Стример

На деле же яма оказалась совсем не бездонной, а попросту оркестровой, правда оркестра в ней сейчас не было, а были на сцене перед ней трое молодых людей одетых в чёрные фраки и римские сандалии на босу ногу, что придавало действу некую театральную подоплёку. Влад сидел на первом ряду в какой-то московской филармонии и в нетерпении ожидал начала концерта. Трое на сцене как раз заканчивали настройку инструментов, так что ждать оставалось недолго, а пока есть время, Влад решил осмотреться. В зале было ещё с десяток человек и сидели они, что называется, вразброс, при этом было непонятно, то ли они сами так сели, то ли их кто-то рассадил, но впечатление складывалось такое, что они так сидят не просто так, а чтобы создать видимость заполненности зала и дабы не было больших, никем не занятых пространств. Впечатление и правда создавалось такое, по крайней мере у Влада, хотя со сцены это всё возможно выглядело по-другому, ведь трудно заполнить зал на сто мест десятью зрителями, впрочем, музыканты, на сколько успел заметить Влад, совершенно не обращали на это никакого внимания и готовились к концерту так, как если бы был аншлаг. Зрители были, надо сказать, разношёрстные, в том числе и по возрасту, начиная от подростка лет двенадцати, копавшегося в своём телефоне в ожидании начала представления, и заканчивая дамой в возрасте, который было трудно определить из-за шляпы с обширными полями и страусиным пером, воткнутым в центр, нависающей на глаза, а также программки, за которой она пряталась, изучая её. Впрочем, подумал Влад, отводя от неё взгляд, ей не было бы нужды прятаться за ней и скрываться за полями шляпы, если бы она наложила на себя чуть меньший слой «штукатурки», постепенно осыпавшейся на пол, создав там уже приличную кучку, которую, видимо, сформировала там женщина, усердно подпихивая её ногой под кресло. Одно слово, женщины, подумал Влад, обводя взглядом филармонию по периметру и считая ввинченные в стену факелы, горящие на высоте около трёх метров и разбрасывающие по помещению невесомую копоть, которая повисала там, где заканчивался поток тёплого воздуха её подхвативший, в том числе и на зрителях. Впрочем, те были не в обиде и просто смахивали её с лиц и одежды, продолжая невозмутимо ждать начала концерта. Это же должен быть какой-нибудь человек со стремянкой, навроде уличного фонарщика начала двадцатого века, подумал Влад, приписанный к филармонии, который разжигает эти факелы перед началом представления и тушит их по окончании. И как такое только ответственный за пожарную безопасность допустил, открытый огонь в помещении, этож надо же, впрочем, тут наверняка автоматическая система пожаротушения и огнетушители по углам расставлены, так что если что потушат, зато атмосфера какая создаётся, подумал он. Атмосфера и правда стояла особенная, приглушённый свет факелов, перебирание струн музыкантами на сцене и лёгкий приятный запах, доносящийся, видимо, из буфета довершал эту картину, исключение составлял лишь прикованный цепями к креслу в третьем ряду гражданин, который постоянно ими позвякивал невпопад и сопровождавший его сотрудник милиции, жмущийся у портьеры на входе в зал и старающийся не показываться людям на глаза, дабы не портить атмосферу праздника. Влад снова посмотрел на сцену как раз в тот момент, когда музыканты закончили настройку инструментов и заняли свои места. Тот, что с ситаром, присел на высокий барный стул неподалёку от правой кулисы, гусляр занял место в центре, обосновавшись на массивной дубовой скамье, положив руки на огромный, таких Влад никогда не видел, инструмент, а волынщик, сменивший надоевшие ему брюки на килт, уселся на низкий табурет, так что всему залу стало видно его розовое с кружевами исподнее. Впрочем, на это никто не обратил особого внимания, все ждали начала концерта, как ждал его и Влад, сосредоточив своё внимание на гусляре и гадая, сможет ли тот дотянуться до всех струн на его инструменте, не вставая со своей скамьи. Музыканты грянули, и не смотря на сомнения Влада, происходящие из большой географической удалённости одного инструмента от другого, стали играть слаженно и довольно мелодично, что было неожиданно и даже гусляр, не смотря на обширные размеры своего инструмента, каким то неведомым образом дотягивался до всех его струн, отчего создавалось впечатление, что руки у него увеличиваются по мере необходимости при игре на столь чудесном инструменте. Волынщик тоже не отставал и вовсю раздувал щёки, прижимая руками раздувшиеся меха инструмента, так что это немного походило на то, как если бы он тискал аппетитную барышню с бюстом пятого размера. Такие ассоциации были, судя по всему, ни у одного Влада, так как он стал слышать тихие смешки сзади, где сидела двумя рядами дальше дама в шляпе. Он обернулся, чтобы удостовериться в своём предположении и точно, дама, иногда хихикая, тыкала сложенной программкой в сторону волынщика, после чего тут же закрывала ей лицо, оставляя неприкрытыми только глаза, в которых прыгали маленькие шаловливые искорки. Впрочем, она могла себе воображать не то же самое, что и Влад, фантазии у всех разные, а просто могла, вот только что, заметить его исподнее, такое же, как у неё, отчего и нескромно хихикала. Чужая душа потёмки, в очередной раз заключил Влад и вернулся к действу, происходящему на сцене. Там же в игру «Удиви зрителя» включился и музыкант, играющий на ситаре, он каким-то неведомым образом умудрился усесться на барный стул в позе лотоса и продолжал играть на ситаре, использую вместо пальцев правой руки, пальцы левой ноги, что на изрядное время ошарашило Влада и полностью погрузило в процесс. Очнулся от этого он лишь тогда, когда музыканты вышли на коду и завершили произведение в прямом смысле на высокой ноте. Весь зал встал и стал аплодировать виртуозам не жалея ладоней, и даже мужчина с цепями привстал, на сколько они ему позволяли, и присоединился к общему буйству оваций, под пристальным взглядом милиционера, теребившего за портьерой свисток. После того как отгремели овации, гусляр предложил пригласить на сцену кого-нибудь из зала и вместе с ним исполнить следующую композицию. После этих слов дама в шляпе спряталась настолько, что от неё осталась только программка, зато закованный в цепи зритель оживился не на шутку и стал тянуть вверх руку, одновременно с этим выкрикивая, я, возьмите меня, как заправский отличник в классе отстающих. Но музыканты не восприняли всерьёз его порыв приобщиться к высокому, а просто пригласили на сцену ближайшего к ним зрителя, надо ли говорить, что им оказался Влад, сидящий по центру в первом ряду. С некоторой робостью, оно и понятно, выступать на концерте, да ещё перед такой требовательной публикой ему ещё никогда не доводилось, он поднялся на сцену. Гусляр, тут же подошёдший к нему, предложил на выбор губную гармошку или бубен, погрузив Влада этим своим предложением в полную растерянность, ведь ни на том, ни на другом, он играть не умел. Тогда, выбрав, с перепугу, что попроще, а этим попроще оказался бубен, Влад решил, наконец, поинтересоваться, что же за произведение сейчас будет исполняться. Гусляр не стал делать из этого какого-то секрета и прямо сказал, что сейчас они будут исполнять песню группы Uriah Heep «Sunrise», чем поставил Влада в очередной тупик. Выход из тупика он так и не нашёл, так что, когда послышались первые ноты мелодии, Влад просто вспомнил, как показывал руками фонарики Дэвид Байрон на сцене в Токио в 1973 и стал делать точно также только с участием бубна. Получилось довольно неплохо, и по странному стечению обстоятельств он даже попадал в мелодию, так что через некоторое время вполне освоился и полностью погрузился в процесс, разошедшись под конец настолько, что залез на монитор, стоящий на краю сцены и прыгнул с него в оркестровую яму, благо та оказалась довольно неглубокой. Выбравшись на сцену под оглушительный аплодисмент зрителей, Влад пошёл кланяться вместе с музыкантами, тем более что те на этом настаивали, беря его за руки и становясь рядом. Стоя посреди сцены и отвешивая поклоны, он то и дело смотрел то направо, то налево от себя, разглядывая костюмы артистов, те, казалось, блестели чем-то мокрым и немного от этого переливались под лучами софитов. В последний раз поклонившись и отведя взгляд от фалд их фраков, Влад выпрямился и отпустил крылья пингвинов, которые тут же разошлись по своим местам, а гусляр, оставшийся рядом, предложил пройти обратно в зал, плавным взмахом правого крыла.

