Симфония сирен

Потом он замолчал. Уже когда мы допивали второй чайник, он всё как бы уже подытожил:

— Вся эта история с замужеством просто изничтожила её. Нет, не надо вам воображать себе что-то криминальное, постыдное и ужасное. Он был блестящим молодым человеком. Умным, ярким, образованным. К тому же ещё и очень удачливым бизнесменом. Был безумно влюблён в неё. Да и она души в нём не чаяла. А потом началась какая-то безумная битва двух «я». В результате он «поломал» её.

— Как?

— А вот этого никто не знает. Ни она, ни он ничего не рассказывают.

— Почему же вы думаете, что с ней всё же что-то не так?

— Когда они только расстались, она просто на всех углах кричала о том, как же она счастлива, что всё это кончилось. Больше всего радовалась своей свободе и тому, что избавилась от изничтожающей её системы введённых им запретов и ограничений. Казалось, что теперь всё будет хорошо. А потом вдруг обнаружилось, что она в глубокой депрессии. И сама уже не справлялась с ней. Попросила помочь. Мы перепробовали всё. Но ей так и не стало лучше. Именно в тот момент она вдруг решила вернуться в Баку и пожить одна. Ей это немного помогло. Но всё равно, по существу, это была просто бледная тень моей сестры.

— Плохо представляю себе, какой же она была когда-то. Но должен сказать, что я встретился с яркой, умной, предельно уверенной в себе девушкой. И никакой депрессии у неё не было и в помине.

— Она очень хорошая актриса. Особенно ярко это проявляется тогда, когда ей надо кого-то очаровать. Ну, скажем вас. Она мне всё объяснила. Не мои это тайны, поэтому ничего сказать не могу. Уверен лишь в одном. Именно контакт с вами вернул ей веру в себя. Она утверждает, что это было настоящее волшебство. Так, что вы правы в чём-то. Но вместе с тем всё же и не совсем правы.

— А можно ещё один вопрос?

— Конечно.

— Говорят, что у вас в Баку есть прекрасная квартира. Почему же она живёт в отеле?

— Она ненавидит одиночество. И порядок тоже.

Всё время утверждает, что хаос — это жизнь. А скучный и упорядоченный мир — это начало конца. Про сто смерть.

— Странно. Надо же. Уверен, что все, кто занимается синергетикой, страшно обрадовались бы таким словам. Общение с ней всегда напоминает мне сидение на пороховой бочке. Никогда не знаешь, в какой момент рванёт. У вас тоже бывает порой такое ощущение от неё?

— Бывает, бывает… С ней всегда может быть то, что никогда и ни с кем не бывает. Большое вам спасибо за то, что вы помогли ей реализовать её стартап. Мне очень жаль, что вам надо уезжать. Но кто его знает. Может быть, это и к лучшему. Иногда такие отношения перегорают. И могут отравить своими токсичными отходами всё вокруг. Надеюсь, что всё к лучшему. Я рад, что познакомился с вами. Спасибо вам за всё.

Вот такой очень и очень воспитанный братец. Я всё-таки так и не понял, зачем же мы встречались. Нового он мне ничего не сообщил. Равно как и я ему.

Разговор же у нас получился ни о чём. И ничего не дал ни ему, ни мне. Какая-то дежурная, будто для галочки проведённая беседа. Казалось, что он готовит отчёт для кого-то и там отдельным пунктом стояло требование о встрече со мной.

Я улетел из Баку ровно в срок. Старался последние два дня своего пребывания здесь просто не общаться с ней. Потом не выдержал и пригласил её на ужин. Мы посидели. Что-то съели вдвоём. И ухитрились не произнести ни единого слова. Из ресторана я сразу поехал в аэропорт. И всё ругал себя за то, что даже не поцеловал её. Просто в последнюю минуту всё же коснулся губами её запястья. С тем самым браслетом из кручёных ниток, что мы когда-то вместе купили в Старом городе.

На целый год я погрузился в совершенно другую среду. Не брал ни выходных, ни отпуска. Практически ни с кем не общался. Просто работал на износ. Не по мере сил и возможностей, а сверх них. Я вычеркнул её из своей жизни. Старался не думать о ней. Я был властен надо всем, кроме своих снов. А снилась она мне каждую ночь. И ничего я с этим поделать не мог. Сны эти были настолько реальные, что утром моя постель свидетельствовала о том, что у меня были отнюдь не романтические контакты с моей девушкой.

А потом мне предложили новую работу. Это была не работа, а мечта. Перед тем, как приступить к ней, я решил пару недель отдохнуть. Планировал неделю побыть в Париже, а неделю провести в Баку. Устроившись в моём любимом отеле «Ленинград», я сразу же отправился в Центр Помпиду. Эпатажность этого Центра всегда импонировала мне. Проведя там пару часов, я отправился в кафе на последнем этаже. Пообедал там. Посмотрел из окон на прекрасный вид, открывающийся отсюда на крыши Парижа.

А потом я зашёл в книжный магазин этого Центра. Хотел купить какие-то сувениры. И вдруг я увидел эту книжку. Она была чёрного цвета. Очень странная книжка… Она так и называлась: «Баку. Симфония Сирен». К ней ещё прилагались два диска. На одном из них было написано: «Энтузиазм! Донбасская симфония». А второй диск назывался точно так же, как и сама книжка: «Баку. Симфония Сирен». Это был перевод с испанского издания. Всё здесь было перемешано в одну кучу: Арсений Авраамов и Дзига Вертов, Игорь Северянин и Эль Лисицкий, Василий Кандинский и Даниил Хармс. И ещё уйма разных и всяких имён. Я долго раздумывал о том, покупать одну книжку или две? Купил всё же две.

В этой книжке у русского авангарда были чётко указаны границы: 1908–1942. «Ленинградская симфония» Шостаковича была обозначена как финальная точка в истории русского авангарда. Исполненная в блокадном городе, она должна была продемонстрировать всему миру силу и мощь человеческого духа. Что она и сделала тогда. И продолжает делать сего дня. И будет, конечно же, с таким же успехом делать это и в будущем.

Держа в руках эту книгу, я испытывал очень странные чувства. Мне казалось, что сама судьба посылает мне некий сигнал с помощью этой книжки. Я решил больше не оставаться в Париже. Наутро полетел в Баку. Во мне почему-то жила безумная надежда на то, что может быть ещё всё удастся вернуть. И вопреки всем предсказаниям великих философов, мне удастся ещё раз войти в ту реку, в водах которой я чувствовал себя самым счастливым человеком.

Как некий талисман, я держал в руке эту книжку. На ней ещё было написано, что это семьдесят две ключевые работы русского авангарда в области музыки, поэзии и агитпрома. Я цеплялся за слово «key» и меч тал о том, чтобы боги были благосклонны ко мне.

Пока летел, я думал о том, что может быть, эти ключи родом из прошлого помогут мне открыть двери, ведущие в наше общее будущее. А может быть, это была всего лишь иллюзия человека, плохо понимающего, чего же хотят женщины на самом деле. Кто знает? Или кто захочет узнать? Я захотел. Лучше бы я этого не делал.