Она была в Париже

– Это картины одного молодого художника. Это его первый альбом, мы купили его в Париже.

Анриетта с любопытством рассматривала рисунки, подолгу останавливалась.

– Эти люди как живые … Но что это?! Тетя Николь, неужели это ты?

Узнать в женщине на рисунке Тоню было очень сложно – Гриша скорректировал черты лица, но не тронул фигуру. Анриетта нашла еще один рисунок, где просматривались черты Николетты.

– Как же это так? Неужели ты позировала художнику?

Николетта промолчала и открыла перед Анриеттой последнюю страницу. Там четким почерком на английском языке была надпись:

«Дорогая Анриетта! Мы не знакомы, но мне сказали, что ты веселая и умная девушка. Я рад подарить тебе свой первый альбом и пожелать счастья. Привет всему вашему семейству».

И подпись «Greguar Sviridoff».

– А на рисунках подпись другая! – заметил Карл.

– Ты прав, дядюшка Карл. Там подпись «Григорий Свиридов». Он русский …

Они задержались всего на один день.

В багажник вызванного такси погрузили объемистую коробку, старик и его дочь долго махали руками вслед, а где-то на середине дороги к Эйндховену машина встала – одновременно лопнули сразу все четыре покрышки. Пассажиры спешились, и выгрузив багаж, стали ловить попутную машину, а водитель удрученно разглядывал разорванные покрышки.

Он так и не заметил, в какую машину сели его пассажиры, а пассажиры тем временем уже выходили из виртуального кокона у себя дома …

В фотолаборатории появился огромный заказ – с цифрового носителя нужно было отпечатать несколько тысяч фотографий.

А потом в гостиной у Свиридовых собрались Маргарита с Кареном.

Рядом с ними сидели Гриша и Уля.

Перед этим Свиридов с Тоней решали – приглашать ли ВВ с Ольгой.

– Знаешь, я его практически не знаю … Ольга – нормально, но он …

– Рассказываю, – начала Тоня, – Париж стоит на своем месте и мало изменился.

– Ну, что же ты замолчала!? Раз начала … – Марго отложила нож и вилку.

– Всем привет от Эйфелевой башни!

– Толя, а мы так давно там не были … Вы молодцы, что съездили … Хотя у меня осталось впечатление некоего сумбура – я там была всего один день и одну ночь …

Маргарита и Тоня взглянули друг на друга, и этот короткий взгляд означал «мы помним все!».

– Мы вышли из гостиницы, – негромко продолжила Тоня. – Мы жили в отеле «Balzac», пошли по улице его имени на юг и вышли на авеню «des Champs Elysser» – это совсем недалеко. Но Елисейские поля оставили на потом, пересекли их по авеню «George V», вышли к Сене и перешли ее по мосту «de L’Alma». Ну, а дальше по авеню «Rapp», свернули на авеню «Franco Russe» …

– Посидели в нашей кофейне? – спросила Маргарита.

– Конечно! Потом прошли проходными дворами, пересекли авеню «De La Bourdonnais» и по уличке «Du Val Du Harispe» вышли на аллею «Adrienne Lecouvrer». Это уже парк «Du Champ De Mars», и отсюда, с площади «Jacoues Rueff» – по оси парка – полюбовались «Tour Eiffel» …

Свиридов подивился, как чисто на чистом французском языке звучали названия, и в который раз ощутил радость от умения Тони скрывать знание языка.

То, как говорила она сейчас, ни шло ни в какое сравнение с теми отдельными французскими словами с американским акцентом, которыми она пользовалась там, в далеком Париже …

– Но ты знаешь, Марго, там все стало другое. Кажется, парк тот же самый, а на каждом шагу торгуют всякой дребеденью и шатаются толпы туристов. Полно японцев, китайцев, африканцев, индусов не говоря уже о европейцах – все языки тут, а экскурсоводы кричат на всех языках. И башня обросла рекламой и длиннейшей очередью на лифт … Представляешь, сегодня билет на лифт до верхней площадки стоит 12 евро! Но зато такой прекрасный вид через зрительную трубу – дворец «Chaillot», сады «Trocadero» …

Тоня рассказывала о всех местах, где они побывали, о том, что они видели.

