Маленькая книга историй о женской сексуальности

Лиза Каменская. Это место

— Русская кровь? Еврейская кровь?

— Еврейской не замечено.

— Славяночка, значит?

— Значит, да.

Лика лежала на ярко-жёлтом гинекологическом кресле, пока Ася Арменовна её осматривала. На фоне загорелых ног и чуть менее загорелого живота выделялись подстриженные тёмные волосы, покорно лежащие на белом лобке.

— Не переживай, зайка, я никуда залезать не буду, просто посмотрю, — и через секунду. — Ну вот, всё на месте.

Проверить, всё ли на месте, потребовалось, потому что Лика не знала, ведёт ли она половую жизнь. Не из-за провалов в памяти и даже не из-за того, что границы того, что же такое секс, в 2018 году казались размытыми, но потому что врачебный мир ждал определенного ответа: девственница. В 21 год Лике казалось унизительным, что врач будет считать её личную жизнь провальной.

— Половую жизнь веду, но без проникновения.

— Без чего?

— Без пенетрации.

— То есть девственная плева на месте?

— Я не знаю, если честно. Странный ответ, да? — Лика отрепетировано улыбнулась, пытаясь[1] не краснеть.

— Вообще — да, — врач сделала пометки.

После всех приложенных прошлым летом усилий — и всё на месте. Хотя, сказать честно, усилий могло быть и побольше. Лика думала, что плева должна ощущаться как пластиковый пакет или стенка надутого воздушного шара. Ничего такого нащупать пальцами не удавалось. На форумах советовали поднести к вагине зеркало и изучить её строение, но такой способ — для отчаянных, считала она. Какая разница — есть, нет. Но Лике всё равно было грустно.

— У тебя поликистоз, деточка моя.

— И что это значит?

— Внезапные кровотечения. В перспективе — бесплодие.

Лика часто фантазировала, как умрет её отец. Желательно — внезапной смертью. Как ей позвонят, сообщат трагичную новость, как у неё затрясется нижняя губа, побелеет лицо, как она опустит вниз телефон, орущий: «Лика, вы здесь?», осядет и заплачет слезами, которые папа называл крокодиловыми, и от этих воспоминаний перейдёт на вой.

Чуть реже Лика фантазировала, как умрёт мать. Точно реже, чем о своей смерти думала сама мать. «Лика, мы завтра улетаем, завещание лежит в нижнем ящике тумбочки с моей стороны кровати, помнишь?» — каждую поездку. Мамина смерть тоже должна была быть внезапной, сбивающей с ног всех, кроме Лики: она будет успешно решать вопросы похорон, наследства, играть в спасателя.

Третьей любимой грустной фантазией Лики было бесплодие. Ей нравилось сообщать, что в будущем она хочет детей: в 2018 году это выделяло её из толпы чайлдфри-друзей. Лика не понимала, зачем ей дети на самом деле: ради безусловной любви, чтобы исправить ошибки собственных родителей или потому что она боялась встретить старость одна. В этой фантазии Лика превращалась в жертву судьбы, трагическую фигуру — бесплодную лесбиянку.

Услышав теперь, что ей грозит бесплодие, она пыталась вспомнить, как реагировала на такую новость в своих фантазиях — и не смогла. Лика попробовала заплакать, но более грустным ей представлялось то, что она девственница, чем то, что она, возможно, никогда не сможет родить.

— Ты только не обижайся, но ориентации меняются. Может, однажды ты захочешь родить.

— Мам, мы же обсуждали. Я хочу детей.

— Да-да, просто не откладывай лечение.

— Я не откладываю.

Рассказав маме о своей ориентации, Лика уменьшила количество одних вопросов (про мальчиков), но увеличила количество всех остальных (про секс, так что врать приходилось не меньше прежнего).

— И тебе никогда не нравились мальчики? — Ликина мама всегда спрашивала такое как бы походя, небрежно, раскладывая посудомойку, когда Лика этого меньше всего ждала.

