На пути к вершине

Не вышло. Сон не шёл.

Выругавшись про себя, Уайтири-старший попытался устроиться поудобнее, пеняя на жесткий мешок и некомфортность горных условий, как вдруг замер, напряжённо прислушиваясь.

Откуда-то изнутри, рождаясь под диафрагмой и нарастая с каждым ударом сердца, шло странное ощущение, какое обычно возникало у Сэма при поездках на общественном транспорте.

На него кто-то смотрел.

Осознав это, Уайтири судорожно огляделся, понимая, как глупо искать что-то в тесном «шустере», еле-еле вмещающем двоих. Однако ощущение пристального взгляда не ушло, и, спустя секунду, Сэм понял ещё кое-что.

Кто-то смотрел на них снаружи.

Мужчина вновь замер, скрючившись в неудобной позе эмбриона. На ум сразу полезли разные мысли, начиная от детских страшилок о Бугимене и заканчивая рассказами Стивена Кинга, которые Сэм любил иногда полистать, потешаясь над неправдоподобностью описываемого.

Теперь это уже не казалось таким уж неправдоподобным.

Что-то стояло там, за брезентовой стенкой, и Сэм скорее отрубил бы себе палец, чем пошёл бы проверять. Он лежал и судорожно молился, не помня себя от какого-то безотчетного иррационального страха перед тем, кто был снаружи. Звенящая тишина не успокаивала, а лишь усиливала страх — мало ли, что могло нарушить её в следующий момент…

Через некоторое время, показавшееся Сэму вечностью, его ужас неожиданно пошел на убыль. Ощущение взгляда пропало.

То, что наблюдало за ним, ушло.

***

Наутро Сэм проснулся ещё более усталым и разбитым, чем обычно. Голова трещала и раскалывалась, словно под черепной коробкой кипел, булькая, котёл. Хотелось рухнуть ничком на землю и уснуть — на час, два, десять — лишь бы избавиться от этой боли.

Харви же выглядел на зависть отдохнувшим и посвежевшим. Его глаза лихорадочно блестели, а на впалых щеках играл румянец; он вскочил при первых лучах солнца и принялся тормошить брата:

— Пойдём, Сэмми! Пойдём! Нужно спешить!

Плохо соображающий после ночных переживаний, Уайтири беспрестанно шипел ругательства, но, не в силах уступить напору брата, был вынужден кое-как подняться и начать собирать вещи. Ночная муть, обволакивавшая его тело после кошмара, не отступала.

— Скажи, Харви, — осторожно обратился он к брату, лихорадочно мечущегося взад-вперед перед палаткой. — Ты ночью ничего не почувствовал…странного?

Художник замер и устремил на брата взгляд, полный какого-то сумасшедшего восторга:

— Неужели она тебе тоже явилась, Сэмми?

- Кто? — обречённо спросил Уайтири, заранее предугадывая ответ.

Вместо ответа Харви развернулся и указал на гору.

— Конечно, как я мог не догадаться, — пробормотал мужчина, но младший брат перебил его:

— Я получил знак, Сэмми! Это было невероятно! Этот сон…я видел не только гору. Она показала мне нечто большее, и я чувствую, что обязан дойти до конца.

Его бурный восторг не вызвал у Сэма никакого отклика. Тяжело вздохнув, он принялся шарить по карманам в поисках зажигалки.

Мысль о том, что нужно идти вперёд, теперь не просто тяготила его. Кошмар, явившийся ночью, оставил в душе нехороший след, разбередив потаённые страхи, и теперь Сэма преследовало странное навязчивое чувство, определить которое он был не в состоянии.

***

Тропа почти исчезла, затерявшись меж камней и утонув в снегу, запорошившем путь. Склоны горы стали круче, а расселины — шире, всё чаще и чаще братьям приходилось пускать в дело „кошки“ и ледорубы.

