Рок-н-рольщик. Маленькая повесть

Лече, недоумевая, оборачиваясь то на Зарубина, то на приближающегося бронированного всадника апокалипсиса, направился к волнующимся односельчанам.

— Лече, русский язык понимаешь?! Бегом сказано!! Бегом марш!!!

Лече от неожиданности выполнил давно забытую армейскую команду и побежал навстречу испуганным людям, слегка кренясь на бок и придерживая рукой пистолет в кобуре.

Броневик с «карателями», грохоча и подпрыгивая на ухабах, промчался мимо честной публики и скрылся за поворотом, оставив в воздухе оседающее облако пыли.

— РПК первый, это командир, приём!

— На связи!

— Доложи, что с вооружёнными людьми?

— Командир, они снялись с мест и свалили за броневиком!

— Все?

— Все!

— Отлично! Продолжай наблюдение.

Местные, проводив испуганным взглядом удалившийся колёсный монстр, опять потянулись к воротам ПОМ.

«Ну погодите, ещё не вечер. И не таких обламывали» — Павел Николаевич перешёл к финальной части этого смертельного «марлезонского балета».

— Боец, ко мне!

Ближайший спецназовец быстро подошёл к командиру.

— Приказываю сжечь автомашину и телеги с сеном — Зарубин отдавал приказания нарочито громко, чтобы слышали окружающие. И тихо добавил — Делаешь факел из газеты или пучка соломы и не спеша, основательно суетишься вокруг сеновозок — зажжёшь факел и маши им побольше, но солому не жги — пугай народ, отвлекай их внимание. Понял?

— Понял — так же тихо ответил тот.

— Сжечь весь транспорт к чертям! Немедленно! — трубно скомандовал Павел Николаевич.

— Есть сжечь весь транспорт! — лихо прокричал боец в ответ и бегом направился к обречённой технике.

Народ заволновался, качнулся от ворот ПОМ в сторону своего «кровного» транспорта с грузом сена/соломы. Увидев, что исполнительный боец уже запалил самодельный факел, сельчане с криками и проклятиями бросились к нему в надежде предотвратить гибель техники и фуража. Ворота были свободны.

— 901-й 500-му, приём!

— 901-й на связи!

— Машина со спецгрузом готова?

— Ждёт на холостых оборотах…

— По-быстрому тихо отворяй ворота и запускай груз в Гудермес на максимальной скорости! Не подведи, брат… Начали!

Створки старых железных, основательно смазанных салом ворот бесшумно отворились, в образовавшуюся щель проскользнула тонированная «шестёрка» и, быстро набирая скорость, запрыгала на выбоинах грунтовой дороги, с визгом затормозила перед выездом на трассу Ростов — Баку, повернула налево и на скорости скрылась за поворотом. Ворота отделения тихо закрылись.

— 301-й 500-му, приём!

— На связи 301-й.

— Разворачивайся и возвращайся к нам. Боевиков с оружием видишь?

— Есть маленько…

— Бегом к нам! Не мешкай!

— Внимание всем! Говорит командир! Общий сбор! Бегом ко мне!!

— Командир, это поджигатель! Мои действия?

— Красавчик, туши факела, верни сено и землю крестьянам. Бегом ко мне! Отбой!

В клубах летней пыли материализовалась бронированная «буханка». Сверху из люка по-прежнему сверкал глазами вошедший в роль Пётр Владимирович. Зарубин отворил бронированную дверь, заглянул внутрь и скомандовал томившимся внутри бойцам — Парни, выходим! Поступаете во временное подчинение начальнику поселкового отделения милиции для их усиления. Через пару дней вернётесь. Пётр Владимирович, тебя это не касается.

— 901-й, приём!

— На приёме 901-й!

— Приоткрой ворота и принимай подкрепление.

Ворота снова приоткрылись. Пятёрка бойцов проскользнула в них и ворота закрылись.

— Ну, хлопцы, быстро в машину. Бегом, бегом! Ничего, в тесноте, да не в обиде. Всем спасибо! Водитель — едем домой. Гони, брат, гони!!