Тут Влад и проснулся, с недоумением смотря на жёлтый свет фонаря, падающий в спальню, и не понимая, откуда в филармонии могли взяться пингвины. Он протянул руку к тумбочке и взял с неё телефон, часы показывали 2:03 ночи. Отложив телефон обратно и подумав, чего только не приснится, он повернулся на другой бок и стал отгонять все лезущие в голову мысли, дабы поскорей уснуть. Сон, ещё не успевший далеко уйти, видя такое примерное поведение Влада, решил тут же вернуться и погрузить его в новую фантазию.

Влад протёр запорошенные снегом глаза и снова стал хорошо видеть. Перед ним простиралась необъятная гладь снегов и льдов Антарктиды, по которой мерно прохаживались пингвины, отходя от кромки воды, после непродолжительного купания или кормёжки. Один императорский пингвин, только что выпрыгнувший на берег и скользящий на пузе поднялся и неловко передвигая лапами, побрёл к ещё одному пингвину, сидящему неподалёку и прикрывавшему своим телом малыша, который при приближении знакомого выскочил из укромного места и открыл рот, в который тут же была брошена маленькая рыбка подошедшим к своей семье пингвином. Тот, что только что накормил малыша, оказался папой, а заботливо укрывавший его всё это время пингвин, мамой, как успел выяснить Влад. За долгое время пребывания здесь, он уже успел научиться безошибочно определять пол, если увидит семейство вместе и здесь как раз был такой случай. Впрочем, всё могло оказаться совсем наоборот, и за малышом мог бы следить отец, а мама занималась бы добычей пищи, эти роли часто менялись, Влад знал это наверняка, так что не спешил быть голословным, чтобы не попасть впросак. На ровной площадке, в каких-нибудь двадцати метрах от залёгшего за сугробом Влада, расположились около тридцати особей и вели свой нехитрый быт, взращивая потомство, добывая пищу и спасаясь от хищников. Влад включил камеру и начал свой дневник путешественника с описания сегодняшнего утра и как ему славно спалось после того, как вчера ему удалось подкрасться к пингвинам вплотную и они уже практически приняли его в стаю, что немудрено, ведь он уже около двух недель появлялся рядом с их местом обитания и они должны были привыкнуть к нему как к родному. Каждый раз он подходил к ним всё ближе и ближе, иногда приносил с собой рыбу и кормил их с рук, иногда просто сидел неподалёку и наблюдал за ними, снимая интересные моменты из жизни этих восхитительных нелетающих птиц. Но планы у него были более амбициозные, чем простое принятие в группу, он хотел стать своим среди них, доказав тем самым, что человек спокойно может сосуществовать с большинством живых видов на планете, не пытаясь истребить их, а наоборот поддерживая. После таких громких его слов в географическом обществе, он тут же получил грант и волшебный пинок, который направил его прямиком в Антарктиду, дав, впрочем, как следует подготовиться к такой поездке. Один список оборудования занимал у него, прямо как в песне Высоцкого, которого направили в Москву за покупками, семь листов. Среди прочего тут был и снегоход последней модели с ребристыми траками для лучшего зацепа с возможностью дрифта и палатка на три персоны с прозрачными окнами и отдельно выведенным дымоходом от кованой печки и плитка на две конфорки с газовым баллоном, встроенным в неё, с возможностью гриля. В общем, денежный паёк Влад совершенно не стесняясь расходовал, прогуливаясь три недели назад по залу магазина «Всё для тебя, исследователь!». Можно же изучать дикую природу с комфортом, думал он, выбирая спальник из лебяжьих перьев под свой размер, а не так как этот Беар Гриллс, морозя свою пятую точку на льдине в поисках лучшего ракурса для