Смутное чувство, терзающее нутро, никуда не делось, а лишь усилилось по мере продвижения вперёд. Сам того не желая, Уайтири-старший стал вздрагивать от каждого шороха или дуновения ветра, судорожно оглядываясь по сторонам. Это не приносило никаких результатов: на горе они были одни, не считая мелких насекомых или птиц, парящих где-то в отдалении. От этого мужчина злился - на себя и на гору, попутно пеняя на всех, кто распространял нехорошие слухи о горе.

— Глупости, бред, нелепица, — бормотал он, вышагивая вперёд. — Нет тут ничего. Это был просто сон. Дурацкий сон. Посмотри по сторонам, Сэм. Сейчас день, светит солнце, и нет ничего страшного.

Это не помогало. Солнце действительно светило, но его свет теперь казался зловещим, а тёмные расселины словно таили неведомую угрозу, и, перебираясь через них, Уайтири боялся взглянуть вниз, чтобы на него в ответ не взглянуло…

Что?

То, что приходило ночью?

При мысли о том, что им предстоит ещё одна подобная ночь, Сэм покрывался холодным потом и сглатывал тугой комок.

***

— Синее небо… лиловая гора… солнце и луна, встречающиеся в небе…

— Что ты там бормочешь? — раздражённо взревел Сэм, вздрогнувший от того, что Харви, блаженно молчавший доселе, внезапно подал голос.

— Это картина, Сэмми, — чуть виновато ответил тот. — Теперь я знаю, как будет выглядеть шедевр, который я напишу. Который прославит меня. К чёрту абстракционизм. К черту невнятные каракули. Внутри моей головы — истинное искусство.

Далёкий от искусства Сэм остановился, резко обернулся и воззрился на брата, как на инопланетянина — столь резкое отречение от того, что Харви считал единственно верным смыслом жизни, ещё больше напугало и укрепило осознание того, что не всё то, что рассказывали про гору, было чепухой — тут в самом деле скрывалось неладное. Но что именно, Сэм сказать не мог, да и не хотел. Единственное, чего он желал — убраться подальше отсюда.

— Ладно, братец, — пробурчал он себе под нос, не желая развивать дальше опасную тему искусства и живописи. — Кажется, пора делать привал.

***

Ближе к вечеру то неясное чувство, что пульсировало в дальних уголках сознания Сэма, обрело пугающие формы. Сердце грохотало, как заводской станок, тревожно сжимаясь, а в ушах стоял комариный звон, иглой пронзающий мозг. Вдобавок, вокруг их пути стал скапливаться туман, в слоях которого взбудораженному Сэму мерещились неясные тени, мелькающие взад-вперёд.

И монотонный голос Харви, без умолку бормочущего себе под нос:

— Синее небо. Лиловая гора. Солнце и луна. Солнце и луна. Солнце и…

Впервые Уайтири всерьёз испугался первых, вкрадчивых шагов безумия.

***

Существо неподвижно сидело на выступе скалы, водя из стороны в сторону безносой головой, задранной к небу. Его круглые, словно блюдца, глаза, в глубине которых пылал жёлтый огонь, беспокойно вращались, то сощуриваясь, то распахиваясь во всю ширину.

Существо ждало.

Они скоро должны подойти. Перед приближением Двуногих воздух всегда сгущается, и в нём чувствуется тот сладковато-терпкий запах, присущий только им.

Вдали послышались неясные голоса. Существо подобралось и неуклюже приблизилось к кромке выступа, замерев в охотничьей позе. Вот оно!

***

Массивный выступ нависал над ними уродливой крышей, темнея на фоне вечереющего неба. Стало заметно холоднее, и туман, уже почти подступивший к пяткам, стал плотным как кисель; казалось, его можно было резать на кубики, будто перестоявшее желе. Неожиданно с неба повалил снег, налипая крупными хлопьями на лицо и мешая обзору.

Сэм неуклюже покрутил в руках трос с прицепленным к нему крюком, прицеливаясь. До вершины оставалось немного, и они решили переночевать на этом выступе, чтобы сделать назавтра последний рывок.

Харви пристально наблюдал за ним. Блаженно-отсутствующее выражение ушло из его глаз, уступив место цепкому, колючему блеску. Сэм спиной ощущал, как брат смотрит на него, но что-то сковывало его язык, не давая переброситься с Харви и словом.