Конечно, значительное место в ее рассказе было уделено модам, модным магазинам, повседневной одежде на улицах и невероятному разнообразию нарядов в зрительных залах на концертах.

– Хоть бы фотографии привезли!

– Да вон там их целый ящик! – Гриша показал на большой ящик, вынутый из письменного стола, и набитый фотографиями.

Все сразу набросились на фото, фотографии пошли по рукам, раздались многочисленные комментарии …

– Марго, пойдем, поможешь мне …

Свиридов остановил Улю, которая сделала движение пойти и помочь старшим.

– Посиди. Они просто хотят побыть наедине …

– Ты довольна?

– Не то слово! Я даже выразить не могу …

– Город сильно изменился?

– Нет, но появилось много нового.

– Вспоминала наш первый Париж?

– Конечно. И ходили старыми маршрутами. Но знаешь …

– Воспоминания оказались богаче?

– Нет, не то. Сперва я водила Толю по своей памяти, а потом он незаметно сумел превратить все это в … Превратить в праздник путешествия с любимым человеком. Он находил маленькие кафе на крышах, такие уютные скверы, такие укромные уголки. Я забывала, что уже была здесь, и чувствовала себя молодой, влюбленной и любимой. Веришь?

– Я рада за тебя. Ты даже помолодела. Ходила в салоны?

– Что ты … Меня Толя так массировал – лучше всякого салона. Он устроил мне такой праздник … Наш праздник … Даже представить себе не могла, что так … что так …

– Да что ты так разволновалась, Верка?

– Ночной Париж, на набережной толпа танцует танго, и мы с Толей … Как девчонка … И Эйфелева башня вся переливается и лучом шарит по небу … я все на свете забывала кроме того, что он тут, что я с ним, что мы вдвоем …

– Успокойся …

– Или ночной Париж внизу, тихая музыка, все столики в полутьме, пенится «Kronenbourg 1669» и Толя … Или утром – мы с ним вдвоем чистим зубы перед зеркалом около умывальника …

Дома они с Толей редко встречались в ванной за утренним туалетом – просто не совпадали по времени.

Тоня не сразу вспомнила, что это уже было в каком-то кинофильме – женщина и мужчина обнаженные стоят перед широким зеркалом и чистят зубы…

А тут … Только Толя был в плавках, а она – совсем обнаженной. Сперва они встретились глазами в зеркале, потом посмотрели друг на друга.

И Джай сказала Джону, что она-то совсем раздета, а он …

И он разделся. И это было так прекрасно, и они любовались друг другом.

– Джай, ты так прекрасна! И ты это прячешь, скрываешь от меня …

– А ты – от меня. Что с нами?..

Этого Тоня Маргарите не рассказывала.

Но зато они вспомнили молодость, Париж и раннюю весну, и то, как один темнокожий студент носился по городу, разыскивая Марго …

– Ты же знаешь, что он был у меня первым … И если бы ВВ не был таким педантично и скучным, то …

Маргарита задумалась.

– Я бы с Кареном съездила, но не в Париж, а в Рим. Только боюсь, не пустят ни меня, ни его.

– Мы с Толей собираемся в гости к Владимиру Альбертовичу – рассказать.

– Привет ему передай от меня …

Когда Тоня и Маргарита вернулись в гостиную все из фирменных бокалов потягивали «Kronenbourg 1669», ящик с этими бутылками появился около стола, а Свиридов рассказывал о посещении варьете.

– Много блеска, много перьев, очень хорошо срепетированные танцы, красивая музыка, стройные девушки топлес …

– Очень много русских! – с порога добавила Тоня.

– … и никакого смысла. Но красиво, завораживающе, вызывает восторг у публики.

