Что увидела Кассандра

Мэри Рид – пиратка в мужском костюме, бушующее море, 1720 год

Мужчиной быть проще. Мать учит меня этому в раннем детстве, хоть и использует другие слова. Она просовывает мои руки в пиджак моего мертвого брата, смотрит на подстриженные волосы, крестится, ведь мы с ним так похожи, а возвращать к жизни мертвое тело – грех. «Стой прямо, – говорит она мне, – а если нужно будет что-то сказать, изобрази застенчивость». Ни дня в своей жизни я не была застенчивой, но уже предвкушаю новую роль. Я обнимаю бабушку, и она треплет меня по голове, говорит матери, что отдаст мне деньги, обещанные брату, и просит не возвращать. Я благодарю ее за урок, который теперь выучила как следует: раз мир скорее даст денег мертвому мальчику, чем живой девочке, я буду дочерью в сыне, сестрой в брате: мужчина станет ножнами, а женщина – мечом.

Я записываюсь в британскую армию.

– Быть мужчиной потрясающе! – говорю я в объятиях своего любовника. Мы оба прекрасно смотримся в форме.

– Да, но все это насилие… – говорит он, ложится сверху и прижимает меня к кровати для следующего захода.

Умирает он так же, как и все солдаты, – внезапно и молодым.

Я борозжу океан, меня нанимают на пиратское судно, я плаваю рука об руку с Энн Бонни и Калико Джеком на славном корабле «Месть», и никто не узнаёт во мне женщину. Я убиваю мужчин на дуэлях. По ночам я стою в вороньем гнезде[23] и смотрю на звезды, а когда заканчивается вахта, отправляюсь в кровать, к своей Энни. Она тоже пиратка в мужском костюме. Я обожаю ласкать женщину в ней.

Приди, любовь моя, сдайся мне. Ты само Терпение, ждешь меня весь долгий день, запертая в моей каюте. Моя пленная Принцесса, моя дорогая.

Энни переворачивает меня на спину для следующего раунда любви, но я продолжаю крутиться, пока не оказываюсь сверху.

Когда мы заканчиваем, я говорю ей, как спокойно море сегодня, какая яркая луна, в воде я видела стаю китов, их влажные горбы отдают серебром. «Представь, – говорю я, – как мы дома в милой Англии, сосем сифилитические члены мужей и ждем, пока на кухне вскипит суп». Энни смеется в мою грудь. Мы берем в руки иглу, только чтобы зашить парус или рану. Суп нам готовит кок. Наше путешествие на этом корабле длится так долго, что вяленое мясо закончилось: в супе только старая картошка да немного воды.

«Представь себе», – вздыхает она задумчиво, и я вспоминаю красную смородину, которую нашла в живой изгороди, когда еще была солдатом, вкус нагретых солнцем ягод, только что снятых с ветки. Я набрала их слишком много, сложила в платок и отнесла моему возлюбленному солдату. Когда я их дарила, они были уже не ягодами, а пятном.

Когда нас берут в плен, мужчиной быть быстрее. Всю команду сразу же вешают. Мы с Энни показываем наши животы, ибо правда зреем пиратскими детьми – детьми, чья судьба быть дикими и неукротимыми, как матери, что въебли их в этот мир, сильными и стойкими, как матери, что их вынашивают.

Не знаю, как умирает Энни. Моя смерть кровава и жестока, я храбро бьюсь до последнего вздоха. Коронер причиной смерти называет деторождение, но это неправда: я умерла в битве с дочерью. Она была еще сильнее меня, и ей не терпелось обрести свободу.

Диснейленд в Мексике