Расстояние

Школьный лоботряс

Гена ненавидел школу, хоть там он не испытывал ни единого намёка на дурное обращение, лишь пассивное пренебрежение и холодность одноклассников, которые, тем не менее, как ему казалось, ранили больнее каждодневных побоев и унижения. Как уже говорилось, парень не отличался умом, быть может, только определённой практичностью, не свойственной его возрасту, не был добр и лёгок в обращении, но при этом искренне тянулся к людям, и если ранее он мог найти друзей по плечу, которых и немного тиранил, и сам охотно подчинялся, то теперь, в этом месте, в этом возрасте, Гена оказался совсем одинок. Пусть с ним общались и мальчики, и девочки, приглашали на дни рождения и прочие подростковые мероприятия, но душевных, закадычных друзей, с коими можно поделиться чем угодно и в ответ услышать что угодно, у него не имелось. Парень варился в собственном соку, бурлил неоднозначными, подчас грубыми и жестокими поступками, считался худшим по успеваемости в классе, казался учителям циничным и надменным и не по реальным причинам, имевшим место, не из-за непонятости, невнимания и одиночества, а только потому, что его отец был влиятельным человеком. Но о последнем обстоятельстве Гена в действительности даже не подозревал лет так до 16, пока сам не испробовал на вкус соль земли.

До конца своих дней без особого энтузиазма, а позже и со стыдом он порой вспоминал одну выходку, совершённую в те годы. Парень геройски побил маленького худенького белобрысенького мальчика из второго класса за то, что тот случайно налетел на него на перемене, сбив с ног на глазах у ровесников, и не извинился. Гена затащил его за угол школы после уроков и несколько раз ударил со всей силы головой о кирпичную стену так, что на ней осталась кровь, после чего повернулся и спокойно пошёл домой. Но происшествие отпечаталось в памяти подростка, ставшего мужчиной, не звериной жестокостью, не последовавшим наказанием, публичным унижением на специально собранной на следующий день по данному поводу школьной линейке, не извинениями в больнице, которые его заставили принести родители, нет, он вспоминал, как впервые почувствовал власть над другим человеком, над чужой жизнью, которая контрастировала с его униженным положением в обществе себе подобных. Смаковал он это обстоятельство или просто воспринимал как факт, сказать сложно и не нужно, однако после него жизнь определённо изменилась.

Ещё одной причиной ненависти к школе, неразрывно связанной с первой, являлась тотальная обязальщина во всём: в необходимости носить форму, в необходимости сидеть на уроках, готовить домашнее задание и вообще туда ходить. Что он делал, чем занимался, если бы ему не надо было учиться, Гена, конечно, всерьёз не задумывался, только фантазировал и весьма успешно. Если бы не эти фантазии, смириться с необходимостью оказалось бы гораздо легче, но они отвлекали его ум, рассеивали внимание, их посредственность и недалёкость резко расходились с реальностью, с теми знаниями, которые ему пытались донести и которые просто так, для совокупности он отвергал. Постоянно пребывать в неразрешимом противоречии с действительностью очень сложно, однако Геннадий Аркадьевич пусть и не столь последовательно, как выглядит, умудрялся это делать, и помогали ему юношеский максимализм и его открытая беспокойная натура. Собственно, сказать о ненависти к школе больше нечего, все события, неприятные события, которые происходили с ним в этот период жизни, вытекали из его печального состояния, все конфликты с людьми, все выходки, фрустрация являлись только следствием непонятости того, что в принципе не стоит понимания.

Таким образом Гена доучился до восьмого класса, после чего встал вопрос, увы, не перед ним самим, а перед родителями, чем дальше заняться парню. Его успеваемость отнюдь не говорила о том, что ему следует продолжать обучение в школе, наоборот, все учителя, завучи, директор призывали отдать подростка в техникум или училище, лучше военное. Сам он выказывал полнейшее, то есть абсолютно напускное безразличие к своей будущей судьбе, и Аркадий Иванович уже вполне склонялся к последнему варианту, но тут вмешалась Светлана Савельевна. Она почти никогда ни в чём не противоречила мужу, ни в большом, ни в малом, однако теперь высказала такое твёрдое и противоположное мнение, что тот отступился от своего, и, кстати, оказалась во многом права. К задавленному неудовольствию всей школы Гена остался в ней ещё на два года, что со своей стороны воспринял как должное. Пока он действительно не мыслил себя вне стен этого столь ненавистного заведения и продолжил вести себя как обиженный ребёнок.

Земное чувство

Количество учеников в девятом классе сократилось, и из четырёх сделали три, вследствие чего на уроках появились новые лица. Среди семерых ребят, перешедших в класс Гены, оказалась одна милая невысокая девочка с вьющимися русыми волосами и карими глазами, в которую тот не преминул страстно влюбиться. Будучи небольшого роста, физически неразвитым и глупым мальчиком, Гена позднее своих сверстников осознал это чувство, однако по вполне понятному животному наитию довольно скоро разгадал его суть. Он и не думал себя сдерживать, что-то скрывать, но весьма практично, с полной откровенностью стал действовать. Без ложного стеснения провожал девочку из школы домой, по выходным проводил вечера у неё во дворе, благо, тот находился недалеко от его собственного, оказывал другие знаки внимания, на которые была способна нехитрая сообразительность парня. А ещё с упоением обсуждал её с мамой, встречая у той полное понимание вперемешку со странным, никогда доселе невиданным чувством в этом близком человеке, которое он не мог до конца разгадать и которое само по себе казалось ему двойственным, походящим на искреннюю и тёплую радость вместе с такой же искренней и холодной завистью.

