Командировка

— Страшно. Но в тоже время и в лучших снах не видел такой возможности самостоятельной работы. Думал, что еще долго придется быть на посылках! Здорово! Мне даже нравится такой поворот.

— О! Тогда точно сработаемся, ну пошли переодеваться — покажу, где робу брать.

Вскоре перезвонила жена и получила от доктора короткую просьбу вечером не отлучаться и гостей не звать, говорить о предложении по телефону не хотелось, несмотря на ее определенный протест и законное любопытство. Остаток дня пролетел очень быстро. Доктор Тсакара оказался потомком норвежских эмигрантов, весьма эрудированным и грамотным по специальности. Многое из его знаний, правда, пока находилось в полу теоретической стадии, но необходимым практическим набором навыков он уже вполне владел. Оставлять такого на хозяйстве было рискованно, но в категории вполне оправданного риска — Ваня не сомневался, что новичок еще наломает дров, но сам же с наломанным разберется. На шишках учатся, а возможность самостоятельной работы для молодого спеца зачастую не наказание, а действительно подарок — реальный шанс стать просто спецом, без обидной приставки «молодой». Сменщиком Ванька остался вполне доволен. На прощание Айван ему перевел древне-советский лозунг-афоризм на случай непредвиденных трудностей: коллега, по всем вопросам «любите книгу — источник знаний».

В конце дня зашел Феррари. Доктор еще не переоделся, поэтому условились, что встретятся через несколько минут в ресторане, где Скотт возьмет столик поукромнее. Шевис весьма дешевый ресторан с хорошей кухней, и там всегда довольно много народу, в толпе сослуживца не было видно и пришлось просить официанта провести. Скотт сидел за стаканчиком своей любимой смеси виски Джим-Бим с Кока-Колой. Айван сделал заказ и спросил стакан Бад-Лайт, самого пролетарского пива с пониженным содержанием алкоголя — будучи судмедэкспертом, у доктора автоматически получалось пересчитывать выпитое на концентрацию спирта в крови. Выходить за законные рамки не хотелось, да и ездить под газом Ваня не любил. Наплевав на ведомственные инструкции, мужики быстро обменялись информацией о том, что кому предложено. «Видишь, Айван, пойду поработаю в арабском Гестапо», шутил Скотт — у Пентагона напрочь отсутствовали иллюзии о том, что после оккупации не начнутся теракты и убийства. К этому готовились, и за этим обратились к Шефу, а тот позвал Скотта. Шеф заметил склонность Феррари несколько злоупотреблять спиртным, что стало проявляться сразу после его весьма скандального развода, вот видимо и решил устроить встряску одному из своих лучших сотрудников. Что ж, тоже правильно. И совсем правильно, что босс не стал скрывать ход своих мыслей от самого Феррари — такое действует лучше, чем формальные предупреждения. Обсудив реально положение, сотрудники пришли к выводу, что поработать бок о бок в Ираке вряд ли получится, возможно, даже не получиться встречаться в Вашингтоне, весь инструктаж должен пойти «классифайд», под грифом, тут уж не до болтовни. Хотя оставалась надежда видеться в гостинице, по крайней мере, до команды на выезд. Условились зарезервировать соседние номера в рекомендованном военными отеле, затем отужинали и разошлись. Холостяку Скотту было легче, а семейному Ване еще предстоял тяжелый разговор с женой.

Ненси Доу, чью фамилию Иван взял сразу после свадьбы, была, что называется, коренной американкой чистых англо-саксонских кровей — ее родство числило даже каких-то героев времен Войны за Независимость. Несмотря на прекрасное образование, она была вполне пуританского воспитания, любила воскресные походы в Пятидесятническую церковь и рассуждения о благодати — полная противоположность материалисту Ване. В семье существовало негласное правило, устраивающее обоих — никогда не качать права и не вести атеистических разговоров. Хотя под влиянием жены Ваня сам давно уже не был атеистом — его личное мировоззрение можно было описать как некое неохристианство без фундаменталистских заскоков, типа отрицания эволюции, происхождения человека или библейского возраста вселенной.

