого перебили лопатой.

Сафир скривился не меньше моего, глядя на вывернутую фалангу.

— Псих, бля… Камни давай и вали, пока я тебя реально не грохнул!

Сафир придерживал левой рукой бок. Его лицо было так же, как и моё, осыпано песком. Майка висела ошмётками на жилистом торсе, левый глаз прикрыт.

— Давай камни!

Я поднял руку и попытался зазвать его к себе поломанным мизинцем. Палец почти не слушался. Пришлось шевелить кистью, и тогда искорёженная загогулина немного повиновалась.

— Реально ёбн*тый, — сказал Сафир и повернулся к своему младшему брату.

Эта миссия может отнять у тебя всё…

Рывок с разворотом корпуса, выпад с правой. Попадание в челюсть, а за ним ещё один точный удар в переносицу. Боковой по корпусу с левой, от которого пронзающая боль сломанного пальца возвращается в мозг. Адреналин зашкаливает. Мне плевать. Бью ещё раз с правой и завершаю апперкотом, догоняя бороду согнувшегося противника.

Сафир вскинул голову. Небольшое конфетти кровавых капель взлетело к палящему солнцу.

— Бл*ть, — Сафир опустил руки и целую минуту смотрел на меня, пытаясь найти подвох. — Да иди ты в жопу, псих!

… … …

Аккуратно разместив руку на подлокотнике, я сидел на диване. Всё тело болело. Даже то, что не болело ещё пять минут назад, начинало болеть. Отзывалось то в ногах, то в боку, то спине. Куда бы я ни заглядывал, везде находились новые гематомы, ссадины, синяки.

На удивление голова почти перестала болеть. Хотя после последнего пропущенного я думал, она расколется пополам. Скорее всего, так бы оно и было. Спасли браслетные обезболы. Адреналиновые волны, которые браслет запускал каждый раз, когда выполнялась синхронизация.

И что он там синхронизировал? Как прибор вообще может синхронизировать навыки или поведение? Мы же не с флешки на комп данные перекидываем. Или как?

После апперкота и тактического отступления Сафира браслет взорвался целой очередью вибраций и сообщений. На секунду показалось, будто мне вкололи какой-то супер препарат. Один из тех, что используют военные, когда нужно закончить задание с оторванной рукой, ногой или задницей.

— Ть-ф-ф-у! — я сплюнул крошки сколотого зуба, поднял глаза на Каса. — Что?

— Ты что, ограбил кого-то?

— Не-а.

— Откуда тогда камни?

— Йохан дал.

— Тогда какого хера ты похож на бойца ветряного круга? — Кас присмотрелся к мизинцу. — Что у тебя с пальцем?

— Сломан, наверное.

— Что значит, наверное? Посмотреть впадлу?

— Что посмотреть?

— Реально контуженный…

Кас подошёл и аккуратно, чтобы не потревожить больной палец нажал несколько кнопок на браслете. На экране высветилась безликая фигура человека. На спине, лице, и ногах горели жёлтые точки. Показывали полученные повреждения. Красным пятном горела рука. Кас нажал на неё.

Выполняется диагностика.

Заполнилась полоска загрузки. Я почувствовал странные покалывания в кисти, а затем на экране отобразился небольшой медицинский отчёт.

— Вывих, без вмешательства, — облегчённо сказал Кас.

Затем он порылся в полках и достал бинт. В медицинском отчёте содержалась краткая инструкция, как забинтовать руку. Я кряхтел, шипел и кусал губы, а Кас уверенными движениями наложил тугую повязку.

— Спасибо. Ловко у тебя получилось.

— Ты серьёзно ничего не помнишь?

— Как в тумане. Иногда кажется, что что-то вспоминаю, но потом опять пустота.

И Кас в двух словах рассказал, что каждый подросток в Перевальном обязательно проходит курс не только первой помощи, но и выживания, ориентирования, простой инженерии.

Звучало вполне разумно. Подросткам куда важнее знать, как протянуть лишние двадцать минут за стеной, чем разбираться в живописи или литературе. Хотя культура им бы не помешала. Стараются казаться сплочённым обществом, но дикарями несёт за версту.

— Ладно.

Я поднялся и прошёлся по контейнеру. Всё чертовски болело, но я знал, что если сидеть без движения, то через полчаса станет ещё хуже.

— С кристаллами я порешал. Теперь давай вернёмся к разговору о связи.

Кас на секунду удивился, но потом, видимо, вспомнил, что я наглухо контуженный после гипоксии и смирился с неизбежным.

— Я видел вышку в центре, — сказал я.

— Она лет двадцать как не работает. Раньше у нас был контакт с Базой. Мы согласовывали поставки и караваны. Потом вышка сломалась. Запчастей для починки не нашлось. Ещё лет десять Перевальный поддерживал контакт с Базой караванами, а когда залежи истощились, База почитала нас бесполезными. Затраты на путешествие в Перевальный составляли около пятидесяти процентов, а через пару лет стали полностью нерентабельными. Тогда-то Преподобный, — Кас скривился, произнося это слово, — и появился со своей миссией и проповедью о всемогущем дающем Оксиле.