Немой крик

Когда девочки вскочили, брякнул колокольчик и заговорили двое мужчин.

- Мы ищем двух девочек лет пятнадцати. Они больны и могут представлять опасность.

- Какие девочки?! Я вас увидел - подумал с ума сошел, людей повстречал. Своих детей и внуков лет пять не видел. Ведь обещали оборванцы навестить. А потеряться или сгинуть в здешних лесах - это запросто.

- След вел в сторону Вашей фермы. Если Вы их укрываете...

- Ты на что намекаешь, сопляк?

Раздался выстрел.

- Вот и сгинул. Унести.

Слова про след раскаленным клеймом обожгли мысли Шарлотты. Она делала все, чтобы скрыться на лесной местности, - в точности как учил отец, прошедший войну в партизанском отряде. Что могло их выдать?

- Джори, где собаки? - продолжил голос у хижины.

- Будут к утру.

- К утру?! К утру господину Одрику нужна немая девка. К утру мы должны все зачистить. К утру все должно вернуться на круги своя. Обыскать все!

Шарлотта прильнула к щели, чтобы оценить обстановку, но в ее халат вцепились руки Мелани и с неистовой силой потянули обратно. Последнее, что она успела увидеть, как двое мужчин в серой униформе волокут тело седовласого к грузовику.

Девочки отодвинули незакрепленную доску на противоположной стене. Ширина дыры была достаточной, чтобы протиснуться. Когда Мелани на корточках выбиралась наружу, Шарлотта увидела шрам с засохшей кровью на стопе подруги и тихо выругалась. И перед тем, как юркнуть за ней следом, она прихватила сломанный наждак из телеги.

Ветки хлестали по коже, кочки под ногами впивались в стопы, а легкие разрывались от долгого бега. Шарлотта держалась позади и помогала Мелани взбираться на крутые овраги, чтобы потом пробираться через кусты и обходить встречающиеся каменные глыбы.

Шарлотта прикинула, что по времени преследователи уже осмотрели всю территорию фермы и растянутой вереницей идут за ними. Чувство погони становилось сильнее, а к затылку и копчику словно приложили лед. На мгновение Шарлотта отстала от Мелани, когда та перебиралась через невысокий каменный хребет. Камушки предательски выскочили из-под ног Мелани. Она оступилась и скатилась по каменной терке. Кровь черными струйками потекла из разодранного запястья и колена.

- Ах, черт! Я помогу, - Шарлотта потянулась к подруге. Но та отдернула руку, покачала головой, приложившись губами к запястью.

- Идти сможешь?

Мелани кивнула и жестом попросила держаться от нее на расстоянии. Времени на обиды и споры не было. Шарлотта извинилась и указала дальнейший путь.

Усталость и страх сжигали остатки сил. Мышцы крутило, словно отжимали полотенца после стирки. Каждый шаг отдавался болью во всем теле, да еще и Мелани сильно захромала: разошлась рана на стопе, из-за чего пришлось замедлиться.

Они вышли на ровную местность с высокой травой. Деревья и кусты встречались реже, а сухая земля стала влажной. Появился едва ощутимый запах тины. В некоторых местах ноги проваливались по колено в воду. Девушки оказались в заболоченной местности, о которой упоминал старик из хижины.

Стоило Шарлотте подумать о смене курса, как позади появились лучи фонарей, блуждающих по лесной глуши, словно софиты в поисках актеров на темной сцене. Люди господина Одрика приближались.

Шарлотта почувствовала, как невидимый гвоздь пробил сердце. На мгновенье мир пропал, исчез треск сверчков и отдаленные голоса преследователей. Наждак выпал из ослабевшей руки на ногу, но Шарлотта этого не почувствовала.

Сердце то разгонялось, то тормозило, вот-вот обещая остановится. Внутренний голос медленно и по слогам прошептал:

- Это конец.

Казалось, прошла вечность перед тем как вернулись звуки, и перед глазами появилась Мелани, размахивая руками, словно обезумевший дирижер. Она хотела прикоснуться к Шарлотте, сдвинуть ее с места, но каждый раз, протягивая к ней руки, она сгибалась, прижимая их обратно к груди.

Шарлотта осмотрелась по сторонам, перебирая возможные варианты действий. Левая рука беспомощно висела вдоль тела, движения были медленными, как восприятие и мысли.

- Папа учил, что нужно быть на виду, тогда враг не заметит, - сказала Шарлотта, выплевывая каждое слово, затем толкнула подругу в глубокую лужу. Взяла горсть грязи, измазала ею лицо, подняла наждак и резанула острым краем отказавшую руку.

Мелани, покрытая темной жижей, вынырнула среди высокой травы, хотела вскочить, но замерла. Взгляд Шарлотты, наполненный печалью, в то же время задором и решимостью, сказал о многом.

- Прокатись на колесе за меня.

В этот момент луч фонаря скользнул по Мелани, но не задержался на ней. Шарлотта кинулась навстречу источнику света с немым криком на губах.

- Кровь! Осторожно! У нее кровь!

- Лови, лови ее.

У Мелани перехватило дыхание, потекли слезы, а кулаки и челюсти сжимались сильнее с каждой секундой, пока она наблюдала, как люди в комбинезонах с перчатками по локоть накидывают удавки для отлова собак на шею и руки Шарлотты. Ее швыряли из стороны в сторону, причиняя боль, но Шарлотта продолжала скалиться и кричать, не издавая ни звука.

- Попалась. Вырубите ее и в носилки.

- Сэр, а вторая?

- Черт с ней. До ближайшего города день пути, она все равно не выживет, если еще не сдохла. Главное - немая.