Как бы там ни было, но парень быстро сжился со своей любовью, она стала для него естественным состоянием, занимала всё свободное время, все мысли, которые ранее блуждали непонятно где. Она привела его жизнь в порядок, наконец-то Гена начал к чему-то стремиться, думать о будущем, строить планы, что благотворно сказалось и на поведении подростка, и на учёбе, и на отношениях с людьми. Но что же предмет любви? Вопреки расхожему мнению, что девочки взрослеют раньше мальчиков, поначалу она не понимала, что происходит, почему этот чудной парень так к ней липнет, и, будучи доброй по природе и снисходительной по характеру, позволяла ему с собой дружить, иногда сама назначая время и место их встреч, что тот вполне естественно по неведению воспринимал как проявление взаимности.

Осень пролетела быстро, сильно отвлекала учёба, несколько непривычная после предыдущих восьми классов, чувства Геннадия были ещё очень незрелыми; зима в тот год оказалась длинной и холодной, свободное время ребята проводили дома, делая уроки, а потом просто бездельничая долгими вечерами; весна оказалась стремительной, для всего живого её наступление означает пробуждение лучших чувств. Гена был окрылён, теперь у него имелось всё, что нужно влюблённому мальчишке, каждый день после школы и на выходных он видел Аню. Он познакомился со всеми её немногочисленными друзьями, всеми родственниками, всем тем, чем она занималась, знал, когда она завтракает, обедает и ужинает, когда занимается, ходит в музыкальную школу и так далее. И однажды в конце мая, в благословенную пору перед летними каникулами, он как всегда ждал свою любовь у её дома на скамейке перед детской площадкой, на которой никого кроме него не было, недавно прошёл дождь и под ногами хлюпала страшная грязь. Обычно из музыкальной школы она возвращалась около семи часов, они недолго сидели, разговаривали о всяких пустяках, потом расходились по домам доделывать уроки, ужинать и спать. Но сегодня девушка показалась из-за угла лишь около девяти и не одна. Рядом с ней в спортивном костюме шёл коренастый парень лет 18, который по-свойски держал Аню за руку. Гена вскочил со скамейки, посмотрел ей в глаза пронзительным, полным слёз взглядом, она растерянно ответила, и после обмена безмолвными восклицаниями подросток убежал прочь. Гнилое чувство предательства, животного безразличия недостойно любимого человека клокотали в его душе. Он и ранее не был избалован хорошим к себе отношением, но все предыдущие дрязги меркли перед произошедшим потрясением. А парень в спортивном костюме оказался всего-навсего её двоюродным братом из провинции, приехавшим к родственникам. Она долго ждала его у метро, чтобы проводить домой, поскольку он ни разу ещё не был в столице, и если бы Гена в то мгновение видел вокруг себя хоть что-то кроме её бессмысленного взгляда, то обратил бы внимание на огромную сумку с пожитками, которую спутник Ани держал в руке.

Именно после этого случая чувство стало взаимным, Аня поняла, сколь сильно любима и сколь естественно самой испытывать то, что питают к тебе. Недопонимание вскоре разъяснилось, Гена только перепугал в тот вечер родителей, поздно вернувшись в подавленном, растрёпанном состоянии, они не без основания решили, что сын принялся за старые проделки. С час парень просто бродил по улицам как в тумане, ничего не соображая, потом вдруг очнулся, пнул урну у лавочки, на беду оказавшуюся на его пути, рассыпал её содержимое, больно ушиб ногу и прихрамывая побежал домой. К какому-то решению он не пришёл и не стремился придти. Дома его заставили поужинать, дочитать заданный для самостоятельного изучения параграф из учебника истории, и оба родителя, предчувствуя недоброе, но не желая мучить парня расспросами, тягостным взглядом молча проводили его в комнату, где он заснул как убитый. Наутро перед школой уже Аня ждала несчастного влюблённого у дома. По её тоненькому миловидному личику было видно, что она плохо спала этой ночью, но всё равно, не дав Гене сказать ни слова, тут же бодренько спросила, почему он вчера так быстро убежал и ей не удалось познакомить его со своим братом. И действительно, почему? Выходит, что Гена ещё в юном возрасте, а ему на тот момент было неполных 16 лет, оказался настолько мнителен, что ничего хорошего от жизни не ждал. Избалован он не был, но ни в чём и не нуждался, у него мало что получалось, но он на многое и не посягал, а между тем ожидал только плохого и заведомо готовился именно к нему.

Из-за мимолётной трагедии отношения с Аней стали чем-то большим, чем просто юношеским увлечением, на протяжении летних каникул они почти не расставались, гуляли, общались, обнимались, целовались, но хоть за ними никто и не следил, ничего большего себе не позволяли, девушка была «не готова», а парень настолько её любил, что не торопил. Казалось, он со всем усердием готовился в зрелости к роли «вечного мужа». Их чувства имели благотворное влияние и на его родителей. Начало казаться, что именно неудачи сына отдалили их друг от друга, хотя это было не так. Однако теперь, когда тот нашёл ту стезю, в которой преуспел более, чем многие люди постарше, они стали чаще проводить время вместе, между ними появилась давно забытая или даже никогда не имевшая места искренность и задушевность, а, главное, спокойствие, Аркадий и Светлана перестали в чём-либо винить супруга или супругу. Правда, идиллии всё равно не получилось, но она никому не нужна, а нужно было мирное сосуществование на одной территории, в котором каждый играл свою роль.