В океане без компаса

Моя зависть к исследователям крачек подогревается еще и тем, что черные крачки нередко гнездятся там же, где и зеленые черепахи. Между крачками и черепахами существует какой-то таинственный альянс. По всему миру вы встречаете их на одних и тех же крохотных островках, и каждый раз, когда я вижу их вместе, я начинаю злиться. Черепаха за один присест дает жизнь сотне крошечных отпрысков, которые слишком слабы, чтобы их можно было снабдить какой-нибудь надежной меткой. Они просто устремляются юркой стайкой в неизвестность и исчезают в ней, пока некоторые из них (я полагаю, что это — некоторые из них; во всяком случае, это некоторые из каких-то черепах, которые когда-то были маленькими) не выберутся на песок из моря, достигнув размеров обеденного стола и наконец-то готовые для мечения. У супружеской пары крачек есть только один птенец, но он быстро достигает одного с ними размера и не менее их способен таскать на лапке такое же большое кольцо.

Не стоит задумываться над несправедливостью всего этого и не стоит мечтать о том, с какой полнотой можно было бы охватить биологию морских черепах, если бы только они были птицами, чье потомство способно с самого начала носить полноценные кольца. И все-таки очень многое удалось узнать, снабжая метками одних только самок, а по мере того как растет число помеченных черепах, о них удается получать все больше сведений, и сведения эти становятся все разнообразнее.

Прекрасным примером того, как одна возвращенная метка может открыть поле для новых исследований, служит метка, прикрепленная к черепахе в Суринаме и недавно присланная из Бразилии. Питер Причард в мае и июне метил черепах в Биги-Санти. Когда я приехал туда в июне, мы с Причардом пришли к выводу, что зеленые черепахи Биги-Санти больше похожи на черепах острова Вознесения, чем на карибских черепах, которые в основном откладывают яйца на пляжах острова Вознесения. Между теми и другими не существует настоящих качественных различий, а есть только некоторые расхождения в форме панциря и передних ластов. Возможно, за этим не скрывается ничего существенного, но все-таки мы оба заметили разницу и попытались точно ее описать. Вернувшись в Гейнсвилл, я продолжал размышлять над этой проблемой.

И почти тут же нам прислали первую метку Биги-Санти. Она была надета на ласт сорокапятидюймовой черепахи 5 мая 1966 года, а 23 июня того же года эту черепаху поймали в Сан-Луисе, в бразильском штате Мараньян, в тысяче миль к югу — гораздо южнее моря пресной воды, изливаемой в океан Амазонкой. Эта метка не только принесла уникальные сведения о скорости и путях черепашьих путешествий, но она, кроме того, как будто подтверждала одно мое давнишнее подозрение — что каждая данная кормовая популяция черепах, подобно зимним скоплениям мигрирующих птиц, включает особи, появившиеся на свет в разных районах. Черепаха, отправившаяся из Биги-Санти в Бразилию, почти подтвердила эту гипотезу. Почти, но не совсем, потому что остается еще значительный разрыв между местом ее поимки и самыми северными точками Бразилии, где, по нашим сведениям, были пойманы черепахи с острова Вознесения. Однако это внушает надежду, что со временем разрыв будет заполнен и вопрос получит окончательное разрешение. Кроме того, впервые метка была снята с черепахи, которая пересекла экватор. Ведь если справедливо предположение, что мигрирующие животные в своих путешествиях ориентируются по светилам, пересечение экватора значительно усложняет навигацию. Я уже давно прикидывал, не существует ли популяций зеленых черепах, использующих постоянный трансэкваториальный путь. Возвращенная метка Причарда свидетельствует о том, что такая популяция, возможно, существует и что ее члены отправляются для размножения в Биги-Санти.

Однако самое замечательное из достижений программы мечения — это тот свет, который она пролила на проблемы, связанные с островом Вознесения и с почти невероятной способностью некоторых животных отыскивать крохотные островки, затерянные в океанской пустыне. В одной из последующих глав я еще вернусь к этому.