– И как раньше над крышей красные лопасти ветряной мельницы, и толпа перед входом в эту мельницу …

– Только напротив варьете появился секс-шоп …

– А какие фотографии делает бывшая прима «Мулен Руж» Влада Красильникова! Между прочим – тоже русская. Вон один из ее альбомов …

Все с большим вниманием рассматривали фотографии в альбоме.

А перед посещением «Фоли Бержер» Свиридов в виртуальном коконе невидимо проник в зрительный зал – ему нужно было посмотреть на публику, оценить их наряды – дресс-код, ничего не поделаешь.

Поэтому Джай была одета по моде и не выделялась среди дам в зрительном зале, одетых богато и часто безвкусно. И вообще эта пара производила солидное впечатление – Джон в смокинге и Джай в открытом платье с меховым палантином и скромной золотой цепочкой на шее …

– Мама Тоня, а на стриптиз вы ходили? – это спросила Уля.

– Нет, Уленька, мы не пошли. Желания не было.

– Зато в сауну в отеле ходили несколько раз, – добавил Свиридов. – И там нам очень понравилось. Тонечка имела там большой успех! Даже среди молодых манекенщиц …

Свиридов обнял Тоню.

– Мама Тоня, ты потом мне расскажешь? – тихо спросила Уля.

– А в музеи-то вы сходили? – спросил Гриша, откупоривая очередную бутылку пива.

– Сходили … – как-то безрадостно ответила Тоня. – Только там столько туристов, что посмотреть толком ничего нельзя. Да еще в старинные залы понапихали современного техно и модерна – очень неприятное зрелище. Особенно в Лувре.

– Но зато в музее Родена было мало экскурсантов и мы полюбовались скульптурами. Правда, их там немного.

– Но его «Вечная весна», «Поцелуй» и другие шедевры там есть? – спросил Карен.

– Там только «Поцелуй», а остальное либо в виде уменьшенных копий или фотографий. Несколько работ Камиллы Клодель …

– Но папа Толя там поснимал, и получилось очень здорово. Правда, правда! Посмотрите! – и Уля протянула целую пачку фотографий.

– Отец, не пора ли тебе переквалифицироваться в фотохудожника? У тебя получается весьма недурно, особенно если в кадре появляется мама.

Гриша сказал это совершенно серьезно, рассматривая одну из фотографий.

Целующейся парой обнаженных юноши и девушки любовалась женщина, и ее фигура изумительно гармонировала с формами скульптуры.

– Прямо просится на выставку!

– Ты не возражаешь, если мы увеличим эту фотографию и повесим ее в спальне?

– Конечно, Тонечка. Она мне тоже будет напоминать о многом …

– А музей восковых фигур? Там-то вы побывали?

– Были. Прошлись по всем этажам, полюбовались. Богаче и интереснее московского…

– Там есть русское кладбище – Сен-Женевьев-де-Буа…

– Нет, там мы не были.

– Жаль … – тихо сказала Уля.

– Но зато мы съездили в Живерни!

– Это где?

– Это всего три минуты на электричке от вокзала Сен-Лазар, это усадьба Клода Моне. Это удивительный город-деревня, это такая спокойная красота! Столько цветов – я представляю, что там творится летом. И какие дома – сама история … А для туристов на каждом углу продаются сумочки с росписью «самого» Моне!

– Все альбомы, что можно было там купить, мы привезли Грише. Хоть он и не почитатель импрессионистов, но все равно …

«Париж никогда не кончается, и каждый, кто там жил, помнит его по своему». – Гриша открыл небольшую потрепанную книжку. – «Мы всегда возвращались туда, кем бы ни были и как бы он не изменился, как бы трудно или легко ни было попасть туда».

– Это «Праздник, который всегда с тобой» – шепнул Карен Марго.

«Париж стоит этого, и ты всегда получал сполна за все, что отдавал ему».

Гриша закрыл книжку, и помолчав, добавил: