Загадочный пациент

Праздник кружит голову, пополняя эндорфины в организме. Вокруг так и слышны шутки и комплименты друг другу. Мы так соскучились и теперь не можем наговориться между собой.

Миша обнимает меня и слышу, как он выдыхает запах моих волос. Он гладит мне спину, зная как она обычно болит к вечеру.

- Мои Веснушки. – шепчет он, перемещая ладонь на живот. Его рука накрывает половину живота, образуя кокон безопасности. Эту близость чувствуют и дети, они тут же начинают тянуться к своему отцу.

Счастливо улыбаюсь.

Не сомневаюсь, что мои девочки будут красивыми и солнечными. По другому и не может быть, они не смогут вырасти плохими или грустными среди любящих их людей. Я сделаю все ради их счастья.

- В детстве жутко стеснялась их. – признаюсь ему. – Меня назвали конопатой в школе, поэтому я воровала у мамы тональный крем и мазалась им, чтобы скрыть веснушки.

- Ну и дурочка. – нежно ругает меня муж, целуя в макушку. – Если бы я это слышал, то пооткручивал бы головы твоим одноклассникам. Но если хочешь, я узнаю, где они живут и сделаю это сейчас.

Он так соблазнительно это говорит. Мне хотелось бы раствориться в нем. Всю жизнь ходить с его рукой на животе.

Майлз.

Глядя на весь этот шум, вспоминаю фильм «Один дома», когда все взрослые бегают в панике по лестнице, пытаются хоть что-то организовать между собой. Полный хаос.

У нас все один в один.

Еще и дети как-то умудряются пробегать между ног. Страшно ходить, еще пришибёшь кого ненароком.

- Ты не собираешься возвращаться в Москву? – раньше никогда бы не подумал, что нас троих разбросает по разным странам. Лука во Франции, Алан в Италии и я, как самый патриот, в России.

И хотя у каждого их нас есть свой личный самолёт, нет возможности из-за работы сесть в него и повидаться.

- Пока нет. – признаётся друг.- Вы и больница в надежных руках, а мне так хорошо на Сицилии. Нет никакого адреналина и постоянной погони за кем-то, только умиротворение и размеренная жизнь.

- Жаль, но за тебя я рад. Вы с Ритой сильно преобразились в лучшую сторону. – хлопаю друга по плечу. – Я даже не узнал сразу твою суженную.

- Она всегда была такой, просто Вы не замечали. – с улыбкой говорит Алан и бросает быстрый взгляд полный нежности на беременную жену. – Кто знает, может наши мальчишки и девчонки еще породнят нас?

- Ваш сентиментализм отвратителен. – Лука подходит к нам и садится на диван, закидывая ногу на ногу. – Между прочим, сейчас самое замечательное время, цените его. Потому что, когда у тебя родятся дочери, все о чем ты сможешь думать, это как защитить их. По ночам будут сниться сукины сыны пытающиеся забраться им в трусики. Иногда во сне я отстреливаю им бошки, чтобы не повадно было другим. Но еще хуже, что приятнее отсидеть в окопе неделю без туалета и еды, чем три часа на детском концерте, когда ни у кого ничего не получается. Танцоры не танцуют, певцы не поют, но нужно хлопать и делать вид, что у них талант. – Друг смахивается блестящие звездочки со своей густой бороды. – А у тебя, когда родятся пацаны, прийдется балансировать между отцовской заботой и необходимостью воспитать из них что-то стоящее. И постоянно гасить желание – убить. Потом они начнут покупать презервативы в шестнадцать и пиздец.

Мы с Аланом заходимся смехом. Макс редко, как ребенок, доставлял своему отцу хлопоты, но метко.

Недавно его учительница французского, молоденькая девушка, старше его на семь лет, пришла к Алисе с Лукой сдаваться. Она беременна от их сына. Нужно было видеть их лица. Макс время даром не терял на уроках французского, изучил все приемы, брал все от уроков.

Эта история так взбаламутила весь дом, что не укрылась даже от Алёны. Девочка была шокирована, ее любимый брат спал с учительницей. Она так обиделась на него, что до сих пор не разговаривает.

