Торжествующий дух

Танеева А. А. (Вырубова). Страницы из моей жизни. Посвящается Возлюбленной Государыне Александре Феодоровне // Русская Летопись. Издание «Русского Очага» в Париже. Париж, 1922. Кн. 4. С. 62.

Воскресенье. 26 Мая. В 11 ч. мы 4 с Папа поехали к обедне в Ново спасский м[онастырь]. Алексей приехал к концу и к литии внизу о наших предках. Мария Феодоровна и Григорий Ефимович были там.

Дневник Великой Княжны Ольга Николаевны. // ГАРФ. Ф. 673. Оп. 1. Ед. хр. 4.

«Рейд Штандарт». Понедельник. 10 Июня. Слушали пение Алексея с мальчиками — смотрели как они играли.

Там же.

16-го июля. Вторник. […] У Алексея от усиленных движений руками во время игры — вечером заболело в правом локте. Он долго не мог заснуть и сильно страдал, бедный!

Дневники Императора Николая II. Московский филиал: «Орбита», 1991. С. 412.

17-го июля. Среда.[…] Погода была отличная. В 7 час. приехал Григорий, побыл недолго с Аликс и Алексеем, поговорил со мною и дочерьми и затем уехал. Скоро после его отъезда боль в руке у Алексея стала проходить, он сам успокоился и начал засыпать. […]

Дневники Императора Николая II. Московский филиал: «Орбита», 1991. С. 412.

18-го июля. Четверг. Алексей провел день лучше, боли уменьшились; он почти весь день лежал на своем балконе и Аликс вместе с ним. […]

Дневники Императора Николая II. Московский филиал: «Орбита», 1991. С. 412.

Суббота. 20 Июля. Завтракали с т. Эллой и после на балконе внизу с ней же и Мама, красили на балконе платки. Алексею, слава Богу, лучше. Он также был там.

Дневник Великой Княжны Ольги Николаевны. // ГАРФ. Ф. 673. Оп. 1. Ед. хр. 4.

30-го июля. Вторник. Утро было занятое; принимал с Алексеем его крестных отцов Маньчжурской армии и много полковых депутаций, а также от Уссурийского казачьего войска.

Дневники Императора Николая II. Московский филиал: «Орбита», 1991. С. 414.

Милая Мама дорогая. Я каждый день молюсь Боженьке. От всего сердщ. Крепко люблю и целую. Алексей.

Царское Село. 1913 г.

Письмо Цесаревича Государыне Императрице Александре Феодоровне. // ГАРФ. Ф. 640. Оп. 1. Ед. хр. 76.

При поднесении Стяга-Знамени Его Императорскому Высочеству Наследнику Цесаревичу Алексею Николаевичу.

О сколько чувств в душе! Как сильны ощущенья:
Их выразить нельзя, — нет подходящих слов;
А и молчать о них нет силы, нет терпенья, —
Наружу просится безмерная любовь!
Но «сердце Царское», как возвестил Сирах,
«В Деснице Вышнего всегда опочивает»,
Так нужны ли слова в искусственных речах
Где Сердцеведец Сам Царю провозвещает.
Ты, Отрок царственный, наш Ангел дорогой!
Прими от нас сей Стяг, склоненный пред Тобой.
Не руки, а любовь его изготовляла.
И сердце инокинь молитву воссылало
О счастии твоем к престолу Всех Царя
Чтоб дни твои текли, как утрення заря;
Чтоб был ты здрав, премудр, и светлою душою,
Сиял бы как звезда над мрачною землею!
На трепет и на страх отечества врагам,
На славу и хвалу всем подданным сынам!

Игумения Таисия. 1913 г. Июля 30-го дня.

Стихотворение игумении Таисии (Леушинской), посвященное преподнесению стяга Наследнику Цесаревичу. // ГАРФ. Ф. 601 Оп. 1. Ед. хр. 1968.