По прибытии в отдел Зарубин первым делом навестил попавших в ДТП на ГАЗОНе бойцов: родные братья-спецназовцы Сергей и Валерий выглядели неважно — рассечёные лбы и брови, наспех зашитые прикомандированным врачом-лейтенантом и залепленные пластырем; заплывшие синяками глаза; залитые зелёнкой ссадины.

— Ну, золотая рота, рассказывайте, как вы докатились до жизни такой!

— Командир, движение по трассе было напряжённое, машин до фига и больше. Нам особо никто дорогу не уступал, ну ГАЗон, это не ваш БТР, от которого все шарахаются. Мы шли во втором ряду. Вдруг со встречки нам лоб в лоб летит жёлтая ГАЗель с детишками. Справа от нас в крайнем ряду КАМАЗ, сдавать некуда, а этот летит, не сворачивая, камикадзе, блин! Вот и пришлось резко влево вывернуть, а там кювет. Глубокий, падла! Кувыркнулись мы неслабо! В кабине сверху в зажиме кувалда была приторочена, так она, родная, из креплений выскочила и летала по кабине аки голубь. Вот она нас и приголубила!

— Ну, братья — акробаты, да вы легко отделались! ГАЗон на ходу?

— Николаич, всё в порядке, уже бегает. Пулемётную спарку завтра на место приварим.

— Тогда на сегодня всё. Разрешаю по 150 перед сном, но не более! Отдыхайте…

Зарубин вошёл в свой кубрик. Небольшое помещение с 3-мя железными кроватями, но с чистыми окнами и достаточно уютное, если не обращать внимания на развешанное на протянутой через комнату верёвке разнокалиберное сохнущее бельё.

В дверь постучали. «Войдите!» — разрешил комбат.

— Здорово, Николаич!

— А, Александр Гаврилович, друг любезный, заходи — в комнату заглянул капитан из управления собственной безопасности одного с Зарубиным областного ГУВД, человек очень неробкого десятка, честный и порядочный, что в общем-то для большинства его коллег весьма редкие качества; также направленный в эту непростую командировку сроком на полгода. Когда-то служившие в одном подразделении, Павел и Александр очень сдружились за эти месяцы, поддерживали друг друга в сложные моменты и уже не раз защищали друг другу спину.

— Ну что, как делищи, как повоевали на пару с Петром Владимировичем?

— Всё норм, Саш, всё норм. Бывало хуже…

Дверь в кубрик вновь распахнулась и в помещение без спроса вошёл новый персонаж: невысокий, скорее даже очень невысокий майор в коричневом камуфляже и в коротких нечищеных сапогах; со ступнями ног, вывернутых в стороны как у юных балерин перед танцем — звали его Назаром Наумовичем по фамилии Шикин и являлся он работником отдела кадров одного с приятелями ГУВД. Откуда он сейчас взялся и где всё время с начала командировки находился — сие было неведомо…

— Ну что, доигрался?! — Шикин не скрывал злорадства в голосе — ну всё, отпрыгался, теперь поедешь домой и там с тебя мы погоны-то быстро снимем — продолжал непонятно чему торжествовать и непонятно к кому обращаться «настоящий майор».

Офицеры, прибывшие в эту командировку из областного центра, хорошо знали, что он из себя представляет: злопамятный, мстительный, в силу своего малого роста отравленный непроходящим «комплексом Наполеона», Шикин никогда не упускал возможности самоутвердиться и возвыситься за счёт унижения других, подчас косвенно от него зависящих. Бывший командир учебной роты в одном из военных учебных заведений, впоследствии расформированном, он прекрасно выслуживался перед новым, уже милицейским, начальством, идя по головам и по крови простых милиционеров. В силу занимаемой должности в отделе воспитательной работы областного главка, любящий и умеющий рапортовать руководству о чужих ошибках и падениях, он зачастую скрывал или искажал часть информации о событиях с личным составом, чтобы насладиться унижением попавших в частичную от него зависимость сотрудников. «Унижая — возвышайся» можно смело вышить на обшлагах его грязного камуфляжа.

