В океане без компаса

Глава вторая

Изучая биологию такого морского бродяги, как зеленая черепаха, прежде всего необходимо найти способ не выпускать животное из виду. В жизни морской черепахи есть два момента, когда зоолог может твердо рассчитывать на встречу с ней: когда она появляется на свет и когда самка выходит на берег для откладки яиц. Все остальные этапы ее жизни скрыты от посторонних глаз, и их приходится воссоздавать умозрительно, опираясь на отдельные отрывочные наблюдения.

Короткую встречу черепахи и исследователя, когда самка выбирается на сушу, можно использовать достаточно плодотворно, пометив эту самку. Самая простая метка — уже превосходный инструмент для изучения жизни любого животного, собирающегося группами, как морские черепахи в период размножения. Правда, метка не столь внушительна, как, например, приборы, применяемые для океанографических исследований, или же аппаратура биохимиков, но и с ее помощью удается получить весьма интересные результаты. Мало найдется столь несложных операций, которые приносили бы такие обильные плоды, как мечение черепах. Даже одно только обнаружение метки, которая была надета на животное, может дать ответ на основные вопросы, связанные с жизнью данного вида. И что еще важнее, результаты мечения неизбежно ставят перед исследователями новые вопросы, ответы на которые надо искать другими способами.

Хорошая метка обладает следующими свойствами: она быстро укрепляется на животном, не мешает его движениям, не причиняет ему беспокойства и — если речь идет о долгоживущем животном, вроде черепахи, — может оставаться на нем многие годы. Кроме того, на ней должно быть четко указано, куда и как ее следует вернуть и какое вознаграждение получит вернувший.

В первые годы работы с черепахами во Флоридском университете мы пользовались овальными монелевыми пластинками с надписью, которые прикручивались монелевой проволокой к заднему нависающему краю панциря. В Коста-Рике мы с Леонардом Джованьоли пометили такими метками несколько сотен зеленых черепах, а во Флориде Дэвид Колдуэлл, я и другие сотрудники метили ими логгерхедов, зеленых черепах и ридлей. В начале первого сезона мы свято верили, что создаем солидный отряд меченых черепах, который на долгие годы обеспечит нам получение сведений о путешествиях черепах. Но вскоре стало ясно, что большинство меток непонятным образом пропадает еще до того, как меченые черепахи окончательно покидают гнездовой пляж. Это казалось невероятным, но вновь и вновь то одна, то другая черепаха возвращалась без метки после менее чем двухнедельного отсутствия. Таких черепах мы узнавали по дыркам на задней закраине панциря.

Зеленая черепаха, как и все остальные морские черепахи, за сезон размножения откладывает яйца несколько раз. Кладки, по-видимому, следуют одна за другой от трех до пяти раз с интервалом в двенадцать дней. Где находятся самки в эти двенадцатидневные промежутки и чем они занимаются, пока неизвестно. Во всяком случае, они не возвращаются на свои обычные пастбища, до которых многим из них пришлось бы плыть больше тысячи миль. На этот вопрос, как и на многие другие, удастся ответить, только когда будет создана более совершенная методика слежения. Но о периоде размножения одно уже известно: в эти недели в море у гнездового пляжа разыгрываются бурные романы — и перед тем, как самка выходит на берег для первой кладки, и между следующими кладками. Нам удалось выяснить это во время первого сезона мечения, когда многие из черепах вернулись на берег без меток. Метки были явно вырваны с такой силой, что проволока либо рвалась, либо проламывала четверть дюйма кости и рогового щитка на краю карапакса. Отдельные самки возвращались с погнутыми, полусорванными метками, которые болтались на проволоке, сохранявшейся только в одном отверстии. Не всякому мужчине удалось бы даже клещами так исковеркать эти толстые твердые пластинки из монель-металла.

Срывали метки буйствующие самцы. Морские черепахи в любви буквально не знают удержу. Наблюдать их поведение в эти моменты удается только урывками — с самолета или с берега, когда черепахи поднимаются на гребне волны. Но тем не менее ясно, что самец черепахи ведет себя отнюдь не по-джентльменски. Трудно понять, почему самки вообще сносят подобное обращение. Чтобы удержаться в необходимой позе на выпуклом, гладком, мокром, подбрасываемом волнами панцире самки, самец цепляется за него в трех точках — длинным толстым изогнутым хвостом с ороговелым кончиком и мощными изогнутыми когтями передних ласт (по одному на каждом). Морские черепахи, естественно, дышат воздухом, а потому, разумеется, и самец и самка в процессе бурного ухаживания одновременно пытаются остаться на поверхности воды. Это усложняет акробатические номера, которые и без того приходится проделывать самцу, и он с еще большей яростью царапает и дергает панцирь своей нареченной. В довершение всего самка кокетливо сопротивляется, на наш взгляд, излишне долго. А тем временем вокруг собираются другие самцы, и все они пытаются разом взгромоздиться на самку, исчезая вместе с ней в бешено клубящейся пене, и с берега уже вообще невозможно разобрать, что там происходит, — видно только, что страсти бушуют.

Вначале мы старательно убеждали себя, будто прикручиваем метки так крепко, что ни одному самцу их сорвать не удастся. Однако метки продолжали исчезать. Тогда мы стали внимательнее приглядываться, к буйным ухаживаниям и вскоре заметили, что у некоторых выходящих на берег самок в плотной кости выступающей вперед закраины карапакса по бокам видны две вмятины, оставленные когтями самца, сжавшего подругу в брачном объятии. В конце концов мы поняли, что в брачный сезон к панцирю самки прикреплять ничего нельзя, так как любая метка будет обязательно сорвана во время ухаживания и копуляции.

