Симфония сирен

— Нам сюда.

— Почему?

— Я здесь живу.

— Но ты должна была сказать: мне сюда. А вместо этого ты говоришь: нам сюда. Ты что, приглашаешь меня к себе? Так?

У меня была очень дурная репутация. Видимо, и у этой девчонки она была ничем не лучше моей. Но сейчас она почему-то решила поиграть со мной. Ну, что же, я ведь специалист по теории игр. Могу и поиграть. Наш случай вполне укладывался в рамки тех отношений, которые обычно так любят феминистки. А мне так хотелось, чтобы он не соответствовал каким-то заранее установленным нормам и схемам.

Всё это время, что мы общались, мне было с ней безумно интересно. Видимо, и она не осталась равнодушной ко мне, если рискнула позвать меня с собой. Но если я сейчас войду в гостиницу, то в силу вступит то самое знаменитое правило «одиннадцати минут», из под власти которого ещё никому не удавалось уйти. Можно много рассуждать о сексе, об оргазме, о чувственном удовольствии. Тонны рассуждений на эту тему испаряются перед лицом магической фразы, состоящей всего из двух слов: «одиннадцать минут».

Люди могут совокупляться в своих квартирах, в офисах, в ночных клубах. Всюду в самых неподходящих местах и на разных и всяких поверхностях: горизонтальных, вертикальных и даже слегка наклонных. Они могут страстно любить друг друга в порыве больших чувств, удовлетворять свою безмерную похоть или внезапно проснувшееся желание заниматься любовью или обычным трахом. Все эти совершенно различные по своим ощущениям события связывает воедино лишь одно обстоятельство: любовный акт длится, в общем и в среднем, всего одиннадцать минут. Именно в эти минуты проявляется истинная сущность любого мужчины и любой женщины. И это же является самым эффективным тестом, определяющим то, какова будет судьба их дальнейших отношений.

Люди могут дружить с детства, знать друг о друге всё, считать себя безумно влюбленными в друг друга. Но именно эти одиннадцать минут могут чрезвычайно убедительно продемонстрировать им, что у них нет будущего. А бывает и так, что окинувшие друг друга случайным взглядом в толпе два абсолютно незнакомые человека испытывают такую силу влечения, какая приводит их в ближайший отель. И эти же одиннадцать минут оказываются для них «вратами рая».

Так вот, для меня в этот вечер именно они и раскрылись. За окном стало почти светло, и было ясно, что наступает рассвет. Отведённые нам статистикой одиннадцать минут давным-давно истекли. И после этого прошло ещё немало времени. Но всё то, что происходило между нами, абсолютно не укладывалось в это дурацкое правило. А ещё всё это не было похоже ни на что из того, что когда-то и с кем-то было со мной в моей прежней жизни. И для меня вдруг стало очевидным, что когда мы вместе, всё следует мерить в новых, ещё неведомых миру единицах исчисления времени. Наверное, их просто не успели придумать.

Когда после этой сумасшедшей ночи мы проснулись и пошли завтракать, я сказал ей самую дурацкую фразу, которую смог придумать:

— Я наконец-то понял, что такое «Симфония Сирен». Ведь настоящие сирены бывают только в мифах. И поют так сладко, что все моряки, которые следуют за этим пением, просто погибают. Недаром сам Одиссей залепил свои уши воском, чтобы не слышать их. Так вот, оказывается, что ты и есть та самая Сирена, чудом пережившая всех и вся и превратившаяся в роковую красотку. Теперь ты сочиняешь разные-всякие сказки про «Симфонию Сирен» и заманиваешь в свои сети таких дурачков, как я.

— Мне ты не показался дурачком.

— Помолчи, пожалуйста. Дай договорить. А ещё ты пытаешься доказать всем, что практически сирена и гудок ничем не отличаются друг от друга, кроме протяжённости звука. Заставляешь всех забыть о сиренах из старинных легенд. Я тебя внимательно выслушал и наконец-таки разгадал твою истинную сущность. Всё это я говорю тебе только потому, что хочу озвучить своё решение.

