Путешествие в молодость

Глава 31. Как в старой сказке

Делать нам нечего, и вот один раз

Решили записать альбом, ну полный атас!

Даже не альбом, а сказку ваще

Где участвует козёл — Бессмертный Кащей

Где участвует царь с сыновьями и женой

Также Баба-Яга со своею избой «Сектор газа».

Мурлыкал я себе под нос, наблюдая закат с крыльца бабкиной бани. А чего ещё делать, если настроение подходящее? Минорное такое. Да и с чего бы радоваться то? Ближе ко второй половине августа всегда такая фигня. Одним прекрасным вечером ты ощущаешь дыхание осени и всё. Писец.

А ты ещё столько не сделал…

Об этом я думал и вчера, да и сегодня взгрустнулось что-то. И это несмотря на половые ништяки. А что без них бы было бы?

Итак, восстанавливая хронологию.

За три дня, что прошли с момента нашего визита в недружественное нам село ничего интересного не произошло. Моя бабка Аньку приняла, против её обитания в бане не то, что не возражала, а недоумевала, какого лешего подругу в бане то поселили.

— Ну трахайтесь вы в бане, если вам так нравится. Спать то и дома можете. Диван то большой, — недоумевала она.

Про Анькину живность, и что она из-за неё третий день на половом карантине и прочие моменты нашего знакомства я тактично умолчал. Благо Анька помогла. Заверила мою старушку, что она хипповую юность вспоминает. А без единения с природой нужного эффекта не будет.

Короче, махнула бабка на нас рукой, и посасывала нам Анюта по утрам и вечерам. Нам — это мне и Чижу.

— Ну а что? Хипповать, так хипповать, — пронеслась в моей голове мысль, как только солнце скрылось за ближайшим лесом.

— Филин! Филин! — вырвал меня из размышлений вопль Чижа. — Санёк, чего перекрылся? Я тут охеренную тему придумал, — обрадовал он меня, подойдя к бане.

— И вам здравствуйте, — ухмыльнулся я. — Чего за тема?

— С пацанами в группе придумали. Видос снять нужно.

— Чего?

Тема оказалась стара, почти как и я. Можно сказать, она стала идеей фикс для нескольких поколений фанатов “Сектора”.

Расклад вырисовывался такой.

На одном из интернетных форумов балбес заобщался с поклонниками хоевского творчества. Слово за слово и пришли они к тому, что секторовская сказка — величайшее творение всех времен и народов.

Народное достояние и никак иначе.

А народное достояние должно быть доступно народу не только в формате аудио.

— Видос “Сказки” нужен! — горячился малой.

— Так есть же уже. И не одна версия, — парировал я.

— Да там не то! Одни нарезки! А мы профессионально хотим сделать. В деревне наснимать, а на форуме чувак есть, он такие видосы монтирует, — не сдавался Чиж.

Я лишь хмыкнул. Когда то я тоже мечтал снять свою нетленку по мотивам Хоя.

Но не срослось.

А потом, когда несколько любительских версий посмотрел, понял, что у каждого своя сказка должна быть!

Со своим Иваном, своей царевной и злобным Кащеем.

— У каждого своя картинка сказки. Понимаешь? В единственном экземпляре! И показывать её должна фантазия в голове слушателя. Когда за окном ночь, ливень или дубак, а ты такой лежишь в теплой кровати и кайфуешь от того, что тебе в наушниках Юра Хой вещает: “В русском царстве жил-был царь. Превеликий государь. Он был стар, но хер стоял. Всех он в царстве заебал!». И ты такой, бах и себя представляешь. Или друзей вспоминаешь, — вдарился я в размышления.

— А если так? — залыбился малой, достав из-за пазухи литровый шкалик коньяка.

По ходу у Саныча подрезал.

— А лучше так, — парировал я, толкнув дверь и кивнув на столик в предбаннике, где была накрыта зачётная поляна в древнерусском стиле. — Бабка по осени всякие соленья в бочках мариновать будет. А тара ещё не освободилась. Надо помочь бабуле. А тут вы со своими буржуинскими пойлами, — поддел я Чижа. — Предлагаю поддержать отечественного производителя. Тем более что он местный, — вещал я, доставая из закромов десятилитровую банку с нашей самогонкой. — Последняя, — вздохнул я, нежно стирая с банки пыль.

