Империя статуй

А после все планы пошли змее под хвост…

Он зашел один, старательно размахивая белым флагом и опасливо косясь на каменные статуи, коих было, по моему разумению, не так уж много. Его светлые волнистые волосы обрамляли миловидное лицо, показавшееся мне излишне правильным, почти женственным, и тонкие руки, сильно сжимавшие рукоять флага, чуть дрожали, словно бы сейчас он нес не знамение переговоров, а остро заточенный меч. Скрывшись за одной из колонн, я рассматривала дорогие одежды, от которых веяло приятным сладким запахом, и лакированную обувь, вычищенную до блеска. Тонкие пальцы украшали массивные перстни, драгоценные камни в которых были мне неизвестны — я мало читала и знала о мире только то, что успел поведать отец, — но даже так было нетрудно догадаться о том, что юноша является выходцем аристократической касты.

Его появление в храме не пробуждало в голове светлые надежды. Храбрость, с которой богатый юноша посмел ступить на территорию змей, не импонировала, наоборот, она пробуждала подозрения, мрачные мысли, твердящие об уготовленной ловушке. Повинуясь любопытству, я могла бы выскользнуть из укрытия, завязать разговор с человеком впервые за двадцать или тридцать лет, после чего отряд, окружив меня со всех сторон, нанес бы сокрушительный удар, лишив жизни, которую мне наказал беречь отец. Мысленно я обратилась к змеям, что кружили по ступеням, осматривая окрестности, и каково же было мое удивление, когда я узнала, что юноша прибыл к храму с единственным стражником и старцем в мантии.

Он остановился посреди огромного зала, заполненного лишь мраморными колоннами да статуей рыцаря, а после, прочистив горло, громко произнес:

— Я пришел с миром!

Его звонкий голос эхом пронесся по храму, вызывая в теле дрожь, и несколько змей, привыкших к безупречной тишине, устремились от колонн к огромной арке, ведущей на улицу. Он боялся, и страх, который я видела во всем, что смотрело мне в глаза, кусал его дрожащие колени, потом стекал по виску, падая на шелковую рубашку. Быть может, будет правильным прятаться и дальше? Нет ничего плохого в том, чтобы меня посчитали сбежавшей из храма, однако, это может вызвать панику среди людей, и те примутся искать меня с особым рвением. Зная, что я безвылазно пребываю в горах Айварс, они наивно полагали, что держат ситуацию под контролем.

— Я безоружен! — вновь громко произнес юноша, и я уже знала, что это было правдой. Несколько опрометчиво с его стороны, но, признаться честно, подобное безрассудство подкупало, ведь я могла быть уверена в том, что на меня не нападут с ножом. Выждав ещё минуту, я высунула из-за колонны свою человеческую часть, убирая прядь волос, падавших к самой земле, за ухо.

Увидев меня, юноша замер, выронив из рук флаг, древко которого громко ударилось о пол. Его и без того бледное лицо, побледнело ещё больше, когда я выползла чуть дальше, и он не произнес ни слова, беззвучно шлепая губами. Юноша не двигался, как не шевелилась и я, терпя испуганный ошарашенный взгляд. Во мне билось такое же сердце, как у него самого, но ни сейчас, ни позднее прибывший гость не сможет этого осознать. Для него я — не человек, а остальное не так уж важно…

— Вам хватило смелости зайти, но не хватает храбрости заговорить? — произнесла я, наконец, и юноша, сделав шаг назад, медленно выставил перед собой руки.

— Н-н-не обращайте меня в-в-в…камень…

— Все зависит от цели вашего визита.

— Я пришел с миром!

— Это я уже слышала…

Облизнув засохшие губы, аристократ попытался взглянуть мне в глаза, но тут же увел взор в сторону белого флага.

— Так вы и правда…существуете…Это не легенда!

Легенда? Я не сдержала удивления и высоко вскинула брови, скрещивая на груди руки. Я ведь считала дни, пускай и впадала в спячки, которые, по началу, контролировать не могла. Мне около сорока лет, и двадцать семь лет назад я покинула деревню, обратив собаку в камень и выдав тем самым свою суть. Как же за это время я сумела стать легендой? Десять монахов венчают ступени подобно каменным украшениям. Рыцарь, отправившийся на подвиги, нашел приют во всеми позабытом месте, так и не вернувшись обратно. Как же я могу быть легендой, когда доказательства моего существования предупреждают путников об опасности?

— Глазам своим не верю…Передо мной настоящая Горгона!

Нахмурившись ещё больше, я присела в кольца своего же хвоста, осмелившись задать вопрос:

— Когда в последний раз рыцари видели Горгону?