— Никогда.

Лика так часто рассказывала историю про свой первый поцелуй, что стала сомневаться в её реальности. Она помнила, как язык Кирилла[2] нашарил стену её стиснутых острых зубов. Этим языком он ел школьную пиццу, слизывал остатки соплей с верхней губы, ругался «трёхэтажным матом»[3]. На фоне весенний ручей шуршал пивными банками (или Лике хотелось, чтобы он шуршал, чтобы было в её памяти что-то кроме таранящего её рот языка, склизкого, неожиданно длинного, вылезающего из потного прыщавого лица её одноклассника).

Всё это Лика рассказывала с воздушными кавычками, иронично: конечно, мне не понравилось, конечно, уже тогда я всё про себя знала. Ирония же на самом деле заключалась в том, что и во второй «первый» поцелуй её тело отреагировало на чужой язык паникой — и слезами. «Поцелуй взасос» всегда звучало неприятно, но Лике казалось, что с девушкой всё, конечно, будет иначе. На фоне вместо ручья тихо лежали покрытые льдом Патриаршие пруды[4], Лика была пьяная, а Ритино[5] лицо — без прыщей. Но этого оказалось недостаточно, в словосочетании «сексуальная ориентация» всё понятно было лишь со второй частью.

— А тебе нравился секс с мальчиками?

— Мам, ну это слишком.

— Ну а что, мне в твоём возрасте особенно приятно не было!

И этот разговор, и даже мысль о сексе с мальчиками Лике особенно приятными не казались. Весь первый курс она провела в любви к Рите и ненависти ко всем мужчинам. Весь второй курс Лика провела в депрессии и психотерапии. Половину третьего — в любви к Камилле[6], вторую половину — в Европе, пытаясь заняться сексом с парнем.

Лика рассудила, что попробовать в жизни надо всё, особенно если есть шанс на спокойную традиционную жизнь. В это входил и секс с парнем как способ лишиться девственности, и лишний раз проверить, действительно ли её привлекают только девушки. Она скачивала тиндер и, напившись на очередной студенческой вечеринке, флиртовала там с красивыми (и не очень; Лика не понимала, кого считает привлекательным) немцами, чтобы наутро обнаружить эти переписки, почувствовать отвращение и удалить тиндер. Так повторялось каждые несколько дней — или недель, зависело от частоты вечеринок.

мэтт: привет красотка

лика: привет

мэтт: лесбиянка, значит?

лика: встречаюсь с девушками в основном, да

мэтт: супер, люблю необычных девушек

лика:? то есть

мэтт: люблю властных[7]

Она пыталась понять, что её отвращало — конкретные парни, секс с ними или секс в целом, необходимость привыкать к новому лицу и телу. Или же отвращение к собственному телу? В своих фантазиях (они у неё были не только грустными) Лика была идеальной опытной партнёркой, получающей все виды оргазмов. В жизни она не получала ни одного, вернее, ни одного киношного, с криком и конвульсиями, и, скрывая разочарование, брала контроль над процессом на себя.

лика: окей, это я могу

мэтт: что мне для тебя сделать?

Мэтт купил ей пиво на ярмарке и норовил взять за руку, из которой Лика моментально выскальзывала. Пытался приобнять за талию, повторяя один и тот же вопрос: что ему сделать. Лика хотела, чтобы он исчез или хотя бы заткнулся. В трамвае по дороге в общежитие Мэтт рассказал, что учится в университете и что вся его семья — либертарианцы. Узнав от друга, кто это такие, всего два дня назад, Лика решила, что он достаточно умён и стоит поехать к нему, пока не накатило отвращение.

Благодаря двум шотам крепкого ликёра и ограниченной только стоп-словом власти Лика почувствовала волну стыда лишь с утра, когда превращала историю о грустном общажном сексуальном акте в смешную историю о либертарианце и страпоне.