Понедельник. 5 Августа. В 10 ч. 35 м. мы 2 в форме поехали на плац. Сели на лошадей. Я на Регента, Т[атьяна] на Работника и дядя Николаша со мной поехал к моему полку. — Мартынов встретил меня с рапортом, и я галопом подъехала к трубачам, с каждым эскадроном поздоровалась, и на первом фланге встретила Папа и за ним еще раз объехала фронт. Так волновалась за заезд, но ничего вышло. Ужасно красивый и хороший парад был. Так хорошо прошли мои молодцы Елисаветградцы.[…] Мама сидела с Алексеем в коляске — у дома. В 3 ч. ½ оба полка пришли к нам в сад.[…] Песенники пели хорошие песни, и полк прошел мимо. Мы с Папа проводили полк до ворот. И там Папа его в последний раз мимо себя пропустил.

Дневник Великой Княжны Ольги Николаевны. // ГАРФ. Ф. 673. Оп. 1. Ед. хр. 4.

5-го августа 1913 года. Государь принимал в Петергофе парад 8-го Уланского Вознесенского и 3-го Гусарского Елисаветградского полков. Шефом Гусарского полка была Великая Княжна Ольга Николаевна, а Уланского — Татьяна Николаевна, — старшие дочери царя.

Ольга и Татьяна Николаевны приехали до Государя и сели амазонками на своих лошадей. Они были в форме своих полков, в чине полковника.[…] Наследник со своими младшими сестрами смотрел на парад из палатки.

Гавриил Константинович. В Мраморном дворце. СПб.: Дюссельдорф. 1993. С. 130.

9-го августа. Пятница. Встал и оделся до ст. Альма. Сидел с Алексеем у окна и любовался видами до самого Севастополя, куда мы прибыли в 11 ¼ утра. Салют флота и крепости как всегда и обычная встреча на пристани с чудным почетным караулом от Брестского полка. На гребном катере прибыли на «Штандарт» к 12 час. Жара была большая, но легкая с приятным бризом. […]

Дневники Императора Николая II. Московский филиал: «Орбита», 1991. С. 416.

Проводя летние каникулы у матери, я видел Наследника, резвящегося в Ливадии со своими сестрами в парке и во время прогулок со своим гувернером Жильяром. Наследник был не по годам развитым мальчиком, очень серьезным и вдумчивым, и болезнь с ее неимоверными страданиями наложила на Него свой отпечаток. Будучи очень живым и экспансивным по натуре, он никак не мог примириться с необходимостью беречь себя, и во время игр часто падал и ушибался, и каждый раз эти ничтожные для других детей удары и синяки вызывали у Него сильнейшие приступы болезни.

Занимался Он охотно, и науки давались Ему легко, но языков Он не любил, хотя и учил и знал французский, а потом и английский языки… Немецкий ему не преподавали. Заметив манеру свиты и вообще двора говорить между собой по-французски, а в последнее время по-английски, ставшим модным языком, Наследник как-то сказал:

— Когда я буду царем, то при моем дворе будут говорить только по-русски. Вообще, Наследник еще в отроческие годы уже сознавал свое положение, и я помню, как мой отчим, вернувшись после завтрака во дворце, рассказывал, что когда все вышли из-за стола на внутренний мавританский дворик дворца, где Государь обыкновенно курил и разговаривал с приглашенными, Наследник задержался в столовой, и, сидя за столом, что-то усиленно измерял на нем спичкой. В этот момент к нему подошел генерал Сухомлинов и поздоровался с ним. В ответ на его: «Здравия желаю, Ваше Императорское Высочество», он услышал озабоченное: «Здравствуйте», и Наследник, не обращая на него внимания, продолжал заниматься своим делом. Тогда генерал полушутя, полуобиженно заметил:

— Нехорошо, Ваше Императорское Высочество, меня, старика, так обижать!

Тогда Наследник встал, протянул руку генералу и после вторичного «Здравствуйте» нахмуренно прибавил:

— Но в следующий раз, когда я занят, прошу мне не мешать! Обладая отзывчивой душой и поразительно добрым сердцем, Наследник был чрезвычайно чуток к чужому горю. Как-то бегая около дворца, Он заметил дневального, который украдкой плакал на посту и не заметил, как к нему подошел Наследник. Вытянувшись, как каменное изваяние, бедняга совершенно растерялся, когда Наследник стал расспрашивать его о причинах его горя. Солдат вначале мялся, но потом услышал:

— Я тебе приказываю сказать, почему ты плакал!