Возражений не поступило. Малой запёрся в предбанник, где мы и дерябнули за встречу. А потом к нам присоединилась Анька, и мы повторили тост. Потом пропустили ещё по пятьдесят, и ещё по стопочке. Наливать из десятилитровой банки, правда, неудобно было.

Но мы не роптали.

— Смотри, я Иваном буду, батя — царем, ты Дракулой, а Анька — царевной, — не сдавался малой. — А твою бабку мы уговорим бабой Ягой побыть. Круто я всё придумал?

— Ну да, — хмыкнул я. — С Иваном и царевной нареканий совершенно нет. “Тёлкой стала хоть куды, от башки и до манды. Вся прекрасная такая. Растудыть её туды”, - процитировал я, указывая на выпирающие прелести будущей царевны.

Только вот подруга нашей радости не разделяла. Сниматься отказалась наотрез.

— Идея крутая, но моего личика там мелькать не должно. А вот камеру я подержать могу. У меня в рюкзаке, кстати, гоупрошка завалялась. Так что я оператор! И режиссёром ещё побыть могу, — выдвинула моя квартирантка свои условия.

Я только головой покачал, а потом ещё минут десять отбрыкивался и отбрёхивался от оказанной мне чести. Видать громко аргументировал, на шум бабуля прибежала.

— Чего? Я — баба Яга. На ютуб? Да вы што? Совсем, что ли? С дуба рухнули? — завелась бабуля, когда Чиж ввёл её в курс дела. — Я же не подготовилась! Полчасика погодите, я хоть наряжусь, — добила меня бабка. — Я мигом. И самогонки мне оставьте!

А пока родственница наводила марафет, Анька за камерой сбегала и какую-то раскадровку придумала. А тут и бабуля пришла. В фуфайке, галошах, а на голове бандана.

Что затея пошла не по плану, Чиж заподозрил, когда Анька и бабка начали с него одежду стягивать и в парную запихивать.

— Хоть трусы то оставьте, — возмущался малой.

— Да чего мы там не видели, — выдали девчонки стандартную фразу, кидая недвусмысленные взгляды в паховую область балбеса. Анька то знала, что за зелёные рога из трусов выглядывают, а бабку это зацепило.

С датыми бабами, в каком бы возрасте они не были, спорить, а тем более отбиваться, бесполезно. В четыре руки оголили они звездюка, на полати уложили, и бабка на камеру Чижа веником херачить принялась. Благо, что банька топленная была.

Вопли стояли на всю округу. Мне этого Ивана даже жалко стало.

— Натурализьму мало, — злилась бабуля, от души херача Чижа остатками веника по белому заду. — Санёк, поддай-ка парку, а то Иван бледный, как поганка, — радовалась она, переключаясь на спину.

А я то что? Он сам захотел. Искусство, оно такое. Жертв требует!

Зато следующая сцена на ура зашла. Красный, как рак, Чиж с наслаждением хрустел огурцами и лихо опрокидывал в себя стаканы с самогонкой.

— Стоп, снято, — осадила малого Анька-режиссёр. — Отдыхайте пока, а потом по садам полезем! Сашенька, будьте добры, перевоплотитесь в юношу. На время. И харизмы пару стаканов примите. Только Иванушке не наливай, а то его и так уже штормит не хило.

Завершение съемок первых сцен мы обмывали втроем. Чиж на воздухе отходил.

— Нифига подобного. Без меня по садам они полезут. Начали вместе и продолжать будем вместе, — возмутилась бабуля, когда мы засобирались. — Я сейчас образ сменю и буду массовку изображать. Никто и не заметит подвоха. Кстати, а к кому полезем?

Я только рукой махнул, устав доказывать бабуле, что годы у неё уже не те.

— Я предлагаю к Анфиске. У неё знаешь, какие яблочки наливные! А собака какая злющая… — обрисовывала бабка перспективу. — Самое то, что нам нужно. Меня-то кобель не должен тронуть, но я на всякий случай котлеток возьму. Задобрим, если что.