— Какое?

— С сегодняшнего дня я буду называть тебя просто Сиреной. Морской Сиреной, а не сиреной скорой помощи. Смирись с этим.

— Ну, чтож. Сирена так Сирена. Сама напросилась.

***

За эти три месяца я очень многое узнал об этой

Сирене. В том, что о ней говорили, было очень много лжи и совсем мало правды. В сухом остатке я получил всего лишь несколько фактов. Знал, что у неё есть родители и брат, живущие в Санкт-Петербурге. Брат был старше её на целых десять лет. Выяснил, что она вернулась в Баку, в город своего детства, после того, как рассталась с мужем. При этом она всем объясняла это очень веской, по её мнению, причиной:

— Ну, все же знают, что Баку лечит. Может, и меня вылечит?

А потом ещё выяснилось, что она хотела создать специальную платформу для торговли предметами искусства в интернете. И была настолько самонадеянна, думая, что её убогих знаний будет вполне достаточно для того, чтобы реализовать столь сложный проект. Конечно же, меня радовало то, что она была обучаема. Многое хватала на лету. Но высокий интеллект никогда не может восполнить недостаток знаний.

Конечно же, я привлёк к работе со всеми её проектами очень серьёзных специалистов. Спустя какое-то время у этой весьма амбициозной задумки начали вырисовываться реальные контуры. Сирена целиком и полностью погрузилась в проект. Всех участников она поражала своей работоспособностью и какой-то фанатичной преданностью делу. В результате всё так удачно сложилось, и проект, в конце концов, заработал. Пока не в полную силу, всего лишь в рамках пилотного, но заработал. Она же просто вся светилась от счастья.

— Мы это сделали! Да здравствуем мы!

— Я рад.

— Послушай, а почему ты всё время мне помогаешь? Причём совершенно бескорыстно. Ну, если не считать того, что я сплю с тобой?

— Никогда не думал, что ты способна так опошлить наши отношения!

— Правда не может быть пошлостью. Скажи, а?

Я как идиот поднял наверх правую руку и сжал её в кулак:

— Клянусь говорить только правду. И ничего, кроме правды. Ну, ты ведь знаешь, я специалист по теории игр.

— Да, знаю.

— Фильм «Игры разума» видела?

— Конечно. Только жаль, что на русский язык так

неправильно перевели его название. И предельно всё исказили. Ведь по-английски это было просто прекрасно: «A Beautiful Mind».

— Ну, тогда ты, наверное, знаешь, что вся эта история связана с лауреатом Нобелевской премии Джоном Нэшем. Это не буквально его жизнь, но что-то близкое к ней. Так вот, в теории игр есть так называемые стратегии Нэша. Они доказывают, что, оказывается, быть альтруистом очень выгодно. Так что я — альтруист, чьи убеждения основаны на науке. Радуйся.

Но она и не думала радоваться. Откопала все эти стратегии. Перелопатила кучу литературы. Многого понять так не смогла. Измучила меня своими вопросами. Я не выдержал в тот момент, когда она, после проведенной вместе прекрасной ночи, стала терзать меня вопросами о том, чем игра «Пять пиратов» отличается от игры «Принцессы и чудовища», почему все эти игры включают в свои дурацкие названия слово «дилемма»: «Дилемма заключённого», «Дилемма доверия», «Дилемма добровольца» … В результате я просто оделся и ушёл. Так и не ответив ни на один её вопрос.

На улице я всё же сумел расслабиться и начал громко хохотать. Ведь со всеми своими девушками я никогда не разговаривал. Ну, разве что перебрасывался парой фраз. И, конечно же, я никогда почти не разъяснял им сути каких-то там стратегий. Комичность всей этой сегодняшней ситуации была запредельной. Но оказывается, что такое тоже бывает возможным. Для этого надо жить в некоем особом состоянии. А именно в состоянии безрассудной страсти. Кажется, наша ситуация и была в точности такой.