Верёвка, свистнув, взлетела наверх. Крюк звякнул о камень и, не найдя опоры, скользнул обратно; братья еле успели отскочить в сторону, дабы уберечь головы.

— Ладно, — сдавленно прохрипел Сэм. — Попробуем ещё раз.

Вторая попытка оказалась более удачной. Крюк зацепился за что-то, и трос натянулся, как струна, когда Уайтири-старший дёрнул его на себя.

Сэм запрокинул голову и вновь посмотрел наверх, оттирая с лица назойливо летящий сверху снег.

— Не будем тянуть, — не очень уверенно проговорил он и накинул капюшон.

***

Существо припало к заснеженной поверхности, разглядывая странную блестящую штуку, впившуюся в камень совсем близко от него. Шумное дыхание клубами пара вырывалось из его широкого рта, усеянного рядами острых клыков.

Запах Двуногих был нестерпимым.

Они были совсем близко.

***

Наверху кто-то — или что-то — есть!

Сэм почувствовал это так ясно, как будто столкнулся с ним лицом к лицу. В мозгу внезапно вспыхнула яркая картинка: они добираются до выступа, а там…

Что?

Сэму почудилось наверху шевеление; инстинктивно отпрянув, он потерял ориентацию в пространстве и едва успел ухватиться за трещину в камне. Спина под многослойной одеждой покрылась холодным потом, и Уайтири был готов поклясться, что где-то в небе, прямо за ними, мелькнула чья-то тень.

Птица?

Слишком большая для птицы.

Харви, не ожидавший от брата подвоха, молча вцепился в его руку и повис на связывающем их тросе, беспомощно болтаясь.

— Гадство, — пробормотал Сэм, сплюнув вниз.

— Что ты говоришь, Сэмми?

— Ничего. Заткнись, Харви, если не хочешь рухнуть совсем.

Кое-как вернувшись в прежнее положение, Сэм помог брату найти опору и, кряхтя от натуги, сделал ещё один рывок вперёд.

***

Существо вытянуло вперёд когтистую лапу, готовясь встретить незваных гостей.

***

В нос Сэму ударила волна небывалой вони: так пах труп бродячей собаки, раздувшийся и склизкий, извлечённый из пруда близ фермы в Огайо. Уайтири закашлялся и, приготовившись к встрече с неведомым, подтянулся на дрожащих руках и тяжело навалился животом на поверхность выступа. Медленно поднял голову и…

— Где же ты, ублюдок? — бессильно прошептал он.

Неширокая скальная площадка, уходящая вниз под небольшим углом, пустовала. Снег, ровным слоем покрывающий её, был девственно чист и нетронут.

Сэм взвыл и уронил голову в его холодную белизну.

Похоже, он и впрямь свихнулся.

***

— Завтра с утра будем на вершине, — деловито сказал Харви, открывая банку с мясными консервами.

Сэм молчал, угрюмо разворачивая „шустер“. То, что творилось с ним в последние дни, не вызывало никакого оптимизма, и он лишь поражался слепоте и глухоте брата, будто закрывшегося от внешнего мира в своём коконе.

Или всё это мерещится лишь ему?

Уайтири потёр лоб шершавой рукавицей. Сморщился. Мысль о том, чтобы задержаться здесь ещё на какое-то время, вызывала озноб: кто знает, что ждёт их там, на вершине?

Сегодня на этом самом выступе кто-то точно был. Пусть не осталось следов, но Сэм был в этом твёрдо убежден. Что-то заставило его уйти, но где гарантия, что он не вернётся?

Уже не в первый раз за всё время их совместно путешествия Уайтири пожалел, что не захватил с собой фляжку с виски.

Он присел на корточки и посмотрел на брата, поглощающего консервы с прямо-таки волчьим аппетитом. Метаморфоза, случившаяся сегодня с мечтательным, мягкотелым Харви настораживала Сэма, и он всё больше и больше укреплялся в мысли о том, что нужно…