Кто хочет процветать

ГЛАВА 31

В университет Вежина попала как раз к перемене. Зашла в туалет, сняла черную каскетку, серую майку с длинными рукавами, брюки и оказалась в ярко-желтой коротенькой кофточке и плотно облегающих джинсах Снятые вещи сложила в сумку, в которой раньше лежал пистолет, и спустилась во двор университета. Подбежала к контейнерам, оглянулась, подожгла при помощи зажигалки сумку и забросила ее в контейнер.

На семинаре Ксения сидела на своем обычном месте.

У Терпугова даже отдаленно не мелькнула мысль о дочери сестры первой жены Пшеничного.

Убийство Пшеничного вызвало большой шум: средь бела дня на центральной улице столицы убит известный издатель. Чуть ли не каждая уважающая себя газета сочла необходимым высказать свое мнение по поводу этого преступления. На телевидении в новостях, в программах, посвященных разгулу криминала в столице, убийство Пшеничного по дерзости исполнения заняло первое место.

Был момент, когда Ксению охватил страх. «А что, как выйдут на меня?..» Все жилки мелко затряслись, и стало холодно. Свет в комнате был погашен, и только телевизор с застывшим кадром убитого Пшеничного освещал кресло, в котором сидела Ксения.

— Нет, — стуча зубами, прошептала она. — Никаких улик нет.

И как бы в подтверждение ее слов диктор сообщила, что киллер вряд ли будет найден, так как он либо уже покинул пределы России, либо убит. Компетентные органы сошлись во мнении, что убийство было заказным, а значит, расследовать его почти не представляется возможным.

Сразу после выстрела Ксения запретила себе думать о Пшеничном. Но спустя год ее саму заинтересовала ее же реакция на совершенное убийство. Тень, дух и тому подобные потусторонние образы ее не преследовали. Уличить ее в преступлении, как показало время, оказалось невозможно. Так чего же бояться?..

«Это когда мотив ясен, когда можно установить прямую связь между убийством и полученной от него выгодой, тогда можно выйти на преступника. А мне какая выгода от убийства Пшеничного? — забавлялась рассуждениями Вежина. — Да никакая. Я его за всю жизнь раза два-три видела. Выгода — его дочери и сыну. А я-то тут при чем?..»

Однако, когда Милена встала во главе издательства, Ксения потеряла покой. Все, правда, шло по ее плану. Она сумела стать необходимой Милене, она сумела убедить ту, что ей, ее двоюродной сестре, можно доверять. Пшеничная предложила Ксении занять должность главного редактора. Какой карьерный взлет! Однокурсницы взвыли от зависти. Но видеть Милену на столь высокой ступени было для Вежиной каждодневной мукой, которую усугубляло сознание, что своим положением Милена, не зная того, обязана ей. Однако необходимо было выждать время.

Решение Милены пригласить в издательство Олега сразу не понравилось Ксении. Она исподволь пыталась отговорить сестру, но та взяла курс на семейственность в бизнесе.

«Голова закружилась! — наедине с собой изливала злобу Вежина. — Еще бы, со студенческой скамьи да во владелицы издательства. «Род Пшеничных должен стать знаменитым», — передразнивала она Милену перед зеркалом. — Скажите пожалуйста — Пшеничные! Тоже мне, Мамонтовы или Елисеевы со Смирновыми!..»

Но это, как оказалось, было только началом великих замыслов Милены. Громом среди ясного неба стало для Вежиной известие, что все состояние, движимое и недвижимое, Пшеничная завещает своему братцу Олегу. И лишь в случае смерти последнего все перейдет к ее матери, Зое Петровне.

Ксения была готова пустить себе пулю в лоб. Она похудела, почернела, она не могла ни работать, ни есть, ни думать. В голове, точно гвоздь, сидела одна мысль, что это она сама усадила Милену в кресло владельца издательства «Стас».

Милена, обеспокоенная здоровьем двоюродной сестры, предложила той поехать в Баден-Баден. Но Ксения отказалась наотрез. Она знала, что лекарство для ее выздоровления находится в Москве.

«Ничего, подожду еще немного, — приказала себе Вежина и добавила, бледнея от ужаса: — Только бы это ожидание не затянулось на десятилетия. Да нет, все в моей власти, — глядя на экран ноутбука, ответила она сама себе. — В принципе, смерть Пшеничного мне тоже принесла дивиденды. Во-первых, я отомстила ему, а во-вторых, я работаю главным редактором в его издательстве. Он, если это ему дано знать, от злости лопается. Да только не затем я его убивала. — И она вновь вернулась к мысли о сроке ожидания. — Милена может выйти замуж и пересмотреть завещание. Значит, нельзя терять времени. Придется сначала убрать Милену, а затем Олега».