Родом из Южной Каролины, Ненси оказалась на Западе совершенно случайно, приехав на стажировку в одну из университетских клиник, где и встретилась с Айваном. После брака довольно быстро и к всеобщему удивлению коллег нарожала одного за другим трех деток, что полностью соответствовало ее моральным понятиям о божьей заповеди «плодитесь и размножайтесь», однако при этом умудрилась не забросить медицину и даже закончить свою специализацию детского ЛОР-врача. Женщина активная и смелая, она подбила мужа на авантюру — они залезли в немыслимые долги и открыли собственную маленькую клинику. Понятно, что название «клиника» звучит слишком громко для того, что они имели — по сути дела это был простой врачебный офис с амбулаторным отделением детской ЛОР-хирургии. Если не считать среднего медперсонала, то из врачей там была только сама Ненси, да и один единственный анестезиолог, работающий только по операционным дням парт-тайм, некий аналог «на полставки». Доход был не велик, да и пока уходил преимущественно на выплаты банкам и страховым компаниям, хотя в абсолютном исчислении многократно превосходил Ванькину зарплату. Семья, конечно, не бедствовала, но и особо не шиковала.

Сразу перед рождением первенца Ванька вызвал на ПМЖ из России своих родителей — теперь проблема бэбиситтеров, уборки и готовки отпала сама собой. Ненси, или Неська, как ее называл Ваня, была такой жизнью весьма довольна — ее собственные предки на старости лет больше всего ценили прайвэси, и навещали дочь не чаще раза в год, обычно под День Благодарения или на Рождество. Помощи от них ждать не приходилось. Практично, по-американски подсчитали, что держать русских стариков куда лучше, чем тратиться на безграмотных мексиканок, способных вытворить неизвестно чего в твоем доме. Ненси научилась варить борщ (правда, он у нее сильно отдавал луизианским соусом), а дед с бабкой выучили некий минимум английских слов, позволявших худо-бедно общаться с невесткой. Ванькины дети со стариками говорили на тарабарской русско-английской смеси, переходя на чистый английский во всех остальных случаях. Семья получилась пестрая, что, в общем-то, для Америки не редкость.

В тот вечер Ненси извелась — женское предчувствие никогда не обманывало ее в отношении мужа, она знала, что будут неприятные известия. Однако, узнав о предстоящей командировке, она не стала отговаривать Айвана, необходимость работы с захоронениями жертв Саддамовских репрессий легко вписалась в ее понятие о христианском долге. Единственное, чего она просила, так это обходиться без глупостей и геройства — детям нужен отец, а не светлая память о нем. Да и срок в три месяца не казался таким уж страшным. Хуже дело оказалось с мамой: старушка стала плакать, пить корвалол — ее любимое и привычное снадобье, купленное исключительно из-под полы в русских магазинах. Наконец даже Неська не выдержала и выдала свекрови таблетку лоразепама из своих домашних запасов — к корвалолу она относилась весьма скептически, так как такого лекарства в американской фармакопее просто нет. Отец же сказал — ну раз ты работаешь в своей конторе, то тебе и ехать, правда, пожалел, что Ваня не ушел с работы пару лет назад, когда ему предлагали место обычного патолога в Саттер-госпитале. Патанатомия, конечно хорошо, но Ваня любил судебку. Тут тоже ничего не попишешь.

На следующий день Ванька самым бессовестным образом скинул главную часть работы доктору Тсакаре, а сам бегал оформлять документы, заказывал билеты, резервировал гостиницу сразу для себя и для Феррари. На обеденном перерыве даже умудрился слетать в банк, где подписал перевод своей зарплаты на директ-депозит личного счета жены — он справедливо рассудил, что на текущие расходы ему должно хватить за глаза одних пентагоновских денег. В конце дня его и Скотта еще раз вызвал босс, потряс им руки, пожелал удачи и вручил кредит-карты для оплаты командировочных расходов и так называемых дэйли-эллаунсез — что-то вроде суточных (каждый день можно тратить 94 доллара казенных денег на жратву, такси и что хочешь, не считая оплаты гостиницы и билетов ). Понятно, что такая приятная возможность будет отсутствовать в самом Ираке, а неиспользованные суточные на руки не выдаются — Америка тоже умеет хитро экономить на своих служащих.