Откровенные рассказы странника духовному своему отцу

ПУСТЫННИК: Поскольку таковой взгляд ваш на безмолвие неверен, то и заключение неправильно. Разберем это подробно.

1. Уединенный безмолвник не только не находится в бездейственном и праздном состоянии, но преимущественно действует и даже более, нежели участвующий в общественной жизни. Он неутомимо действует высшей разумной своей натурой: наблюдает, соображает, следит за состоянием и ходом нравственного своего бытия. Это истинная цель безмолвия! А насколько полезно это для собственного его усовершенствования, настолько же и для ближних, лишенных возможности нерассеянно погружаться в самих себя, для развития нравственной жизни, ибо наблюдательный безмолвник, сообщая свои внутренние опыты или словесно (при исключительных случаях), или передавая оные письменно, благотворно содействует душевной пользе и спасению своих собратий и содействует более и выше, нежели общественный и частный благотворитель, потому что частная, чувственная благотворительность мирских людей ограничивается всегда небольшим числом благотворимых, а благотворящий нравственно приобретением убеждений и опытных способов к совершенствованию духовной жизни делается благотворителем целых народов; его опыты и назидания переходят от поколения к поколению, что мы и видим и чем пользуемся с древности до сего времени. И что ничем не разнится от щедрой милостыни Христа ради осуществляемой христианской любовью, но даже и превосходит оную по своим последствиям.

2. Благотворное и полезнейшее влияние безмолвника на ближних открывается не только в общении его наставительных наблюдений над внутренней жизнью, но даже и самый пример его отрешенной жизни пользует внимательного мирянина, приводя его в самосознание и обращая к чувству благоговения… Житель мира, слыша о благоговейном отшельнике или проходя мимо его затвора, ощущает возбуждение к благочестивой жизни, вспоминает, чем может быть человек на земле и как доступно возвращать человеку первобытное свое созерцательное состояние, в каком он вышел из рук Творческих. Безмолвный отшельник самим молчанием своим учит, самой жизнью пользует, назидает и убеждает к исканию Бога…

3. Показанная польза проистекает от безмолвия истинного, просвещенного и осененного светом благодатным. Но если бы безмолвник и не имел тех благодатных даров, чтобы быть светильником мира, если бы вступил на путь безмолвия с той только целью, чтобы скрыть себя от сообщества себе подобных по причине своей лености и нерадивости и худого и соблазнительного примера, то и тогда бы он сделал великую пользу и имел бы благотворное влияние на общество, среди которого он находился, подобно как садовник отсекает сухие и бесплодные ветви и извергает вредные растения для беспрепятственного возрастания лучших и полезных. И это уже много, и это уже общественная польза, что безмолвник отшельничеством своим отъемлет соблазн, неминуемо происходивший бы от его соблазнительной жизни среди людей и повреждавший бы нравственность ближних.

О важности безмолвия святой Исаак Сирин отзывается так: «Когда на одну сторону положим все дела жития сего, а на другую молчание, тогда найдем, что оно перевешивает на весах (сл. 41). Творящих знамения, и чудеса и силы в мире, не сравнивай с безмолвствующими с ведением. Бездейственность безмолвия возлюби более, нежели насыщения алчущих в мире, и обращения многих народов к Богу. Лучше тебе самого себя разрешить от уз греха, нежели рабов освободить от рабства» (сл. 56).

Даже самые стихийные мудрецы сознавали пользу безмолвия: философская школа неоплатоников, имевшая многих знаменитых последователей под руководством философа Плотина, глубоко развивала созерцательную, внутреннюю жизнь, достигаемую преимущественно в безмолвии… Один духовный писатель сказал, что если бы государство было развито до последней степени образованности и нравственности, то и тогда все еще останется забота и потребность иметь людей для иных, созерцательных целей, кроме общественной гражданской деятельности, дабы поддерживать дух истины и, приемля оный от всех веков минувших, сохранять для веков будущих и передавать потомству. Таковые люди в Церкви – пустынники, отшельники и затворники.

СТРАННИК: Кажется, никто так верно не оценил превосходства безмолвия, как святой Иоанн Лествичник. «Безмолвие, – говорит он, – есть матерь молитвы, возвращение из греховного плена, нечувствительный успех в добродетелях и непрестанное восхождение на небо». Да и Сам Иисус Христос, дабы показать нам пользу и необходимость безмолвного уединения, почасту оставляя общественную проповедь, уходил в безмолвные места для молитвы и успокоения.

Созерцательные безмолвники – как столбы, поддерживающие благочестие Церкви своими непрестанными молитвами. Даже в самой древности видно, что многие из благочестивых мирян, даже сами цари и их сановники, отправлялись на посещение пустынников и безмолвников, дабы просить молитв их в подкрепление и спасение. Следовательно, и безмолвный отшельник может служить ближним и содействовать к пользе и благу общества уединенной молитвой.