К великому счастью, ее беременность оказалась ложной. Но Максу все равно пришлось сменить школу и походить к стоматологу, чтобы вставить обратно выбитый зуб. Вроде бы с тех пор он более тщательно подходит к выбору пассий и защищенности секса.

Иногда мне из-за всего этого становилось страшно, какой из меня получится отец?

У меня никогда не было семьи, я даже не знаю, как себя вести и что нужно делать в тех или иных ситуациях. У меня не было примера перед глазами.

Нашим детям никогда не расскажешь историю знакомства с их мамой, такие вещи не для детских ушей.

Но зато я смогу рассказать им, что наша любовь изменила нас и окружающих.

Я вижу, как Колибри изменилась и выросла за это время. Мне приятно осознавать, что за эти два года она перестала бояться своей тени и стала более решительно поступать. Она не дрожит и не падает в оброк при каждом нестандартном случае на ее пути, стойко выдерживает удары.

Малышка доверяет мне.

Она лучшее, что могло случиться со мной. НЕ смогу отказаться от утренних поцелуев и ласк, от ее завтраков. Они так крепко засели в моей жизни. Не смогу. Легче умереть.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что она единственная кого я любил. То, что я чувствовал к Алисе была симпатия и может быть немного желание, почувствовать на себе эту бурю чувств. Не было и грамма той дикой любви и вожделения, что я чувствую к Анне Зале.

Да. Она больше не Басиева. Она моя. Помеченная моей фамилией. Моя женщина. Мать моих детей. Греет мою постель. И всегда будет моей.

- Так! Быстро! Скоро двенадцать, нужно успеть загадать желание! – Алиса громко дает всем команду подойти к столу. Собрать такую публику в одном месте целое испытание, но она справляется.

Когда-то взбалмошная непоседа превратилась в настоящую крестную мать, которая руководит всеми и направляет в нужное русло. Настоящая Гроссерия, жена Дьявола.

Лука подходит к своей жене и одним движением пересаживает ее к себе на руки, обхватывает за талию и притягивает плотно к себе. Быстрый и властный жест не оставляет сомнений - кто в доме хозяин.

Анна.

Закутываюсь носом в подмышку Миши, вдыхаю ее запах и улыбаюсь сама себе.

Тук. Тук… Сердце вместе с боем курантов отбивает приближение нового года.

Как же я счастлива. Поднимаю глаза на любимого.

- Миша… Миш… - заставляет его посмотреть на себя и встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. Целую. – Я люблю тебя, слышишь?

- Я тоже люблю тебя. – он стискивает мою попу и рвано дышит, немного рыча. Смеюсь, осознавая что он на пределе, ему хочется сейчас взять меня на руки и отнести в свою комнату. Послать всех к черту вместе с этим Новым годом, но нам нельзя заниматься сексом. Врач попросил потерпеть.

И любимый терпит. Разрывает груши в клочья, по одной в день. Если и дальше так пойдёт, то в этом городе не останется спортивного инвентаря.

Простыни прилипают к моему разгоряченному телу. Я задыхаюсь от раскалённого страстью воздуха. Мне не хватает кислорода, не могу даже сделать ни одного судорожного вздоха.

Мужчина придавливает меня к матрасу всем своим телом, продолжая терзать губы, шею, ключицы, грудь. Тело отзывается и жаждет еще его ласки, но я раскалена до предела. Еще немного и не справлюсь с этим бешеным ритмом.

Майлз двигается вместе с тем во мне медленно, стараясь растянуть своё удовольствие и мою агонию. Он таранит меня своим копьем, сжимая запястья над моей головой. Я в его абсолютной власти. Как и всегда. В полном подчинении.

Ноги послушно обвивают его торс, скользят по его вспотевшей коже. Хочется прижать его к себе еще сильнее.

Он пахнет пороком и на вкус солёный, но я бы всего его облизала.

Любимый.

Ему нравится меня раскачивать, возносить до небес, а потом скидывать в пропасть.