План мне совершенно не понравился. Но спорить с родственницей, решившей вспомнить молодость, было бесполезно.

Растолкали мы с Анькой нашего царевича, под яблонькой прикорнувшего, и огородами двинули в назначенную точку.

Яркая луна нам путь освещала, а режиссёрша наша этим и пользовалась. То в бурьян нас загонит и заставит выглядывать, пока бабка мобильником подсвечавает морду новоиспечённого Ивана, то по-пластунски ползти приходится, то по краю забора красться.

Да всё не просто так, а по мультяшному, с выдумкой.

Загоняла нас она в хост и в гриву. Но зато такие кадры наснимала.

Это Анька так уверяла.

Мучения кончились, когда луна за тучкой скрылась. Но перекурить и от души обматерить нашу мучительницу мы не успели. Бабка инициативу перехватила.

— На дело щас пойдем, а они тут вертеп устроили. Орете на всё село. Мёртвые на кладбище и то попросыпались от ваших воплей, — ворчала она. — Так, молодежь, сейчас луна выглянет, так вы забор аккуратно перепрыгивайте. Только красиво так, по-киношному. И ждите нас там. Девушки через калиточку пройдут.

Задание мы выполнили “от и до”. Забор штурманули в лучших традициях ниндзя. Правда, пролёт повалили. Но Анька, давясь смехом, заверила, что было красиво, и она успела снять то, как Чиж, балансируя на верхушке забора, рухнул вместе с ограждением в сад.

А дальше всё было как в песне.

Собака, падла, не дремала. Но и мы не лыком шиты. Охеревшего от нашей наглости пёселя заметили, и у нас сработал рефлекс.

Драпали мы знатно. Олимпийским чемпионам такие скорости и не снились.

А вот девичьему составу нашей киногруппы и тут фортануло. У собаки тоже рефлекс сработал и кобелюка, увидев наши удаляющиеся спины, на бабку и Аньку внимания совершенно не обратил. Так и драпали мы подальше от этого сада под команды режиссёра, требующего выйти из тени, чтобы сцену снять.

— На второй круг давай! Измором берите его! Измором! — мотивировала нас бабуля.

Ушли мы огородами. А если точнее, то лихо перемахнули высоченный забор бабкиного огорода и в сарае сныкались.

— Иди те ка вы на хер со своими сказками и видосами! — вопил я, врываясь в баню, когда пёсель ретировался. — Про кобелей уговора не было!

— Да ладно тебе, — хрюкнула Анька. — Кадр достойный Оскара получился. А как вы яблоки тырите, мы в нашем саду доснимем. Яблоня, она и в Африке яблоня. Тем более что темно и не видно толком нихрена.

— Так и я про тоже. Нет, их по чужим садам понесло! — поддакнула бабка. — Нервные вы, какие то. Так и инфаркт получить можно! Может самогоночки? — проявила заботу старушка.

Стресс ушёл после третьего стакана. А после четвертого я начал требовать продолжения съемок.

— Пошли царя снимать, — подначивал я инициатора. — В этот раз я в стороне посмотрю.

— Да легко, — завёлся Чиж. — Погнали!

До Саныча мы двинули всё тем же составом. Правда, Аньку замаскировать предварительно пришлось. В бабкин халат, бандану на пол лица и мою старую бейсболку. Самый что ни на есть режиссёрский прикид получился.

В качестве аргумента взяли банку с остатками нашего самогона. Там на донышке ещё литров семь то плескалось.

Парламентёрами выдвинули бабку, в силу возраста и непоколебимого авторитета, и Чижа. Этого тупо из-за богатых родственников. То бишь Саныча.

Как эта парочка канючила и в красках обрисовывала все прелести нашего фильма, демонстрируя кадры нашего с Чижом бегства, надо было отдельно снимать.

— Суки! — выдавил Саныч, утирая слёзы. — Уболтали, на. Только загримируйте, чтобы ни одна собака меня не узнала.

В роль Саныч вживался долго. Пять тостов минуло, пока он не дошёл до кондиции и не взял бразды правления в свои руки.