Но, мне было очевидно, что всё это не может длиться очень долго. Такому состоянию просто жизненно необходима трансформация. А может быть, даже перезагрузка. И рано или поздно она произойдёт. Иногда мне казалось, что наша страсть превращается в любовь. А порой я был уверен, что нас связывает лишь жгучая ненависть друг к другу. Но чаще всего всё то, что происходило с нами, можно было охарактеризовать как нечто, для описания которого нужно было использовать лишь частички «не». Было очевидно, что это не любовь. Это не желание. Это даже не похоть или влечение. Это просто непонятно что.

Уже потом, далеко от Баку, я вдруг осознал, что встреча двух людей, которые открыли себя в друг друге, поняли друг друга, познали друг друга — это всегда чудо. А чудо — это всегда миг. Вот сейчас оно есть, а спустя мгновенье его уже нет. Вернее, это чудо из чудес. И день встречи таких людей останется в памяти каждого из них. Навсегда. В моей — так уж точно.

А ещё рядом с ней я понял, что человек не зеркало. Он одновременно и отражатель, и излучатель. Мне казалось, что эта Сирена хочет превратить меня в зеркало. В обычное банальное зеркало. И от меня требовалось лишь одно — предельно чётко отражать её желания и превращать их в мои собственные. Я и делал это. Пока мог. Но перестал это делать тогда, когда всё отведённое мне время закончилось. Просто истекло. Ведь время — это самый коварный наш союзник. Союзник, который вдруг может обернуться самым зак лятым врагом.

***

А потом мы как-то поужинали втроём. С ней и

её братом. Он объяснил мне, что раз в полгода он, как правило, наведывается сюда на пару-тройку дней. Когда они уезжали из Баку, она была совсем маленькой девочкой. Но оказывается, что каждый год они всей семьёй приезжали сюда на лето. Вот так и сложилось у неё такое впечатление, что Баку — это город праздник.

Она пыталась мне разъяснить, что эти три дня пребывания здесь её брата надо просто вытерпеть.

— Понимаешь, папа, мама и мой любимый братец считают, что время от времени надо устраивать ревизию того, как же я всё-таки здесь живу. Проверять, чищу ли я зубы по утрам, выяснять, а не убила ли я очередного ухажёра и не закопала ли его за плинтусом, не начала ли я употреблять наркотики… Список можешь продолжить сам. Фантазия у них отменная. В результате мой братец получает вполне чёткие инструкции и едет сюда почти как гоголевский персонаж. И мне всегда бывает неловко, когда я его вижу. Я снова чувствую себя маленькой, беспомощной девочкой. А ещё мне почему-то страшно. Сейчас же страх куда-то пропал. Ведь я же уже не одна. У меня есть ты.

— Но ты же хорошо знаешь, что я скоро уеду.

— Ну, вот когда ты уедешь, пусть тогда и проверяют.

А потом её брат, выискав на бульваре самую лучшую чайхану, пригласил меня на разговор. Я ожидал от предстоящей беседы чего угодно. Был уверен, что она будет окрашена исключительно в негативные тона. Но с первой же минуты он почему-то стал благодарить меня. При этом он был уверен, что я действительно какой-то необыкновенный человек, почти волшебник и обладаю какимито сверхъестественными способностями. И что именно они позволили мне вернуть его сестру к жизни.

— Вы знаете, она всегда была исключением из всех правил. Школу окончила в пятнадцать лет. Университет — в девятнадцать. За год прошла магистерский курс. При этом она всё-таки из категории тех удивительных людей, у которых оба полушария предельно задействованы. Её интеллектуальные и художественные запросы лично у меня вызывают восторг и восхищение. А ещё и опасение за её судьбу. Я боюсь за неё потому, что несмотря на все свои необычайные способности, она абсолютно беззащитна. А ещё при этом она вся как оголённый нерв.