— Майор, тебя что, в детстве стучаться не учили?

— Поговори мне ещё, Алёшин — недомерок зыркнул на особиста злобным взглядом. При этом его нижняя челюсть с неприятным шелчком выскочила вперёд — была у него такая физиологическая особенность. Назар стал напоминать питона Каа из мультфильма «Маугли» — Тебя это тоже касается, где твоя профессиональная бдительность, а?

— Какая муха тебя укусила, Назар Наумович? — Может съел чего? Не груби, чай не дома, не в своём служебном кабинете — Зарубин решил вмешаться в странно складывающуюся ситуацию.

— Я сейчас опросил сотрудников, управлявших ГАЗОНом в мероприятии под твоим руководством. Оказывается, они не имели водительских удостоверений и поэтому не могли управлять транспортным средством, тем более специализированным. Кроме того, в результате твоих неправомерных, скорее преступных действий, было допущено серьёзное ДТП, в котором могли пострадать, нет, погибнуть, гражданские лица и дети из числа местного населения! Ты понимаешь, что творишь, Зарубин?!

— Это ты творишь, Шикин, а я расхлёбываю — уже второй раз за день Зарубину пришлось произносить эту фразу. Он достал рацию и скомандовал в эфир — это 500-й, братьев Григорьевых ко мне срочно!

— Кто разрешил тебе опрашивать сотрудников? Это не твоя, а моя прерогатива — Алёшин нахмурился и заметно напрягся. — Ты часом не забываешься, товарищ майор?

— Разрешите? — в кабинет настороженно и как-то боком вошли братья-спецназовцы Сергей и Валерий.

— Извините, парни, что не даём вам отдыхать после тяжкой работы. Так надо. Вопрос к вам обоим: что господин майор Шикин у вас спрашивал и что вы ему ответили? Майор Шикин, я старше Вас по должности и по званию, поэтому соблаговолите помолчать.

— Майор Шикин требовал у нас водительские удостоверения. Мы ответили, что они у нас дома. Мы не берём на войну любые документы, кроме удостоверения личности — это требование наших командиров мы обязательно соблюдаем в любой боевой командировке.

— Что ещё от вас требовали и что вы отвечали? Майор, я же ясно сказал — всё с вами обсудим потом! Что непонятно?! Продолжайте, бойцы…

— Мы сказали, что готовы пойти на телефонную станцию, позвонить домой и попросить, чтобы нам прислали копии водительских удостоверений.

— Что ещё? Каков был ответ товарища майора?

— Назар Наумович сказал, что он уволит нас за грубое нарушение правил дорожного движения и по отрицательным мотивам; сказал, чтобы собирали свои вещи и мотали домой. Да, вот ещё что — он сказал, что Вы, Павел Николаевич, тоже будете уволены…

— Это мы уже слышали. Сергей, Валерий! Отставить собираться домой, отдыхайте, завтра снова работа, чую, непростая. С товарищем майором мы всё порешаем. Никто вас не уволит, да, товарищ майор?

Повеселевшие братья тихо покинули помещение.

— Назар Наумович, а скажи пожалуйста, как ты намеревался уволить сотрудников, состоящих на должностях далёкого от нас органа внутренних дел, не являясь их штатным командиром и как ты, затейник офигительный, собирался отправить их домой в условиях проведения контртеррористической операции? Может быть, на твоём персональном вертолёте? Что-то я не вижу взлётной площадки и ревущего геликоптера с твоими инициалами на борту. Или на рейсовом автобусе Баку — Ростов через всю мятежную республику в милицейской форме со знаками различия — прямо ваххабитам в руки, кукурузу шелушить?!

— Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, да ещё в присутствии рядового состава?! — челюсть Назара Наумовича снова щёлкнула и вылетела из салазок, придав его лицу сходство с бультерьером, пожелавшим вцепиться в жертву. — Ты не отмажешь своих бандитов и сам получишь по полной, давно напрашиваешься!