Он правит балом. Переворачивает меня, заставляет упереться руками о кованую спинку кровати и прогнуться в спине. Медленно очерчивает изгибы талии и ягодиц, трогает грудь. Рассматривает меня в этой порочной позе.

А у меня все ноет между ног, я кручу попой, желая насадиться на его член, который трется о складочки и вызывает жгущие спазмы внизу живота. Внутри невыносимо пусто. Хочу, чтобы он заполнил меня собой до отказа, вошёл в меня так, как ему хочется.

Мой мужчина, мой муж.

Без него внутри меня – так одиноко.

Наконец-то он меня покрывает, заходит сзади рывком, начиная двигаться более размашисто и дерзко. Я почти падаю вниз от нахлынувшего оргазма, уносящего меня куда-то в сказочную страну. Мир перестаёт существовать.

Прихожу в себя только, когда Майлз заботливо берет меня на руки и несёт в ванную.

- Это лето невыносимо жаркое. – с придыханием говорю я, пытаясь убрать со лба прилипшие пряди волос. – Только июнь, а уже больше сорока градусов.

Муж ничего не отвечает, просто укладывает меня в прохладную ванную с пеной и лепестками жасмина. Их аромат окутывает все тело, пропитывает кожу.

Люблю запах этих маленьких цветов.

- Я схожу, посмотрю на девочек и вернусь к тебе. – Миша целует меня в нос, игриво прикусывая кончик. Быстро накидывает на себя пижамные штаны и скрывается за дверью, оставляя меня в одиночестве в полной тишине.

Наши девочки, Стефа и Мила, родились ярко-рыжими, практически огненными. В кого они пошли было трудно угадать, они напоминали пожар. Но зато у них были веснушки, как того и хотел Майлз.

Они души не чаяли в своём папе и слушали только его. Для них он был беспрекословный авторитет. Иногда я даже ревновала их к нему.

Миша вернулся быстро.

- Стефа во сне нарисовала маркером усы Миле. Он не стирается. – докладывает муж, скидывая штаны и забираясь ко мне в ванну. – Я отвёл Милу к Агате, чтобы она что-нибудь придумала, а Стефе дал задание убрать всю комнату к возвращению сестры.

Агата была их няней. Милая немка, бабушка из сказки. Если бы не она, то я бы давно повесилась с этими бестиями.

Две такие похожие внешне девочки были не похожи по характеру. Мила всегда была такая прилежная и послушная, а ее сестра настоящая Дьяволица. Она умудрялась постоянно бедокурить.

Недавно она в шутку сбрила бороду Луке. Не всю, только часть. Было страшно смотреть на него. Мне казалось, что он сейчас зажмёт руки, в который держит девочку и сломает ей все кости.

Но Гроссерия справился с ударом. Перевёл все в шутку, и, кажется, даже не особо разозлился.

Страшно представить, что она будет делать, когда вырастит.

- Придётся идти к Агате и помогать ей оттирать усы. – пытаюсь встать, хотя мне хочется еще немного понежиться с мужем. Но Майлз, который судя по всему, тоже не хочет расставаться, удерживает меня на месте. – Мила будет плакать.

- Не будет. Я слишком сильно соскучился по тебе, Колибри. Побудь со мной еще немного.

Муж прижимает меня к себе еще крепче, стискивает с такой силой, что я ойкаю и притихаю. Его змей оживает и растёт в размерах, готовый снова ворваться в мою пещеру.

- Если я не трогаю тебя хотя бы несколько часов, то у меня уже начинается ломка и непреодолимое желание сожрать тебя.

- У тебя разве нет сегодня срочных дел?

- Я всё переложил на Лео. Пусть разбирается.

Майлз покусывает мою кожу, оставляя на ней метки. Засосы еще долго будут пестреть. Хорошо, что он выбирает места, скрываемые одеждой.

- Ну тогда у нас есть немного времени…

Обхватываю ладонью его член, сжимаю его и начинаю двигать. Мужчина откидывает голову. С закрытыми глазами Миша выглядит очень спокойным и умиротворенным. Мне нравится его видеть таким.