снимка. Снегоход и сейчас стоял в паре метров от Влада и поблёскивал на солнце своими полированными боками, так и маня оседлать его, как дикого жеребца и навалить газа по полной. Влад немного полюбовался на него ещё раз и решив, что непременно пораскидает этот скучный снег по пути отсюда до палатки, истратив пару литров бензина на свои маленькие шалости, вернулся к видеодневнику. Съёмка шла своим чередом, он уже закончил описательную часть нового дня и был настроен перейти к основному событию, посещению лагеря пингвинов с той единственной целью, быть принятым в их общество и не выделяться на их фоне. Для этого у него всё было, и римские сандалии песочного цвета, с приделанными к ним изолентой перепонками и купленный в магазине Dolsche&Gavana фрак и конечно же венецианская карнавальная маска с большим носом, походящим скорее на клюв чем на нос, за что он её собственно и купил. Удостоверившись, что всё сидит хорошо, он приподнялся со своего лежбища в виде шкуры овцы и направился слегка вразвалочку и не торопясь к центру колонии пингвинов. Ещё на подходе, видя какой важный пингвин к ним приближается, они стали уступать ему дорогу, давая пройти, ибо не каждому пингвину дано носить Dolsche&Gavana и они это хорошо понимали, как понимал это и Влад и поэтому держался достойно. Дойдя до центра группы он окинул взглядом всё местное население и протянув правую руку вверх издал победный горловой звук, похожий на звук трубы в симфоническом оркестре. Пингвины, выслушав такой его призыв, начали мерно кивать головами, удостоверяя его, что он был услышан и понят. Видя такую их реакцию, Влад настолько преисполнился чувствами, что грудь его, от гордости, стала походить не то что на выпяченное колесо, а почти что на воздушный шар, готовый вознести его к облакам в любой момент времени. Умерив свои порывы, а то и правда можно улететь с континента, Влад перестал рассматривать плывущие по небу облака и обратил свой взор на стоящую перед ним толпу. Настал волнительный момент выбора. Осмотрев присутствующих, он заметил неподалёку одиноко стоящую самку, сжимавшую своими лапами детёныша, пары недель от роду, который спрятался в них почти целиком. Это было то что нужно, и Влад, переваливаясь с ноги на ногу, направился к ним. Доковыляв до места, он сел рядом с самкой по-турецки и стал ждать прихода отца. Вопреки ожиданиям, тот пришёл довольно скоро, весь обтекая водой и неся в клюве небольшую рыбку. Влад открыл рот и приготовился. Это был волнительный момент, от которого зависела судьба всей экспедиции, станет ли он своим среди них или нет? С таким материалом можно и к Малохову идти, подумал он, ожидая, кого же всё-таки выберет отец-пингвин. Пингвин же, немного сбитый с толку таким резким увеличением семейства, стоял около самки в раздумьях о том, сколько же его не было, и с кем это она успела? Впрочем, телепат из Влада был так себе и мысли пингвина могли одолевать совершенно другие, но спустя несколько секунд это стало совершенно неважным, так как пингвин нагнулся и опустил рыбку в открытую пасть Влада, чем невероятно порадовал его, ведь теперь можно было с полной ответственностью сказать, что экспедиция увенчалась успехом и он не даром ест свой хлеб, в данном случае рыбу. Подержав её во рту несколько секунд, дабы убедить отца, что он её съел, Влад незаметно выплюнул её на ладонь и скормил высовывающемуся из лап матери пингвинёнку. И как они её только едят, думал он, пребывая в умилении от того, как малыш заглатывает её целиком и смотрит на него в ожидании добавки. Родители стояли довольно близко от Влада и нежно глядели друг на друга, видимо, внутренне радуясь, какую хорошую семью они