ПРОФЕССОР: Вот еще и эта мысль для меня неудоборешима: у всех нас, христиан, есть общий обычай просить молитв друг у друга, желать, чтобы молился о мне другой, и в особенности доверенный мне член Церкви. Это не просто ли потребность себялюбия, не перенятое ли только обыкновение говорить так, как слыхали от других, как мечтается уму без всяких дальнейших соображений? Ужели Бог требует ходатайства человеческого, провидя все и делая по Своему всеблагому Промыслу, а не по нашему хотению, зная и определяя все прежде прошения нашего, как говорит святое Евангелие? Ужели сильнее может побеждать определение Его молитва многих, нежели одного? В таком случае Бог был бы лицеприятен? Ужели молитва другого может спасти меня, когда каждый от своих дел или прославится, или постыдится? А потому требование молитвы другого и есть (как думаю) только благочестивый плод духовного учтивства, поставляющий на вид смирение и желание угодить предпочтением одного другому, более ничего!

МОНАХ: По внешнему рассуждению и стихийной философии может представляться это и так, но духовный разум, осененный светом религии и образованный опытом внутренней жизни, проникает глубже, созерцает светлее и таинственно открывает совсем противоположное представленным вами указаниям!.. Чтобы скорее и яснее понять это, объясним примером и проверим истину сию Словом Божиим. Например, к одному учителю ходил ученик брать уроки просвещения. Слабые способности, а не менее и леность и рассеянность препятствовали ученику в успехах учения и поставляли его в разряд ленивых и безуспешных. Опечаленный тем, он не знал, что делать, как бороться с недостатками своими. Некогда встретившись с другим учеником, товарищем по классу, более его способным, прилежным и успешным, объявил ему свое горе. Тот, приняв в нем участие, пригласил его заниматься вместе. «Будем учиться вместе, – сказал он, – нам будет охотнее и веселее, и потому успешнее»…

Итак, они стали учиться совокупно, передавая один другому, кто что понял; предмет учения был один и тот же. И что же последовало через несколько дней? Нерадивый сделался прилежным, полюбил учение, небрежение его обратилось в усердие и понятливость, что оказало благотворное влияние и на самый характер его и нравственность. А понятливый его товарищ сделался еще способнее и трудолюбивее. Они в воздействии одного на другого приобрели общую пользу. Да это и весьма естественно, ибо человек рождается в обществе людей, развивает разумные понятия через людей, обычаи жизни, настроения чувств, стремление желаний – словом, все он приемлет по образцу себе подобного. А потому как жизнь людей состоит в теснейшем соотношении и могущественном влиянии одного на другого, то кто между какими людьми живет, таковым и навыкает обычаям, действиям и нравам. Следовательно, хладный может возгреваться, тупой – остреть, ленивый – возбуждаться к деятельности живым участием подобного себе человека. Дух духу может передавать себя, может благотворно действовать один в другом: вовлекать его в молитву, во внимание, ободрять в унынии, отклонять от порока и возбуждать к святой деятельности, а потому воспомоществуемый один другим может соделываться благочестивее, подвижнее и богоугоднее… Вот тайна молитвы за других, объясняющая благочестивый обычай христиан – молиться одному за другого, просить молитвы братней!..

А из этого можно видеть, что не Бог удовлетворяется многими прошениями и ходатайствами (как это бывает у сильных земли), а самый дух и сила молитвы очищает и возбуждает душу, о которой молятся, и представляет ее как способную к соединению с Богом…

Если так плодотворна обоюдная молитва живущих на земле, то само собою разумеется, что молитва о преставившихся так же обоюдно благодетельна по теснейшей связи мира горнего с дольним, так же может вовлекать в общение души Церкви воинствующей с душами Церкви торжествующей, или, что то же, с отшедшими.

Хотя все сказанное мною и есть суждение психологическое, но раскрыв Священное Писание, мы уверимся в истине оного!..

1) Так говорит Иисус Христос апостолу Петру: Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя (Лк. 22, 32). Вот сила молитвы Христовой укрепляет дух Петра и ободряет при искушении против веры.

2) Когда апостол Петр содержался в темнице, Церковь прилежно молилась о нем Богу (Деян. 12, 5). Здесь обнаруживается помощь братской молитвы в скорбных обстоятельствах жизни…

3) Но самая ясная заповедь о молитве за ближних выражается святым апостолом Иаковом так: признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться: много может усиленная молитва праведного (Иак. 5, 16). Здесь определенно подтверждается и вышесказанное психологическое умозаключение…

А что сказать о примере апостола Павла, данном нам в образец молитвы друг за друга? Один писатель замечает, что этот пример святого апостола Павла должен научить нас, сколь потребна взаимная друг за друга молитва, когда и такой настолько святой и крепкий подвижник духовный признает для себя нужду в сей духовной молитвенной помощи. Он в Послании своем к Евреям выражает прошение свое так: молитесь о нас; ибо мы уверены, что имеем добрую совесть, потому что во всем желаем вести себя честно (Евр. 13, 18). Внимая тому, как неразумно было бы опираться на свои только собственные молитвы и успехи, когда руководствуемый смирением, настолько облагодатствованный святой муж просит соединить молитву ближних (евреев) с его собственной. А потому с каким смирением, простотой и союзом любви надлежит нам не отвергать, не пренебрегать молитвенной помощи даже немощнейшего из верующих, когда прозорливый дух апостола Павла, не употребил в этом случае разборчивости, но просил молитвы общей от всех, зная, что сила Божия совершается в немощи (2 Кор. 12, 9), следовательно, и может иногда совершаться в немощных по-видимому молитвенниках…

Убедившись этим примером, заметим еще, что молитва друг за друга поддерживает союз христианской любви, заповеданной Богом, свидетельствует смирение и дух молящегося, и воспламеняется этим обоюдная молитва.