лика: в какой-то момент он сказал трахнуть его страпоном (на английском конечно лучше звучит сорри)

рита:????

лика: я спросила есть ли он у него а он ответил нет но я тебе дам денег и ты КУПИШЬ

Второй и последний секс[8] этим летом у Лики был с рыжим немцем, прошедшим ценз на образованность благодаря стопкам книг в его комнате и плакату фильма «Персеполис» в туалете. Выпив стакан плохого клубничного вина, она быстро и почти без стыда разделась и неловко забралась на кровать.

Через час, опаздывая на последний трамвай до общежития и в спешке натягивая колготы, Лика упомянула плакат.

— Да, он остался от прошлых жильцов.

— О, ну. Тогда посмотри его, хороший фильм.

Сидя перед компьютером с бокалом вина в руках, Лика пыталась выбрать вибратор. Ей всегда сложно было делать выбор, а тут капитализм предлагал тысячи фаллосов с десятками режимов для стимуляции всех зон и точек. Выбирать по цвету и форме, не зная своей вагины, казалось неразумным. Расстроившись, что она не знает, чего хочет и как, Лика вспомнила про известный секс-блог и решила написать его авторке.

от: Лики Н.

кому: sexforrealpeople@gmail.com

тема: вибратор для девственницы

Уважаемая Полина!

Хочу попросить совета. Мне 21, я лесбиянка. В отношениях с девушками у меня был секс, но я никогда не получала от этого физического удовлетворения, только эмоциональное. Пробовала секс с парнями, чтобы лишиться девственной плевы, но дело до конца не довела. Недавно на приеме у врача узнала, что девственница. Меня это смущает, хочу взять дело под контроль и лишить себя девственности вибратором. Подскажите, какой подошел бы в данной ситуации. Спасибо.

Ожидая ответа, Лика сменила био в тиндере и переключила с «только женщин» на «женщин и мужчин», решив, что реальным членам стоит дать шанс. Полчаса переписок, в которые парням удавалось включить поучающие ремарки и восторги по поводу Ликиной ориентации, и она вспомнила, что реальные члены принадлежат реальным мужчинам. Лика вновь, как летом, почувствовала отвращение, и быстро, будто стирая следы чего-то унизительного, удалила приложение, пообещав себе не скачивать его заново в течение месяца.

Идти на следующий приём к врачу Лике не хотелось так сильно, что месячные пришли раньше обычного. Мама была права, когда повторяла любимую мантру: мысли материальны. Девственная плева, однако, по желанию не исчезала. Не исчезал и диагноз, но о нём Лика почти забыла. В нём она не виновата, а вот в отсутствии богатой сексуальной жизни и отношений — да.

Секс-блогер тем временем не отвечала, выбор вибраторов не сужался, а для похода в сексшоп Лика была слишком трусливой. Пытаясь не зацикливаться на наличии девственной плевы, она решила улучшить свои отношения с телом. Статьи в интернете убеждали, что можно приучиться к новым способам мастурбации, но заставлять себя испытывать удовольствие по-новому Лике казалось неестественным. Всё это походило на селф-хелп литературу: как перестать есть сахар, как найти престижную работу, как познать свой клитор. Попытки мастурбировать «правильно» напомнили Лике о душных примерочных масс-маркета, куда она всякий раз приходила с надеждой найти подходящие штаны, проводила полчаса, втискиваясь в узкие, сшитые по неподходящим ей лекалам вещи — и уходила, разочарованная и смирившаяся с мыслью, что в моду этого сезона она не войдёт.

После всех этих упражнений Лике не хотелось ни смотреть на свою вагину в зеркало, ни трогать её, ни даже думать о ней. Всё её тело свелось к машине для секса, которая упорно отказывалась заводиться.

Чтобы не сидеть без дела, она записалась к новому, более прогрессивному гинекологу. Забыв про свои дисфункциональные яичники, Лика набиралась смелости попросить ей дефлорировать медицинским способом, раз все остальные были исчерпаны.