Царь царей

Близнецы почти никогда не видели Райдера. Он либо находился в доках, когда поступали заказы от различных европейских литейных заводов, либо писал письма в своем кабинете. К лету 1887 года Райдер набрал нужных ему людей и собрал в Суэце огромный груз горного оборудования, готового к отправке в Массовах, ближайший порт к Тиграю. Англичане позволили итальянцам взять под свой контроль Массовах, чтобы предотвратить распространение французского влияния слишком далеко вдоль побережья Красного моря, и это решение вызвало раздражение у абиссинского императора. В январе один из самых доверенных помощников императора, рас Алула, перебил пятьсот итальянских солдат в Догали, когда они, по его мнению, забрели слишком далеко в глубь абиссинских земель, но теперь в регионе установился непростой мир, и Райдер был уверен, что с помощью небольшой дипломатии он сможет перевезти свое снаряжение через итальянскую территорию в горы, где намеревался добывать золото. Теперь он ждал только рождения своего ребенка и окончания дождей в начале сентября, чтобы уехать.

9 августа Шафран родила здорового мальчика, и они назвали его Леоном. Эмбер, конечно же, была крестной матерью малыша, и Себастьян Харди принял на себя честь стать крестным отцом маленького мальчика. Он прислал из Лондона красивую серебряную кружку для крестин. Шафран быстро оправилась от родов, и к концу месяца они наконец были готовы покинуть Каир.

•••

Трое мужчин, игравших в карты в салоне парохода "Иона", который неуклонно двигался по Красному морю от Суэца до массовы, были похожи друг на друга, как братья. Все они были одеты в поношенную, но хорошо починенную дорожную одежду, кожаную одежду и тусклый твидовый костюм, который выдавал дни под жарким солнцем и ночи под открытым небом. У каждого мужчины также была крепкая мускулистая фигура человека, который упорно трудится, чтобы заработать себе на жизнь. Ни один из них не был чисто выбрит, и их редкие проклятия от удачи-или ее отсутствия—с картами наводили на мысль, что они не привыкли к вежливому обществу. Большинство других пассажиров первого класса парохода, которые представляли собой смесь армейских жен, дипломатов и случайных бизнесменов, избегали их, и этот угол салона был признан их собственностью на все время путешествия.

Однако, если вы уделите им время, чтобы изучить их, они не так уж похожи, как кажется на первый взгляд. Один из них был на несколько лет старше остальных. Его короткая борода и черные волосы были сильно тронуты сединой, а морщины на загорелом лице были глубокими и обильными. Однако у него была самая широкая спина, и двое других относились к нему с дружеским почтением. Из двух других мужчин один был стройнее, с бледно-карими глазами и густыми рыжими волосами, видневшимися из-под широкополой шляпы с опущенными полями. Время от времени он прерывал их игру, доставал из кармана потрепанный дневник в кожаном переплете и делал пометки огрызком карандаша. Другой, светловолосый мужчина, чья кожа была почти алой от многолетней работы на улице, рычал всякий раз, когда игра прерывалась. Он мог бы быть красивым, но тяжелые шрамы на правой стороне лица делали его почти чудовищным, и он носил повязку на одном глазу.

- А зачем ты вообще сейчас записываешь, расти?” сказал он. “Если ты составляешь список покупок, то забудь об этом. Все, чего у тебя сейчас нет, тебе придется обходиться без этого. В Массове нет ничего, кроме ослов и женщин. Кортни уже скупила всех ослов и женщин, которых ты не можешь себе позволить.”

Худощавый мужчина, Мэтт "Расти" Томпкинс, закончил свою запись и сунул дневник обратно в карман пальто. Он говорил с раскачивающейся мелодичностью американского ирландца.

- Это всего лишь идеи, Патч. Есть о чем поговорить с мистером Кортни. Если мы собираемся обрабатывать серебро в этих диких землях без квалифицированной помощи и половины воды, которую я бы хотел, все это нужно обдумать. И я стараюсь думать как можно лучше, когда все записываю.- Он снова взял свои карты и почесал нос. "Я воспитываю вас двоих."

- Зови, - сказал человек с седой бородой, - а ты, Расти, делай свои записи, если хочешь, но не считай себя настолько свободным, чтобы публично называть суть нашего предприятия.”