Было бы полезно узнать, не следствием ли этого сокрушительного ухаживания является также отсутствие усоногих рачков, вроде морских желудей, на панцирях зеленых черепах. Верхние части карапакса зеленых черепах относительно свободны от рачков, хотя верхушки панцирей логгерхедов и бисс нередко бывают покрыты толстым их слоем. Я всегда полагал, что это объясняется более подвижным образом жизни, которую ведет зеленая черепаха, и значительными скоростями, которые она развивает в воде (в минуты опасности зеленая черепаха плывет с быстротой бегущего человека), а также длительными миграциями в период размножения. Но что именно избавляет ее от этих паразитов, я сказать не могу. Возможно, дело просто в том, что рачки не в состоянии приспособить свой жизненный цикл к условиям существования зеленых черепах или к изменению этих условий в связи с миграциями. А может быть, благодаря естественному отбору, вызванному потребностью в быстром и длительном передвижении в воде, у зеленых черепах выработалась какая-то биохимическая защита от рачков, поскольку всякие наросты на панцире создают дополнительное сопротивление. Не исключено, что они попросту соскабливают рачков о скалы — в неволе зеленые черепахи постоянно трутся спинами о твердые предметы. Некоторые молодые черепахи в наших садках имели привычку забираться под козырек перегородки, трубу или подо что-нибудь еще, а потом, двигаясь взад и вперед, принимались тереть и скоблить панцирь точно в том же ритме и почти с той же задумчивой сосредоточенностью, с какой свинья чешется о забор.

Я не утверждаю, что зеленые черепахи освобождаются от рачков во время ухаживания. В таком случае они должны были бы покрывать самцов гуще, чем самок, а этого нет. И в любом случае ухаживание у логгерхедов, если судить по тому, что мне время от времени удавалось увидеть, протекает не менее бурно, чем у зеленых черепах. Однако, на мой взгляд, можно с уверенностью утверждать, что, паразитируй рачки на зеленых черепахах в больших количествах, самки почти полностью избавлялись бы от них раз в два-три года во время вакханалий, которые они имеют обыкновение устраивать у тортугерского гнездового пляжа.

И уже ни с чем не вяжется тот факт, что суринамские зеленые черепахи, которых Питер Причард, аспирант Флоридского университета, метил в Биги-Санти, густо покрыты рачками. Вернувшиеся к нему метки показывают, что эти зеленые черепахи способны совершать такие же большие путешествия и с такой же скоростью, как и все их прочие родичи, и нет никаких оснований полагать, что самцы у них ведут себя сдержаннее. Как истолковать эту аномалию, я не знаю.

Итак, панцирь оказался явно неподходящим местом для меток. Том Гаррисон из Саравакского музея убедился в этом на год раньше нас, и, пока мы раздумывали, что делать, Том написал мне, что у себя на островах Тертл он начал пользоваться обыкновенными фабричными метками для коров. Он прицеплял метку не к закраине панциря, а к переднему ласту, и это место оказалось гораздо более надежным. Я решил испробовать такие метки в Тортугеро. Первую партию мы получили в конце нашего первого сезона в Коста-Рике. Я помчался в Тортугеро, где Джованьоли весь сезон крепил метки на панцири. За четыре дня я пометил новыми метками сорок черепах. Во всяком случае, некоторые из них вышли на берег еще раз для новой кладки, не потеряв меток, и со временем четыре из этих сорока меток были присланы нам из других стран. При мечении животных, путешествующих на большие расстояния, это довольно высокий процент. И с этих пор мы перестали помещать метки на панцири.

С помощью мечения можно выявить многие подробности из жизни морских черепах — скорость роста, длительность полового цикла, местные передвижения в районе, где производится мечение, а также направление и периодичность дальних путешествий. Метки, присланные из разных стран, выявляют конечные пункты, а иногда маршруты и ритм миграций в период размножения. Повторные возвращения помеченных самок на гнездовой пляж позволяют установить, сколько кладок и через какие интервалы делают они в течение года, какое упорство проявляют, возвращаясь для кладки на то же самое место берега, и какой срок проходит между миграциями к месту размножения.

В то время когда я начинал работать в Тортугеро, два других исследователя морских черепах — Том Гаррисон и Джон Хендриксон — уже довольно много узнали о зеленых черепахах, откладывающих яйца на островах Тертл в Южно-Китайском море. Однако об атлантических популяциях никто ничего не знал, и не существовало никаких достоверных сведений, которые проливали бы свет на загадку миграций. Собственно говоря, среди зоологов бытовало твердое убеждение, что рассказы рыбаков о миграциях черепах — это всего лишь рыбацкие россказни. И обещанное вознаграждение в пять долларов сыграло немалую роль в том, что этому заблуждению был положен конец.

Если моему имени суждено войти в анналы зоологии, я буду фигурировать в них как человек, который первым предложил вознаграждение в пять долларов за возвращение черепашьей метки. На метках, которыми я начал пользоваться двенадцать лет назад — и которые все еще в ходу в Тортугеро и повсюду, где мы метили черепах, — выгравированы номер и обещание вознаграждения тому, кто найдет черепаху за пределами местности, где производилось мечение, и отошлет метку зоологическому отделению Флоридского университета. На тортугерских метках это написано по-английски и по-испански. Вознаграждение — о чем в надписи не упоминается — составляет пять долларов и выплачивается сразу же, без каких-либо проволочек и оговорок. Вероятно, Национальный научный фонд без особого восторга утвердил статью «вознаграждения» в бюджете моих исследований, но деньги были выделены, и мне редко приходилось узнавать так много, тратя на это так мало.