Вежина стала готовиться ко второму убийству. И тут неожиданно Валентина Милавина до потери рассудка влюбляется в молодого Пшеничного. Обычно осторожная, она теряет чувство опасности. Вежина тем временем не преминула втереться к ней в доверие, обставив все так, что Милавина сама стала искать ее расположения, так как ей нужен был верный человек в издательстве.

— Олег такой красивый!.. — вздыхала Валентина. — Увлекающийся… — уже заранее как бы извиняя его, говорила она. — Однако я знаю по опыту, если увлечение прервать в самом начале, оно более не вспыхнет… — Ее взгляд с немой мольбой останавливался на Вежиной. — Ксения, я тебе так доверяю…

Ксения улыбалась, понимающе кивала и успокаивала влюбленную вдову:

— Я присмотрю за ним. Это, не стану скрывать, и в наших с Миленой интересах, чтобы у него были серьезные отношения только с одной женщиной. Он такой воспламеняющийся, что мы, признаться, опасаемся всех этих веселых и алчных девиц…

— Ну и отлично! — восклицала Милавина.

И вот как-то она обмолвилась при Ксении, что подумывает составить завещание в пользу Олега.

— Как ты на это смотришь? — спросила Валентина.

Ксения задумалась… и чуть не задохнулась от открывшейся перед ней перспективой.

«Если взяться за дело с умом, то у меня будут все шансы стать одной из самых богатых женщин страны…» Она с трудом восстановила дыхание.

— Ну что?.. — допытывалась Тина.

— Твои деньги, и ты имеешь право оставить их любимому человеку. Только, — замялась Ксения, — не говори Олегу, что кто-то еще в курсе твоих намерений. Он у нас непредсказуемый, если до него дойдет, что ты еще кого-то посвятила в свой замысел сделать его наследником, он может наотрез отказаться.

— Ты права. Все! Забудь! — рассмеялась Валентина.

Ксения перевела разговор на другую тему и исподволь с повышенным вниманием принялась рассматривать кабинет Милавиной.

Вежина и не предполагала, насколько захватывающими окажутся фантазии на тему убийства.

«Главное, — думала она, лежа на диване дома или в свободную минуту отдыха в своем кабинете, — это то, чтобы второе убийство ничем, ни единым штрихом не напоминало первое. Почерк должен быть совершенно иным. Кому выгодно убрать Милавину? Конкурентам! Вот под них и надо работать. Раздорский, Лонцова, Неклинов, — перечислила она имена основных соперников Милавиной в парфюмерном бизнесе. Совет директоров она предпочла не трогать. — Итак! — вдохновлялась Ксения. — Из трех кандидатур меня более привлекает господин Неклинов, чья сексуальная ориентация окутана голубой дымкой… Как бы убил он? — Она закрыла глаза и постаралась, насколько возможно, перевести свое сознание на «0». В голове началась чехарда. Обрывки мыслей, воспоминания, совершенно глупые, никчемные, путались, сменяя одно другое и утомляя мозг. Потом немного улеглись. Сознание постепенно освобождалось от хлама давно прошедших событий, становясь все светлее и светлее, и, наконец, все стало белым, как нетронутое полотно художника. Запрограммированный вопрос повторился уже без усилий Ксении: «Как бы убивал Неклинов?» — «Нежно, — получила она ответ. — Нежно, красиво…» — «А как бы убивал Раздорский?» — не удержалась она от любопытства. «Нежно, с любовью… Ведь он одно время был увлечен Милавиной…» — «А Лонцова?» — «Нежно, как бы сожалея, и ласково, чтобы не причинить боль…»

Вдруг весь внутренний взор Ксении заволок черный туман. Сосуды головы сжались, и кровь, пульсируя, с трудом проходила по ним, грозясь разорвать самый узкий. В испуге она открыла глаза и замерла, боясь пошевелиться. Когда пульс немного замедлил свое биение, она осторожно вздохнула, не поворачивая головы, открыла ящик стола, вынула ароматический стик Анти-стресс и сделала несколько нажатий шариковым аппликатором на виски и запястья.

«Значит, убивать надо нежно», — сделала вывод Вежина. И план нежного убийства в общих чертах был мысленно набросан. Потом пришлось заняться более скучными, но необходимыми деталями. А когда в торговом центре «Елисаветинский» Ксения увидела фигурки трех очаровательных маркиз, выставленных по случаю предстоящего карнавала, она поняла, что это последний штрих в ее плане.