Расти оглядел пустой салон и пожал плечами. - Это тебе не Юта, Дэн. Здесь никто не возьмет кирку и не пойдет за нами. Кортни потребовалось несколько месяцев, чтобы разобраться с разрешениями, и он говорит на этих диких языках. Любой дурак, который попытается последовать за нами, получит копье в живот еще до того, как окажется в сотне миль от места удара.”

- Складывай, - сказал Патч, затем откинулся на спинку стула и зажег огонек своей наполовину выкуренной сигары. “Возможно, вы правы, что вы, возможно, расти. И все же Дэн тоже прав. Я не вижу ничего хорошего в болтовне. Пока здесь тихо, я не возражаю сказать, джентльмены, что это похоже на странное место в горах, где мы одни. Кортни учится быстро, честно играть с ним, но он еще мало знает о добыче полезных ископаемых, и он единственный, кто видел забастовку.”

“Он вложил в нее свои деньги. Расти пожал плечами и уставился в свои карты. - Поднимите еще двоих, Дэн. Я готов поклясться, что он вложил в это предприятие все до последнего цента, а мне нравятся люди, которые делают большие ставки.”

Дэн ответил не сразу, его отвлекло какое-то движение снаружи. Все трое мужчин обернулись, чтобы посмотреть, как Шафран Кортни и Эмбер Бенбрук проходят мимо больших окон салона. Они разговаривали, склонив головы друг к другу. Рыжевато-коричневая грива волос шафран и более светлые локоны Эмбер, казалось, смешались вместе, когда их подхватил морской бриз. Все трое мужчин вздохнули.

“Я сказал ему, чтобы он оставил женщин в Каире и ребенка, - сказал патч. “А что, черт возьми, они будут представлять собой, как не проблему в тысяче миль от цивилизации?- Он выпустил облако дыма с удовлетворением знатока. - Не то чтобы на них не было приятно смотреть.”

- "Поднимите пять".

- Зови, - сказал Расти. “Я сказал ему то же самое. Он рассмеялся мне в лицо и сказал, что его жена последует за ним, что бы он ни сказал. И я, например, не стал бы спорить с этой маленькой девочкой, особенно после того, как увидел, как она переставила украшения в” Шеперде". - Дэн положил свои карты.

- Аншлаг, тузов больше десятка.”

Расти бросил свои карты на стол. - Черт возьми, неужели ты никогда не блефуешь, Дэн?”

“Только не тогда, когда вы чешете нос, Мистер Томпкинс.- Дэн собрал в кучу рваную египетскую валюту, с которой они играли. - Думаю, там, куда мы едем, это будет так же полезно, как и игровые деньги. Тем не менее, это согревает мое сердце, чтобы выиграть его. Кто-нибудь знает, что случилось с тем солдатом, который хотел получить кусок Кортни?”

Патч зевнул. “Я слышал, что его начальство уладило все в Каире, но он сразу же вернулся в постель к этой леди Агате и начал обращаться с ней как со шлюхой.- Он снова посмотрел в окно, где прошли Амбер и Шафран. “Бедный ребенок. Вы читали ее книгу? Похоже, она уже достаточно настрадалась.”

Расти почесал нос, потом посмотрел на свои руки так, словно они его предали, и кивнул головой. - Рабы Махди? Я прочел ее на пароходе из Сан-Франциско вместе со всеми остальными. Видеть, как люди Махди вот так убивают ее отца в Хартуме . . . Клянусь, эти парни хуже индейцев . . .- Он присвистнул сквозь зубы. “А их сестра все еще в гареме? Я думал, что британцы пойдут и преподадут им один-два урока. Брать белых женщин . . .”

Дэн закончил считать деньги и аккуратно сложил их в карман. - Британцы достаточно заняты в других местах, а приятели Махди-короли всего лишь песка. Эй, ты не знаешь, христиане они или язычники, куда мы идем?”

“А тебе-то какая разница? Когда ты приезжаешь в город, Дэн Мэтьюз, то направляешься вовсе не в церковь, - сказал расти и принялся тасовать оборванную колоду. “Мне говорили, что в Абиссинии живут христиане-язычники. Но у мужчин и у женщин крепкие спины . . . О, я слышал истории о женщинах.- Он начал сдавать карты.