создали. Не мог сдержать своей радости и Влад, и широко раскинув свои руки, обнял всю семью с той нежностью и теплом, как иной сын обнимает своих родителей, благодаря их за то, что подняли на ноги и помогали во всех его начинаниях. Влад окутывал теплом и нежностью свою новую семью, не забывая, однако, и о непрерывно ведущейся съёмки при помощи одной нательной камеры и одной закреплённой на маске. Виды должно быть потрясающие, думал он, роняя скупую слезу на фрак от Dolsche&Gavana, я бы хотел выразить признание Академии, за оценку моих скромных заслуг в области кинематографа, эх, жаль, что за документальные фильмы можно получить лишь награду в специальной категории и нельзя претендовать на главный приз. В таких мыслях Влад продолжал обнимать семейство и не замечал, как за его спиной поднялась снежная позёмка и начала постепенно перерастать во что-то больше похожее на буран. Спустя несколько минут, когда ветер усилился настолько что стал задирать фалды фрака, Влад всё же очнулся от своих мечтаний и обратился всеми чувствами к действительности, а она была такова, в сотне метров от него, не больше, набирала силу самая настоящая пурга. Тут Влад полностью пришёл в себя и осознал, что сейчас будет, поэтому тут же поднялся с колен и со всем возможным достоинством стал перебирать ногами в сторону бугра, за которым стоял его снегоход. Сандалии утопали в снегу, а фрак настолько сковывал движения, что было непонятно, как люди вообще носят такую одежду. Пурга приближалась и Влад ускорился, насколько это было возможно, но неудобство его одеяния дало о себе знать и он со всего маху рухнул в пушистый снег сугроба, а когда поднял голову, перед ним сплошной стеной стоял снег. Он подумал, что нужно опять смахнуть его с лица, как уже бывало и раньше, но это действие не дало ожидаемых результатов, ведь снег сейчас был не на его лице, а стелился пеленой по всему окружающему миру, и смахнуть его одним движением руки было просто напросто невозможно. Он поднялся на ноги и стал потихоньку продвигаться, буквально на ощупь, в том направлении, где должен был стоять снегоход. Пройдя с десяток метров, он понял, что промахнулся мимо своей снежной техники, и немного изменив направление, стал искать его поблизости. Он менял направление ещё несколько раз, но поиски не приносили должного результата, а сам он стал понемногу замерзать. Тогда остановившись и всё хорошенько обдумав, он принял решение двигаться обратно к стоянке пингвинов, ведь там у него была семья, которая могла и накормить его и обогреть. Вопреки ожиданиям стоянку он нашёл сразу же, и немного потолкавшись среди местного населения, нашёл и своих приёмных родителей, которые немного нахохлясь, сбились в кучку вокруг детёныша. Влад пристроился рядом и приняв похожую позу стал третьим в этом хороводе вокруг малыша. Однако близость других пингвинов и тепло их небольших тел не сильно помогали Владу, он начинал мёрзнуть всё больше и больше и в голову ему стали закрадываться нехорошие мысли. Он стал вспоминать, как в недавно виденном фильме «Выживший» с Леонардо ДиКаприо и Томом Харди в главных ролях, герой ДиКаприо в безвыходной ситуации, когда его поджидала неминуемая смерть от переохлаждения, вскрыл свою лошадь и вынув из неё все внутренности, забрался в неё целиком, так что только нос остался снаружи и в таком виде переждал холода. Влад и сам не заметил, как вынул из-за пазухи нож с белой костяной ручкой и стал поигрывать им, обдумывая, как бы так вскрыть пингвина или нескольких, чтобы можно было забраться к ним внутрь и переждать эту бурю. От таких чёрных мыслей голова его пошла кругом и он и сам не заметил, как скатился с подушки.