Когда Шарлотту унесли на носилках, и последний солдат скрылся из виду, Мелани еще долго сидела неподвижно среди тины и мошкары. Затем на подкашивающихся ногах она брела вдоль оврага, пока силы не покинули ее. Мелани рухнула, почувствовала, как что-то твердое врезалось в бок, и в ту же секунду уснула.

***

Через несколько дней по лесу шла группа людей и отчаянно выкрикивала:

- Дедушка! Отзовись!

- Отец! Где ты?

У оврага они заметили череду следов, напоминающих выжженные островки, как после маленького костра. Вокруг них завяли растения. Необычные следы оборвались у высокого ясеня, ствол которого скрючился и на фоне остальных деревьев выглядел зловеще. Листья толстыми черными иголками свисали с иссохших веток. Не менее жутко выглядел окровавленный халат у основания корня.

***

Возле кафе напротив цирка-шапито стояли двое мужчин в серых костюмах. У одного из них были белоснежные волосы, словно по ним прошлись белой акварелью, а глубокие морщины, тонкие брови и закрученные вниз усы придавали ему несчастный вид. Он держал за руку девочку лет шести в розовом платье. Второй мужчина под сорок с сильной залысиной и бакенбардами тряс газетой и бил ладонью по фотографии с изображением вооруженных мужчин в военной форме. Заголовок гласил: "Французский десант успешно высадился в Заире девятого мая 1978."

- Если бы вы успели предоставить им разработки... - мужчина с бакенбардами сделал паузу и поджал губы. - Послушайте, финансирование и так под угрозой.

- Пьер, из-за потерянного образца даже с тремя лабораториями я закончу исследования лишь к концу года.

- Вам придется закрыть один из проектов.

Разговор прервал официант:

- Месье Одрик, Ваше место готово, - и повел компанию на открытую террасу к столику, на котором ждали свежевыпеченные круассаны. Чуть позднее он принес кофе для Одрика и его компаньона.

От запаха круассанов девочка заерзала на месте и потянулась к ним.

- Тебе нельзя. - Одрик пресек попытку стянуть сладость и отодвинул тарелку подальше.

- Деда, хочу к лошадкам и тиграм. Деда, ну пожалуйста.

- Прошу прощения, Пьер, - Одрик тяжело вздохнул, повернулся к внучке. - Моя дорогая, мы пойдем в цирк после того, как я допью свой кофе и договорю. До сих пор сиди спокойно. - Он пригрозил пальцем и вернулся к беседе с Пьером.

Девочка скрестила руки на груди, надула щеки и отвернулась. Ее взгляд блуждал по остроконечным вершинам шатров, разукрашенным зазывалам и прохожим, пока не остановился на одном человеке выделяющимся из толпы.

В паре шагов от нее, словно статуя, замер мим, в белых штанах, полосатой черно-белой майке и фуражке с помпоном. Лицо покрывала белая краска, нарисованные широкие брови собрались галочкой, а ярко-красные губы вытянулись в тонкую линию. Казалось, мим высматривает что-то за их столиком. Затем он широко улыбнулся, надул щеки и помахал внучке Одрика.

Вокруг девочки завертелась веселая пантомима: мим гротескно падал; его сдувал невидимый ураган; он оказывался в глубине вымышленного моря; показывал фокусы и трюки.

Когда из-за ее уха появилась монета, девочка заметила, как под стол упала канцелярская кнопка, а на кончике пальца белой перчатки мима проступило красное пятнышко. Мим проследил за ее взглядом, составил удивленное лицо и затрясся, словно публично нашкодил. Его губы свернулись трубочкой, последовал жест, призывающий к молчанию. Очарованная девочка повторила жест и зашлась в беззвучном смехе. Мим с опаской глянул на спину Одрика, быстро подобрал кнопку, и в ту же секунду она исчезла в ловких руках.

Пантомима перешла на стакан с кофе. Мим изобразил, будто над стаканом пальцем перемешивает содержимое, потом якобы поднял его и сделал глоток. После чего довольно прикрыл глаза, потирая живот. Девочка, увлеченная мимикой актера, не углядела, как в кофе упала капля крови.

До этого момента не обращавший особого внимания на творившуюся вокруг суматоху, Одрик обернулся, небрежно взглянул на мима, махнул рукой и раздраженно произнес:

- Довольно.

Мим поднес палец к носу, изображая усы, сделал грустное выражение лица, пожал плечами и направился в сторону цирка, заигрывая с прохожими.

Ветер отказывался разгонять зной майского солнца. От жары хотелось поскорее убежать в тень или выпить чего-нибудь холодного. Девочка, завидев, как за соседним столиком из запотевшего кувшина разливают лимонад, облизала губы. Жажда во всю гуляла по языку и небу, но внучка боялась отвлечь дедушку от увлеченного разговора с Пьером и потянулась к стакану.

***

В крохотной комнатушке, большую часть которой занимали вешалки с реквизитом и зеркало, обрамленное лампочками, сидел мим. Он медленно стирал макияж. На бровях под черной краской скрывались цифры-татуировки. На лице боролись радость и грусть. Шмыгал нос, дрожали подбородок и губы, затем все менялось на довольный прищур и широкую улыбку. И так по кругу. Не исчезали лишь слезы, блестевшие в уголках глаз.

Под ногами лежала газета:

"От сердечного приступа скончался профессор Одрик Дюбуа..."

"... не выдержал смерть внучки, которая умерла от неизвестного..."

На снимке среди перевернутых столов и стульев сидел пожилой мужчина, прижимая девочку к груди, а на его лице застыл так знакомый миму немой крик.