Патч с подозрением поднял свои засаленные карты. - Лучше бы в Массове продавали не только ослов. Если мы собираемся застрять в горах, копая год за годом, нам понадобится еще одна колода карт.”

•••

Райдер Кортни сидел в своей каюте, пока его специалисты по горному делу сплетничали о своей игре. Он был без пиджака, с зажатой в зубах сигарой, окруженный со всех сторон книгами и бумагами, диаграммами и журналами. Завтра они причалят в Массове, и ему нужно быть готовым. В трюме парохода находилась большая часть из трех тонн горно-обогатительного оборудования, и ему пришлось перевезти все это в глубь страны, в высокогорье, в сотне миль к западу от древней столицы Аксума. Для любого другого подобное предприятие было бы финансовым самоубийством, но у Райдера бытли свои преимущества, а также мозги и широкая спина. Во-первых, он много раз путешествовал по Абиссинии, будучи одним из немногих белых людей, которые делали это, и говорил на амхарском и местном тигреанском языках с той же легкостью, с какой говорил на арабском или английском. Император Иоанн, Царь царей и правитель Абиссинии, был почетным гостем на своей свадьбе с Шафран чуть больше года назад. Райдер также знал и уважал местного правителя и генерала Северной армии Джона, Рас Алулу, и поддерживал дружбу со священниками, которые имели большое влияние на местных жителей.

Райдер сцепил пальцы за головой и откинулся на спинку стула. Рядом с ним младенец в своей качающейся корзинке широко зевнул и заморгал, глядя на узоры света, отбрасываемые на потолок хижины. Райдер осторожно привел корзину в движение краем ботинка, и малыш, фыркнув, снова закрыл глаза. Пора было что-то строить, делать отметки на пустых картах. Райдер торговал слоновой костью, кукурузой дхурра и гуммиарабиком по всей Восточной Африке с самого раннего детства. Он сколотил целое состояние, но сохранил репутацию честного человека. Теперь настало время пустить в ход часть накопленного богатства. Возможно, пройдут годы, прежде чем рудник принесет ту прибыль, на которую он рассчитывал, но Райдер был готов вложить не только деньги, но и время, чтобы создать нечто долговечное.

Он вспомнил, как вошел в комнату Шафран сразу после рождения Леона и впервые увидел своего ребенка, почувствовал, как его крошечные пальчики сжимают его руку, и удивился чуду его трепещущего дыхания. Он усмехнулся про себя. Он считал себя мужчиной еще до осады Хартума, но брак и отцовство сделали его зрелым человеком. Он боялся, что любовь, которую он испытывал к Шафран, ослабит его, но теперь он знал, что она сделала его сильнее. Она связывала его с миром, с жизнью, с будущим.

Райдер также был достаточно осторожен, чтобы нанять трех лучших людей, имеющихся в западном мире, для предстоящей работы. Дэн Мэтьюз сколотил и потерял состояние в Калифорнии в 1849 году, когда сам был еще совсем мальчишкой, а потом сколотил еще одно состояние, работая на огромных богатствах Комстокской серебряной жилы в дебрях Юты. Жена и ребенок Дэна погибли во время вспышки холеры в Виргинии, огромном городе, который вырос рядом с забастовкой, и он на некоторое время исчез. Вернувшись, он заявил, что у него нет ничего, кроме одежды, в которой он встал, и его кирки. Однако человек мог читать камень-видеть его сильные и слабые стороны, чувствовать, где рушатся туннели и где они будут держаться. Они говорили, что в 1880 году он спас двадцать жизней, потому что нюхал воздух и знал, что вода прибывает, причем прибывает сильно. Райдер выслушал рассказы, навел справки и решил, что он лучше всех подходит для этой работы, поэтому написал письмо, как только получил разрешение, прислал эскизные карты того места, где он надеялся добывать золото, и предложил Дэну свой проезд и солидный гонорар за помощь. Дэн, должно быть, в тот же день сел в лодку и ждал Райдера в Каире в блошином ночлежном доме. Оказалось, что он мог бы остаться в "Шеперде", если бы захотел. Он сказал, что предпочитает компанию в ночлежке, а блохи перестали пробираться сквозь его шкуру в 1876 году.