— Ох, я изучал этот вопрос в архивах, — разговорился юноша, и в глазах его загорелся интерес, — некий сэр Вэллингтон преследовал мужчину, укрывавшего Горгону, но саму девушку из вида упустили. Её искали в горах, но в то время, как обнаружили, началась вторая гражданская война, поэтому наступление прекратили. Если верить заметкам, это было сто сорок лет назад…

Сто сорок лет…Это число казалось мне невероятным, невозможным! В сто лет я планировала покинуть священную обитель, чтобы попробовать пересечь границу, но вот миновал целый век! Спячки, в которые я впадала от голода, длились десятилетиями, а я даже не подозревала об этом, так как находилась постоянно на одном и том же месте, не меняясь и не старея. Я засыпала в скрытых уголках храма, потому иные искатели приключений и вовсе не могли заметить меня, а другие рисковали погибнуть от укуса вездесущих змей, охраняющих мой сон, но неужели, в самом деле, прошло сто сорок лет?

Заметив беспокойство, легшее тенью на моё лицо, юноша очень быстро сделал верный вывод, издав при этом восхищенный вдох:

— Та Горгона! Это были вы?

— Полагаю, что так…

— Невероятно! Но мне так повезло увидеть вас воочию. Я сильно рисковал этой поездкой, ведь возложил надежды на…кхм, простите…на мифы.

Страх покинул его за считанные секунды, и, потоптавшись на месте, юноша внезапно уверенно пошел в мою сторону, предусмотрительно остановившись на расстоянии двух метров. Приложив к сердцу свою руку, он слегка поклонился, не скрывая улыбки, а после произнес медленно и четко:

— Моё имя Ингвальд Солэй. Я третий принц Империи Солэй и один из кандидатов на престол.

Принц! Самый настоящий принц. Но не так я его себе представляла, читая единственную сказку в старой избе. Он представлялся мне высоким и сильным, мужественным и грозным, тогда как Ингвальд казался таким хрупким, словно бы его можно было переломить одним ударом хвоста. То, что он отправился в храм, поверив легенде, не делало его человеком рациональным и рассудительным. Однако, положившись на удачу, он выиграл лотерею, а везучесть — хорошая черта для возможного правителя.

— Горгона, я бы хотел заключить с вами сделку.

— Сделку? С подобным ко мне обращаются впервые. И что же вы хотите?

— Я хочу, чтобы вы…были на моей стороне.

— Мне непонятна эта просьба.

— Позвольте пояснить, — принц прокашлялся в кулак, а после продолжил, — через год отец провозгласит имя того, кто займет его трон. Будучи только третьим принцем, я не имею особых шансов стать следующим правителем. Но представьте, что будет, если люди узнают о том, что один из принцев имеет в союзниках…

— …монстра, — грубо продолжила я, но Ингвальд остановил меня выставленной вперед ладонью.

— Я не смогу изменить мнение людей, но смогу гарантировать вам спокойную жизнь в роскоши. Наверняка вам наскучили эти голые стены и пустые комнаты, эти…люди…Если я стану Королем, я превращу это место в замок, а к вам более никто не сунется. Что скажете?

— И как же вы собираетесь доказать наш с вами союз?

— Вам это может не понравиться, но…Я бы хотел ссылать сюда преступников. Многих из них все равно ожидает смертная казнь, но так я докажу, что вы действительно слушаете мои…приказы.

Это был трудный выбор. Трудный потому, что казался привлекательным и отвратительным одновременно. В случае победы Ингвальда я становилась подчиняющейся ему гильотиной. С другой стороны, я могла бы обеспечить себе ту жизнь, о которой всегда мечтала, жизнь, в которой мне ничто не угрожало. Каков шанс того, что я смогу успешно пересечь все королевство и, что важнее, миновать две охраняемые границы? Я не знаю ни названий городов, ни маршрутов, по которым могла бы пройти. Я необразованна и неначитанна, мне не известны законы и нормы, по которым живут люди спустя век. Стоит ли смотреть на журавля в небе, имея в руках мягкую и красивую синицу? В конце концов, в случае отказа этот принц может принести мне больше проблем, чем кто-либо другой, да и стоит ли беспокоиться о тех, чьи жестокие поступки оправдывают казнь?

— Вы молчите…Я понимаю, это трудно принять сразу, но я также обещаю, что буду по мере возможности выполнять и ваши просьбы…Если они, безусловно, не будут претить воле короны.

— Сколько вам лет?

— Шестнадцать…

— Вы сами придумали подобный план?

— Да, — гордо ответил Ингвальд, — хотя мои советники называли его неразумным и опасным.

— В самом деле…И вы не боитесь меня?

— Я скажу вам честно, надеясь на то, что не нанесу вам сильную душевную рану. Я боюсь вас. Но с вами можно договориться, и вы не глухи к чужим словам, а потому мой страх теряет силу. Так…Что же вы скажете?

— Я согласна. Однако пообещайте, что, если вы не станете правителем, вы забудете об этом месте и больше сюда не войдете.

Принц широко улыбнулся, но не в силах посмотреть мне в глаза, он прикрыл веки, кивая на прощание.

— Обещаю.