Он объяснил Наследнику, что получил из дому письмо, в котором сообщалось, что у его родителей пала последняя корова. Тогда Наследник приказал ему вызвать дежурного. На свист дневального последний прибежал, как одурелый, думая, что случилось несчастие, и окончательно растерялся, когда увидел Наследника.

По приказанию последнего он заменил пост, и Наследник буквально за руку привел ошалевшего от неожиданности солдата во дворец, прямо к Государыне, тоже в первый момент не понявшей, в чем дело. Наследник, еще издалека, увидев Государыню, закричал ей:

— Мама, Мама, я привел тебе бедного солдатика! У него дома последняя коровка умерла, и ему надо помочь!

Когда все выяснилось, солдату, не помнившему себя от счастия, было выдано по приказанию Государя, насколько мне помнится, 300 рублей для пересылки родителям.

Марков С. В. Покинутая Царская Семья. Вена., 1928. С. 34–35.

Воскресение. 25 Августа. [Крым, Ливадия] […] У обедни стояла с Алексеем в молельне.

Дневник Великой Княжны Ольги Николаевны. // ГАРФ. Ф. 673. Оп. 1. Ед. хр. 4.

Я имел обыкновение каждое лето возвращаться в Швейцарию; в этом году Императрица дала мне знать, за несколько дней до моего отъезда, что она намерена по моем возвращении доверить мне обязанности наставника Алексея Николаевича. Это известие преисполнило меня одновременно радости и страха. Я был очень счастлив доверием, которое мне оказывали, но боялся ответственности, ложившейся на меня.[…]

Я вернулся в конце августа. Царская семья была в Крыму. Я зашел в канцелярию Ее Величества, чтобы ознакомиться с последними распоряжениями, и уехал в Ливадию, куда прибыл 3 сентября. Я нашел Алексея Николаевича побледневшим и похудевшим. Он еще очень плохо себя чувствовал. Его заставляли принимать очень горячие грязевые ванны, сильно его ослаблявшие и предписанные докторами. […]

Тогда у меня произошел длинный разговор с доктором Деревенко. Он мне сообщил, что Наследник Цесаревич болен гемофилией (кровоточивостью), наследственной болезнью, передающеюся из поколения в поколение через женщин детям мужского пола. Ей подвержены только мужчины. Он объяснил мне, что малейшая царапина могла повлечь за собой смерть ребенка, так как кровообращение гемофилика ненормально. Кроме того оболочка артерий и вен так хрупка, что всякий ушиб, усиленное движение или напряжение вызывают разрыв сосудов и приводят к роковому концу. Вот какова была ужасная болезнь, которой страдал Алексей Николаевич; постоянная угроза жизни висела над его головой: падение, кровотечение из носа, простой порез, все что для обыкновенного ребенка было бы пустяком, могло быть для него смертельно.

Его нужно было окружать особым уходом и заботами в первые годы его жизни и постоянной бдительностью стараться предупреждать всякую случайность. Вот почему к нему, по предписанию врачей, были приставлены в качестве телохранителей два матроса с императорской яхты: боцман Деревенько и его помощник Нагорный, которые по очереди должны были за ним следить.

Когда я приступил к моим новым обязанностям, мне было не так-то легко завязать первые отношения с ребенком. Я должен был говорить с ним по-русски, отказавшись от французского языка.[…]

Алексею Николаевичу было тогда 9 с половиной лет. Он был довольно крупен для своего возраста, имел тонкий, продолговатый овал лица с нежными чертами, чудные светло-каштановые волосы с бронзовыми переливами, большие сине-серые глаза, напоминавшие глаза его матери. Он вполне наслаждался жизнью, когда мог, как резвый и жизнерадостный мальчик. Вкусы его были очень скромны. Он совсем не кичился тем, что был Наследником Престола. Об этом он всего меньше помышлял. Его самым большим счастьем было играть с двумя сыновьями матроса Деревенько, которые оба были несколько моложе него.